Осторожно, яд! - Джорджетт Хейер

– Встреча состоялась? – поинтересовался Ханнасайд.

– Нет! Видите ли, он умер до назначенного времени.

– А мистер Мэтьюс ответил на ваше письмо?

– Только по телефону. Сообщил, что не может со мной встретиться, – с нервным смешком признался Лэптон. – В тот момент я сильно рассердился… у шурина удивительная способность выводить людей из себя. Ну, вы понимаете, о чем речь.

– Послушайте, мистер Лэптон, – размеренным голосом начал Ханнасайд. – Вам следует кое-что понять. Ваша личная жизнь меня не касается до тех пор, пока она не имеет отношения к порученному мне делу. Уверяю, у меня нет желания вносить раздор в вашу семью и докладывать о супружеских изменах. Однако во время просмотра бумаг покойного в его кабинете, где присутствовал и мистер Каррингтон, я обнаружил в записях упоминание о некой даме по имени Глэдис Смит и адрес, по которому она проживает. Думаю, вы понимаете, что я не мог так это оставить. И вот вчера я наведался к миссис Смит домой, и все увиденное и услышанное там наводит на мысль о вашем близком с ней знакомстве.

Генри Лэптон взглянул на Джайлса в поисках поддержки, но, не получив желаемого, с вызовом спросил:

– А если и так, что из этого следует? Какая связь между делом об убийстве и моими отношениями с миссис Смит?

– Именно это я и хочу выяснить, мистер Лэптон. – Ханнасайд выдержал короткую паузу, ожидая ответа, но Лэптон не произнес ни слова, и суперинтендант продолжил: – Встреча с шурином была назначена на тринадцатое мая, так?

Лэптон беспокойно заерзал в кресле.

– Да, именно так. Но послушайте, это же смешно! Чего ради вам понадобилось впутывать сюда миссис Смит?

– Хотите убедить меня, мистер Лэптон, что ваша встреча с покойным не имела отношения к миссис Смит, чье имя и адрес я нашел в ежедневнике мистера Мэтьюса?

Генри Лэптон окончательно растерялся и не знал, что сказать. Потом он упомянул адвоката, с которым намерен связаться, но тут же передумал и, переключив внимание на свое письмо к Грегори Мэтьюсу, взволнованно воскликнул:

– Да не отравлял я его! Ведь именно в этом меня подозревают! Да-да, я же вижу и признаю, что совершил глупость, когда решился написать проклятую записку! Ну хоть это вас убедит? Мне и в голову не приходило, что может случиться такое несчастье.

– Нет у меня никаких подозрений, – успокоил Ханнасайд. – Однако совершенно ясно, что в момент смерти Грегори Мэтьюса вы были с ним в ссоре, и миссис Смит имеет к ней прямое отношение. Поскольку вашего адвоката здесь нет, думаю, мистер Каррингтон посоветует быть со мной предельно откровенным.

Джайлс промолчал, а Генри Лэптон, обхватив голову руками, простонал:

– Разумеется, я не собираюсь чинить препятствия работе полиции и высоко ценю ваше доброе отношение, суперинтендант. Только сам я оказался в двусмысленном положении. Жена ни о чем не подозревает, и нужно подумать о двух дочерях. И моя главная задача…

– Поймите, мистер Лэптон, я приехал сюда не за тем, чтобы заниматься вопросами морали, – холодно пояснил Ханнасайд. – И могу со всей ответственностью утверждать лишь одно: если вы откажетесь откровенно отвечать на вопросы, о вашей связи с миссис Лэптон непременно узнают, чего не произойдет в случае добровольного признания, которое вы должны сейчас сделать.

– Да, понимаю, – горестно прошептал Лэптон. – Все правильно. Вы зададите интересующие вас вопросы, и все уладится. – Он с содроганием поднял голову. – Я знаком с миссис Смит уже несколько лет, – начал Лэптон, отводя взгляд в сторону. – Вероятно, нужно рассказать во всех подробностях. Да, конечно. Моя работа связана с постоянными разъездами по стране, а потому подворачивается множество возможностей, которые ни у кого не вызовут подозрений. Я вел себя очень осмотрительно, не знаю, как шурин узнал о нашей связи. Для меня это остается тайной. Но как бы там ни было, ему стало известно. Он пригласил меня в свой кабинет. Это показалось странным, но мистер Мэтьюс вообще был человеком неординарным, и мне даже в голову не пришло… Ну, я пришел, и тут он меня огорошил. – Лицо Лэптона исказила страдальческая гримаса. Он сжал руками колени и с трудом выдавил: – Мэтьюсу было все известно, даже день нашего последнего свидания с миссис Смит и то, что соседи по дому считают меня коммивояжером. Наверное, он провел тщательное расследование. Отпираться не было смысла. Ума не приложу, как ему удалось до всего докопаться! Мэтьюс не стеснялся в выражениях и вел себя грубо. – Лэптон замолчал и устремил на Джайлса умоляющий взгляд. – Вы же его знаете, Каррингтон. Суперинтенданту объяснять бесполезно. Надо было знать Грегори, чтобы понять.

– Мы не были близко знакомы, – признался Джайлс.

– Но вы прекрасно видели, что это за человек. Власть – ее он любил больше всего на свете! До моей жены Грегори не было дела. По крайней мере он не стал бы угрожать разоблачением, защищая интересы Гертруды. Нет, дело совсем в другом. Жестокость у него в крови, как и у всех Мэтьюсов в большей или меньшей степени. Грегори нравилось дергать за ниточки и наблюдать, как танцуют марионетки, исполняя его волю. Вот я и сказал, что со мной этот номер не пройдет. Да, я часто плясал под его дудку, но тогда речь шла о мелочах, а сейчас ситуация переменилась. Не хочу, чтобы вы сочли мои отношения с миссис Смит недостойной интрижкой. Клянусь, это не так. Миссис Смит – видите ли, она мне как жена, и если бы я мог, то непременно на ней женился. Но вы ведь понимаете, что это невозможно. У меня две дочери и определенное положение в обществе, ну и, конечно, законная жена. А недавно родился и внук. На моем месте вряд ли кто-либо решится на развод. Однако именно это я и имел в виду, когда писал Грегори. – Он указал на письмо, что лежало на столе перед Ханнасайдом.

Ханнасайд взял в руки листок.

– Эта фраза: «Вам придется горько пожалеть, если заставите меня прибегнуть к крайним мерам». Она означает, что вы серьезно обдумывали возможность развода, верно, мистер Лэптон?

– Вероятно, вы правы. Сам не знаю. Я очень расстроился и не видел выхода из этой западни. Вот и написал в надежде припугнуть Грегори. Думал, он не станет рисковать и подталкивать меня к отчаянному шагу, если поймет, что я решил остаться с Глэдис. И пусть все катится к чертям! Ведь ему не нужен громкий скандал в семействе, да и моя связь с миссис Смит нисколько не ущемляет интересы Гертруды.

– Теперь все понятно, – сказал Ханнасайд. – Вы попросили о второй встрече, но мистер Мэтьюс отказал, так?

– Отказал, – кивнул Генри Лэптон, судорожно сглатывая слюну. – Это было утром в день его смерти, тогда и состоялся наш последний телефонный разговор. Грегори звонил из своего кабинета, мы с ним так и не встретились.

– А в котором часу он звонил?

– Довольно рано, не позднее одиннадцати.

– Ясно. А что вы делали потом?

– Ничего. – Лэптон в изумлении уставился на Ханнасайда. – То есть я пошел к себе в кабинет. Понимаете, ведь у меня своя работа. Так что ничего плохого я совершить не мог.

– И вы больше не пытались увидеться с мистером Мэтьюсом, скажем, за ленчем?

– Нет, это все равно ни к чему не привело бы. Я же знаю Грегори. Я пообедал в одиночестве, так как хотел выиграть время и все еще раз обдумать.

– И где вы обедали, мистер Лэптон?

– Как обычно, в маленьком ресторанчике под названием «Виноградная лоза». Там меня знают и, уверен, подтвердят мои слова.

– А чем вы занимались после ленча?

– Разумеется, вернулся на работу. Вообще-то в тот день я ушел из офиса раньше обычного, еще до чая.

– И куда направились?

– На Голдерс-Грин. Хотел повидать миссис Смит.

– Ну да, конечно, – деликатно кашлянул Ханнасайд. – Естественно, вы намеревались обсудить с ней сложившееся положение.

– Нет, я об этом даже не упомянул. Собирался, но не смог. Все еще надеялся найти какой-то выход. И понимаете… мы никогда не затрагивали тему моей семейной жизни. Не хотелось огорчать Глэдис, вот я и промолчал о случившемся.

– Вот оно что! – хмыкнул Ханнасайд. – И в котором часу вы ушли от миссис Смит?

– Точно не скажу, но к ужину я был дома. То есть с Голдерс-Грин я сразу отправился домой.

– А чем занимались после ужина?

– К нам пришли гости, мы играли в бридж. Из дома я в тот день больше не выходил, а на следующий день мы приехали в «Тополя».

– Благодарю. – Ханнасайд с бесстрастным видом что-то быстро записывал в блокнот.

Лэптон поглядывал на него с тревогой:

– Не знаю, могу ли быть еще чем-либо полезен? Если вопросов больше нет, позвольте мне уйти. Жена будет…

– На сегодня все, – сообщил Ханнасайд.

– Тогда?.. – Генри Лэптон робко приподнялся с кресла.

– Разумеется, вы свободны, – подтвердил Ханнасайд.

Маленький человечек покинул комнату, а Джайлс, отойдя от окна, где стоял все это время, обратился к Ханнасайду:

– Вот бедняга! В какую передрягу попал по собственной глупости! Вас не устраивает его рассказ?