И да убоится жена - Эдуард Караш

- Ты понимаш, я её говору - отрез не отрежь, я цели рулончик беру, штук называися, она говорит - не положена, народ тоже хочит...

- Э-э, говорит, да... Ты сматри, если на полку столко лежит, сколко на склад для себе оставил, а?

Другой поток потенциальных покупателей, нацеленный на магазин, был торопливее, взгляды людей оценивали попеременно то расстояние до входа, где наметился некоторый затор, то покупки встречного люда.

На площадь то и дело подкатывали такси - "Волги" и "Москвичи" цвета свежего салата, из переполненных маршрутных автобусов, как из тюбиков пасты выдавливались новые и новые порции бакинцев, спешащих со всех концов города принять посильное участие в празднике открытия нового торгового центра, окунуться в торжество приобретательства.

Сергей подал знак освободившемуся такси, открыл обе боковые дверцы, не оглядываясь на Марину сел на переднее сиденье и назвал адрес. Хлопнула задняя дверца, водитель в зеркале заднего обзора увидел хмурое лицо миловидной женщины, подумал: "наверно, муж не купил, что просила", и тронул с места. За всю получасовую дорогу в машине не было произнесено ни звука. Всё происшедшее многократно прокручивалось перед глазами обоих с кинематографической чёткостью изображения и звучания, включая фоновые помехи мельканий и шумов , хотя там, в магазине казалось, что затуманенное сознание отказалось воспринимать дикую реальность. Однако, мысли их текли в разных направлениях. Сергей со свойственным ему чувством собственника лишний раз и уже бесповоротно убеждался в своей правоте многолетнего ревнивца, возможно, путая причины и следствия. Временами он возвращался к одной и той же панической мысли: "что же теперь будет, что делать?" и никак не мог найти на неё ответа. "А Ширинбек... Что Ширинбек? Получается - не знал... Ну и что? Знал же, что это чья-то жена... О, господи, о чём я..." мысли путались, перебивали друг друга, - "как они встретились - такие разные, впрочем, плюс и минус притягиваются... Старое знакомство? Но ведь я был у неё первым мужчиной... Выгнать... А как же Юленька с Яночкой?" - он закрывал глаза, и перед ним тут же возникали сцены её грехопадений, но теперь уже вовсе не абстрактные, а с участием конкретного человека, к тому же молодого, его товарища по работе...

Марина же с присущей рациональным людям прямотой во всём происшедшем винила себя. Она лишь коротко, без страха подумала о возможных последствиях и поняла, что давно была готова к подобному финалу, вот только слишком быстро и неожиданно он наступил. Нет, напрасно она обидела Ширинбека, наверное, любой бы на его месте возмутился, а уж с его кавказским темпераментом... Конечно, кинулся разоблачать одну ложь, а выплыла другая... Из огня да в полымя... И не оправдаться до конца теперь "единожды солгав, да кто ж тебе поверит..."

Она подняла глаза на непроницаемый затылок мужа.

"Сказал бы что-нибудь, обругал хотя бы, а то при Ширинбеке "девятый год, да, Мариночка?" и вот уж полчаса ни слова. Неужели оставит нас с девчонками? Наверное, рано или поздно... Вот и свой домашний Каренин появился, - она и теперь не могла обойтись без литературных аналогий, - там ипподром, здесь универмаг - какая разница... Но я не Анна, и не стану нарушать график движения электропоездов Баку-Разин... Ширинчик простит мне эту "ложь во спасение", ведь другой вины у меня перед ним нет, и мы опять будем вместе... Любовь свою не предадим... А в семье, как уж получится..." - у неё даже настроение улучшилось, как обычно и бывает, когда из неопределённости рождается какое-то решение, даже неважно в какую сторону меняющее ситуацию.

Машина затормозила у крыльца их дома. Сергей, не оборачиваясь, взбежал по ступенькам, открыл дверь и вошёл внутрь. Когда Марина вслед за ним вошла в дом и прикрыла за собой дверь, её встретили перекошенное злобой лицо мужа, мелькнувшая в воздухе ладонь, от которой она не стала защищаться, и сокрушительная пощёчина, вызвавшая звон в левом ухе, круги и цветные искорки в глазах и солоноватый привкус во рту. Голова дёрнулась, но Марина устояла на ногах, подошла к раковине, сплюнула розовую слюну и повернулась к мужу:

- И это всё, что ты придумал за последние полчаса? А то - ножи у нас на кухне, топор в сарае... - она сняла пальто, намочила полотенце, приложила его к опухающей щеке и глазу, и села в кухне за стол. Сергей молча наблюдал за ней, потом, не раздеваясь, сел напротив... и заплакал.

