Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - Олег Черенин

Жихоню и его подчиненным потребовалось также решать множество других важных вопросов, связанных с обеспечением безопасности «Тетки». Например, после того как немцы для пересылки образцов изделий военного назначения стали использовать так называемые метизы, потребовалось провести дополнительные вербовки из числа служащих почтового и железнодорожного ведомства, которые могли представить оригинальные образцы приспособлений для опечатывания и пломбирования отправлений. Например, привлечение к сотрудничеству начальника польской почты в Чойницах позволило сотрудникам разведки получить в требующемся количестве оригинальные немецкие пломбы, проволоку, нитки и т. д. Через него же был получен пломбиратор, по которому поляки изготовили качественно выполненный поддельный образец.

Сама операция «Тетка» требовала от всех ее участников точной координации действий на всех этапах ее реализации и своевременного реагирования на изменения оперативной обстановки. Когда была получена информация из агентурных источников о том, что польская и зарубежная почта, направляемая в Данциг, концентрируется в Познани, Жихонь распорядился организовать перлюстрацию таких почтовых отправлений на месте.

Со временем Жихонь создал сложную, но эффективную систему взаимодействия большого коллектива, состоящего из сотрудников, агентов и привлеченных лиц из числа железнодорожников и почтовых служащих.

В случае, если выемку почты нельзя было произвести в стационарных условиях (во время стоянок поездов), практиковался экстремальный вариант. Посвященный в существо акции машинист на определенном участке железной дороги замедлял ход состава, в почтовые вагоны которого проникали сотрудники и агенты-«цеткажи». Во время движения состава вскрывались мешки, конверты, метизы, производилась оценка их содержимого на месте. Отобранные по определенным признакам отправления доставлялись на специально подобранные конспиративные квартиры, где производилось их вскрытие и фотографирование. Подвергшиеся вскрытию вагоны пломбировались оригинальными немецкими приспособлениями. Самый сложный этап работы заключался в обратном запечатывании обработанной почты, исключавшем саму возможность обнаружения немцами несанкционированного доступа к ней[101].

В 1936 году произошла замена условного наименования операции «Тетка» на «Возок» (Тележка, Повозка). Жихонь в письме руководству 2-го отдела Главного штаба от 27 марта 1936 года так объяснял причину смены названия: «Принимая во внимание, что название “Тетка” известно уже многим лицам не только во 2-м отделе, но и, например, полицейским, почтовым служащим, сотрудникам стражи граничной, с 4 марта 1936 года я изменил название “Тетка” на “Возок”. Это название я буду использовать только в отношении зарубежной почты, следующей транзитом, и почты Гданьска. По отношению к отечественной почте название “Тетка” будет употребляться в отношениях с отдельными информационными рефератами (SRI). Изменения диктуются необходимостью соблюдения требований секретности в отношении такого ценного источника информации»[102].

По мере приближения войны возросло количество и качество получаемого разведывательного материала. В руки поляков попадала не только «закрытая», но и по-настоящему секретная информация, отражающая процесс укрепления военного потенциала Германии в Восточной Пруссии. В частности, относительно регулярно изымались приказы и распоряжения различных германских штабов, позволявшие оценивать ход военного строительства. Несколько раз были получены отчеты о результатах контрразведывательной деятельности Абверштелле «Кёнигсберг», в которых содержались сведения о разоблаченной польской агентуре. Исследовалась не только документация, но и отдельные образцы вооружения и снаряжения.

Одна из акций принесла неожиданный эффект. Поляками был подвергнут досмотру легковой автомобиль, как оказалось, принадлежавший некоему полковнику Формиту. В его багажнике была обнаружена совершенно секретная документация, относящаяся к прошедшим крупным военным учениям в Восточной Пруссии. После их фотографирования документы были возвращены на место. В определенные периоды операция «Возок» приносила польской разведке до 60 % всех разведывательных сведений по германской проблематике, получаемых по каналам территориальных экспозитур и зарубежных плацувок реферата «Запад»[103].

