Подземный Лондон - Питер Акройд

Образ судна работорговцев весьма уместен. На рисунках Мура люди в метро выглядят как призраки во тьме, обескровленный груз человечества, беспомощные тени в мире, обратившемся против них.

Правительство и чиновники Лондонского транспортного управления скоро поняли, что бездействие не улучшит ситуацию. 79 станций были объявлены убежищами для гражданского населения; для тех, кто пользовался ими регулярно, выпустили сезонные билеты, были приняты элементарные санитарно-гигиенические меры. Установили деревянные койки, а после того как в них завелись насекомые, их заменили металлическими. Определили норму пространства: на шесть человек шесть футов платформы, причем три койки стояли вплотную к стене, еще три — на самой платформе. Были прочерчены белые полосы, ограничивавшие спальные зоны, — в 8 и 4 футах от края. Начала работать специальная команда тоннельных обходчиков, а вскоре организовали и службу питания. Было устроено 52 абонементных библиотечных пункта. Поставили сигаретные автоматы.

В некоторых убежищах выходили собственные газеты. Например, газета «Суисс-Коттеджер» предлагала себя «еженощным друзьям, временным пещерным жителям, товарищам по ночлегу, лунатикам, храпунам, болтунам и всем, кто обитает от заката до рассвета на станции „Суисс-Коттедж“ линии „Бейкерлоо“». Во втором номере можно прочитать следующий совет: «Вибрация от артобстрела и других причин ощущается гораздо меньше, если не прислоняться головой к стене».

Вероятно, сбылись худшие опасения властей: возник нижний мир. Еще один город под землей. Появилась подземная раса людей. И все-таки это был мир зловонный и нездоровый, поскольку десятки тысяч теснились в условиях, весьма мало пригодных для жизни. Он напоминал лондонские трущобы XIX века и вполне мог породить сообщество не менее зловещее и несчастное. Подземелья стали прочно ассоциироваться с грязью и отбросами.

Были и жертвы. При бомбежке станции «Трафальгар-сквер» погибло семь человек. При подобном инциденте на станции «Баундз-Грин» было 19 убитых. А в результате прямого попадания бомбы в станцию «Бэлем» простились с жизнью 64 человека. Один из выживших вспоминал, как услышал оглушительный грохот над головой, после чего на платформах сразу погас свет. Для подземных жителей это был настоящий кошмар: их окутала первобытная тьма. «Потом запахло газом, стали кричать дети, требуя свои противогазы. Я включил фонарь и, направив луч вверх, увидел, что с потолка потоками льется вода». Этому человеку удалось открыть аварийный люк. На его руках до сих пор видны рубцы в тех местах, куда вонзались ногти хватавшихся за него людей.

В подземный мир попадали и другие бомбы. Машинист поезда вспоминал: «Я побаивался тоннелей, — все время казалось, что в тоннель попадет бомба». Стрелочник со станции «Кингс-Кросс» вспоминал «жуткий порыв ветра. Стоя над рычагами, я закрыл руками уши. Помню только порыв ветра, а потом сразу — как очнулся, лежа на полу».

Подземный мир оживлял ужас потопа и пожара, издавна с ним связанный. Опаснее всего были тоннели под Темзой: если бы бомба разрушила свод тоннеля, речная вода стремительно заполнила бы половину системы метро. От «Шепердс-Буш» до «Ливерпуль-стрит», от «Хэммерсмит» до «Кингс-кросс» вода понеслась бы по тоннелям с чудовищной скоростью. