В пещерах мурозавра - Наталья Суханова

Кто бы подумал, что Людвиг Иванович может так быстро отпрыгивать и стрелять светом в стремительно скользящего паука, а бабушка Тихая так ловко и спокойно управляться с ножом и паутиной. Бабоныко только взвизгивала каждый раз, как мохнатое чудище бросалось к смельчакам, пока Людвиг Иванович не попросил ее замолчать. Бабоныко очень обиделась, но все-таки снова взвизгнула, когда Людвиг Иванович дернул нить и отпрыгнул. Однако на этот раз паук не появился из своего гнезда, и бабушка Тихая спокойно закончила свою работу. Потом она ловко намотала шелковую легкую и прочную паутинную веревку на локоть и кулак, оглянулась в поисках палки, на которую можно было бы повесить моток, и в самом деле подобрала нечто похожее на палку, но это нечто было гибкое, как прут, и при этом напоминало антенну для телевизора - состояло из нескольких сужающихся к концу частей, как бы вдвинутых друг в друга.

- Вот уж не думала, што насекомые тожеть теливизоры смотрють, - покачала головой бабушка Тихая.

- М-да, телевизор, - пробормотал дядя Люда, внимательно оглядывая находку. - Это действительно антенны, дорогие мои женщины, только не сделанные на заводе, а отломанные кем-то у мертвого муравья.

- И какеи ж картины смотрють оне? - спросила недоверчиво бабушка Тихая.

- О, самые замечательные! Только видят они не глазами, как мы, а нюхом... А ну-ка, Нюня, поищи, нет ли еще поблизости муравьиных антенн. Похоже, что здесь шел бой, или пиршество, или и то и другое вместе.

Нюня действительно нашла еще две антенны, и каждая из женщин взяла по антенне на плечо.

Спустились ниже - стало совсем темно. Людвиг Иванович дал запасной фонарик бабушке Тихой и велел включить красный свет.

- Предупреждаю, - сказал он, - муравьи не терпят в муравейнике ни малейшего света. А красный они не видят - вот почему Фима искал трехцветные фонарики.

Становилось все темнее. Только светились два красных огонька. Дорога тянулась неровная, и идти было бы, наверное, совсем трудно, если бы путники не были так легки. Они особенно чувствовали это, когда надо было через что-нибудь перепрыгнуть, потому что напрягались гораздо сильнее, чем требовалось. Бабушка Тихая даже сбила один раз Людвига Ивановича с ног, так как пролетела дальше, чем рассчитывала.

Между тем мимо них то и дело проносились муравьи. Если в начале пути их обогнал всего один - может быть, тот самый, что задержался на ночь в Фимкиной комнате, - то теперь, вероятно, муравейник уже проснулся, и дорога оживилась. Одни муравьи бежали, наклонив головы, как собаки по следу. Другие задерживались друг возле друга или разглядывали что-то, попавшееся на пути.

- Ой-ой-ой-ой! - закричала вдруг Нюня. - Смотрите, смотрите, муравьи на шпагах дерутся! Нет, не на шпагах, а на этих самых антеннах!

- Они не дерутся, они разговаривают!

- А о чем? А как? А что они говорят? А вы их понимаете? - забросала вопросами дядю Люду Нюня.

В это время еще один муравей, которого они сначала даже не заметили, остановился возле дяди Люды и протянул к нему антенну. При этом он раздвинул челюсти, похожие на серпы, и Бабоныко хотела уже упасть в обморок, но тут к муравью подбежал другой, коснулся его антенной и вывернул набок голову. Путники не стали ждать конца этого разговора, а отбежали в сторону.

- Старый я дурак! - сказал энергично Людвиг Иванович. - Как же я забыл, что надо намазаться жидкостью из Фиминых пузырьков! У него же прямо написано: "Мой пароль - ФФ-101. Только моим паролем надо мазаться. Он сам себя назовет, когда его спросят". А ведь очень вероятно, что тот муравей спрашивал у меня пароль.

- А если бы вы не ответили?

- Он тут же разорвал бы меня!

- Ах, мне дурно, - сказала Бабоныко и, наверное, все-таки упала бы в обморок, если бы Людвиг Иванович не открыл пузырька и не запахло такой кислятиной, что Бабоныко тут же зажала нос.

- И вы хотите, чтобы я этиб дабазалась? - прогнусавила она, с ужасом глядя, как натирают себя "паролем" Нюня и Людвиг Иванович. - Дет, дет, бои дервы де передесут этого запаха! Человек, который уважает себя, де божет плохо пахдуть!

- Раскудахталась! - проворчала бабушка Тихая. - Мазюкай меня, Лютик Иваныч!

- Ой, дядя Люда, ой, вы ж и правда на лютик похожи! - рассмеялась Нюня, сначала разглядывая муравьиную антенну, а потом прилаживаясь размахивать и по-муравьиному постукивать ею.

- Матильда Васильевна, у вас бывают мигрени? - спросил Людвиг Иванович, кончая намазывать Тихую.

- Бигреди? Девероятдые!

- Так это первое средство; графини только так и спасались от мигреней и обмороков.

- Деужели? - спросила недоверчиво Бабоныко, но все-таки подвинулась ближе к Людвигу Ивановичу.

В то время как Людвиг Иванович, уговаривая и приговаривая, намазывал Бабоныку, Нюня так увлеклась игрой с антенной, что подошла совсем близко к муравьям, внимательно разглядывая, как орудуют антеннами они, и тщательно копируя их движения.

- Ну, вот, - сказал Людвиг Иванович, сбрызгивая напоследок Бабоныку. Духи "Кармен", да и только!

- Детка! - закричала вдруг не своим голосом Бабоныко. - Куда ты?

Стремительно обернувшийся Людвиг Иванович увидел только, как на растопыренных ногах несется муравей, а за ним, зацепившись за него антенной, но не выпуская ее из рук, мчится Нюня. Миг - и они исчезли.

- Этого только не хватало! - сказал как никогда серьезно Людвиг Иванович и, не обращая внимания на причитания Матильды Васильевны и брюзжание бабушки Тихой, наскоро смастерил из паутинной веревки нечто похожее на гамак и натянул его на две оставшиеся у них муравьиные антенны.

Глава 24

Урок танцев

Муравей, к которому прицепился паутинной петлей Людвиг Иванович, несся вперед со скоростью гоночной машины. Дорога была ужасная - ухабы, крутые спуски. Паутинный гамак хорошо пружинил. Старушки, вцепившись с двух сторон в Людвига Ивановича, только ахали и охали: ахала Матильда Васильевна, охала Тихая. Однако Людвигу Ивановичу было не до них. Одной рукой он крепко держал паутинные вожжи, другой сжимал фонарик, водя им по сторонам, - Нюня ведь могла удариться, упасть, выпустить свою антенну и лежать где-нибудь на дороге. Время от времени их муравей резко останавливался, чтобы "поздороваться" со встречным. Потом снова срывался с места и развивал гоночную скорость. Старушки уже не ахали, а стонали. Людвиг Иванович светил фонарем по сторонам. Нюни нигде не было.

Впереди возник просвет, еще через мгновение муравей затормозил, и они оказались возле площадки, на которой муравьи исполняли какой-то танец: делали пробежки, поводили туда-сюда брюшками, подскакивали, опускали и поднимали антенны, потряхивали головами, покачивались и даже кувыркались. В самой гуще муравьев путешественники увидели Нюню - она как ни в чем не бывало училась муравьиным танцам.