Одним из критериев эффективности разведывательных операций является соотношение между финансовыми затратами на их проведение и качеством добытых материалов. С этой точки зрения «Возок» была одной из самых «низкобюджетных» операций польской разведки. В ее сохранившихся документах содержатся сведения о выделяемых на ее проведение суммах. За редкими исключениями, затраты на покупку фотографических материалов, оплату агентуры, транспортные расходы и т. д. не превышали сумму в 1000 злотых ежемесячно[104].

На пути к краху

К числу наиболее ценных для польской разведки материалов, добытых Экспозитурой № 3 в последние предвоенные годы, относятся:

— штатное расписание мирного и военного времени различных воинских частей, служб, управлений, военных учебных заведений Вермахта;

— секретный бюджет германского ВМФ с постатейной росписью расходов за 1937, 1938 годы;

— книги приказов по личному составу Вермахта, изданные после 1937 года;

— большой массив проектной документации о фортификационных сооружениях на территории Восточной Пруссии;

— секретные методические разработки штабов различных частей Вермахта о действиях войск в условиях войны;

— документация о перспективных планах военных перевозок железнодорожным транспортом;

— учебные пособия и инструкции офицерских школ и курсов подофицеров германских ВВС;

— материалы военных игр и учений штаба 1-го военного округа (Wehrkreiskommando № 1) в Кёнигсберге;

— секретная документация о структуре, планах боевой подготовки и использования в случае войны частей 1-го военно-воздушного округа (Luftkreiskommando № 1) в Кёнигсберге[105].

По мере приближения войны обстановка в Данциге накалилась до предела. Подогреваемое антипольской пропагандой германское население города и члены различных нацистских формирований начали совершать многочисленные насильственные действия в отношении своих соседей — поляков по происхождению. Наиболее вопиющим случаем попрания норм морали явилось сначала убийство польского военнослужащего Михала Розкановского, а потом обстоятельства передачи его тела польским властям. 16 августа 1939 года сменявшийся караул не обнаружил на посту часового. Через некоторое время польским властям стало известно, что пограничник был застрелен, а его труп был перемещен на территорию Германии.

После завершения переговоров об условиях возврата тело Розкановского было передано на родину. Результаты судебно-медицинского обследования были отражены в соответствующем акте. В частности, польскими специалистами было обнаружено отсутствие диафрагмы и четырех ребер с левой стороны. Установлено, что оставшиеся внутренности были уложены хаотично, кроме них в брюшной полости были обнаружены фрагменты тел других людей: женской матки, обломки детской черепной коробки, три почки разных лиц, два языка вместе с пищеводом и трахеей, а также много посторонних предметов (куски дерева, солома, обрывки ткани и т. д.)[106].

Первые часы после вступления частей Вермахта на территорию Польши для Жихоня прошли в исключительно напряженной обстановке. В докладе, направленном в Центр 1 сентября 1939 года в 3.40, он писал, что в 2.10 начались нападения германских разведывательно-диверсионных групп на различные объекты военной инфраструктуры: мосты, путепроводы, хранилища военной техники и снаряжения. Атакам подверглись места расположения плацувок пограничной стражи в Ежорках, Желгнове, Накле. Польские пограничники понесли первые потери.

С утра следующего дня начались массированные бомбардировки г. Быдгощи. В 10.45 девять «юнкерсов» сбросили свой груз на железнодорожную станцию, казармы 15-го Великопольского полка легкой артиллерии и 61-го пехотного полка. В результате авиационных налетов в городе возникло 23 очага пожаров. Было убито более 200 мирных жителей и военнослужащих польской армии. Вечером 2 сентября, после уничтожения значительной части документации, началась эвакуация экспозитуры сначала в направлении г. Влоцлавка, позже — в г. Брест[107].

18 сентября в составе своего аппарата вместе с руководством 2-го отдела Главного штаба Жихонь перешел границу с Румынией.

В подготовленном отчете о результатах своей деятельности в предвоенные месяцы Жихонь писал, что «в предвоенные годы польская зарубежная разведка Главного штаба, проводимая в Германии, стояла на высоком уровне… Смею утверждать, что она по своим возможностям значительно превосходила разведки других государств, работающих по Германии»[108].