Такого состояния беспомощности и отчаяния он не испытывал уже больше тридцати лет. Ну да, тогда мама впервые привела его в секцию бокса, и тренер Николай Солдатченко предложил ему "поработать" со щупленьким мальчиком, намного легче и моложе Серёжи. "Сейчас я его..., - подумал Сергей, пока Николай Петрович зашнуровывал на его руках настоящие боксёрские перчатки, но "Щупленький" в течение одной-полутора минут так его отделал, что невозможно было сдержать слёз горечи и обиды. "Вот, если и на следующее занятие придёшь, запишем тебя в секцию", - сказал тренер, делая холодную примочку на заплывший глаз Сергея. И он пришёл...

Сергей поднял голову, его покрасневшие глаза смотрели мимо Марины, и заговорил он как бы сам с собой:

- Я всегда ждал чего-то в этом роде... Конечно, молодая жена - "не по Сеньке шапка", но я-то думал, что обнаружить измену можно только долгими подозрениями, выслеживаниями, упрёками, с помощью улик или свидетелей, тягостных объяснений, а тут оказалось всё так просто - "а вот и мы, любовнички, здрасьте!" и ты стоишь, как оплёванный, уже с ветвистыми рогами...

- Да, ты прав, времена Отелло прошли... И Дездемоны - тоже.

- Н-не знаю, н-не знаю..., - он перевёл взгляд на неё, - и давно это у вас... шуры-муры?

- Скажу я - годы, месяцы или дни, что это изменит, какая тебе разница? А вот, что тебе, действительно, надо знать, так это то, что твоя жена не способна на шуры-муры, а то, что случилось, имеет другое название - любовь. В отличие от нашего с тобой сосуществования со сценами беспричинной ревности. А знакомы мы с ним больше двадцати лет, ещё со школы... В общем, не первый встречный... Об остальном можешь у него узнать, о его общении со "шлюхой"...

- Я не буду с ним говорить, достаточно того, что я уже знаю...

Марина насторожилась:

- Это что, угроза? Не смей, слышишь? Ни сам, ни с помощью твоих друзей юности - нынешних поселковых алкоголиков. Ширинч.. Ширинбек, если перед кем и виноват, то только перед своей женой, но не перед тобой... Это всё я. Я превратила робкие юношеские ухаживания и редкие запретные поцелуи в высокое зрелое чувство. Я знала, что патриархальный настрой предков не одобрит нашей дружбы, поэтому в молодости не продолжила отношений... Но забыть так и не смогла... Все годы разлуки я всё знала о нём через общих школьных знакомых - где живёт, когда и на ком женился, когда рождались дети, раньше видела его с красавицей-женой, но в последнее время она болезненно располнела, и он стал прогуливаться один... Тогда я и решилась подойти. Я даже знала, что он перешёл на работу в море, но не предполагала, что из добрых полутора десятка предприятий туда же, где ты... Когда узнала, начала врать, и вот довралась... Теперь он и правде не поверит... Единожды солгав... - она говорила всё это монотонно, как в забытьи, но теперь обратилась к Сергею, глядя прямо ему в глаза, - ну вот, теперь ты знаешь даже больше, чем он. Порвать нашу с ним связь я не могу... И не хочу... А за сегодняшнее его унижение из-за меня, я знаю, невыносимое для его гордого характера, я вымолю у него прощение... Надеюсь... Я устала, пойду прилягу...

Ширинбек возвращался домой, не видя перед собой дороги, по инерции. Он шёл медленным шагом, по обгоняющим его людям с раскрытыми зонтами понял, что дождь усилился, и удивился почему его капли, стекая по лицу, имеют солоноватый привкус, потом понял и это. Он осмысленно огляделся уже возле своего дома и подумал, что, наверное, именно так, бездумно лошади, ослы, коровы возвращаются в свои стойла. Мысли его в недолгом пути витали далеко-далеко, то возвращаясь на годы назад, то устремляясь в будущее. Он понял, что ложь возникла и сопровождала их отношения с самого первого свидания. Ну да, как только она сообразила, что они с Сергеем знакомы. А если бы сказала правду? Конечно, он бы не предал товарища... Но тогда... тогда, значит, высший смысл жизни - святая, всепоглощающая любовь, прошла бы стороной, превратив светлые праздники ожиданий, встреч и даже расставаний в унылые серые будни, торжество самоутверждения - в безысходность прозябания, лишив двоих людей счастья столько лет дарить друг другу радость и блаженство. И, между прочим, при этом не ущемляя ничьих интересов, и никого ни у кого не воруя. Выходит, она была права... А он... Он так позорно предал её... Лучше бы вообще не подходил - потом бы сказал, что видел с общим знакомым, всё бы прояснилось, решили бы, как быть дальше... Или даже спокойно подошёл бы, как старый школьный товарищ, узнал бы, что Сергей - муж, и опять не подставил бы её, как мужнину изменницу.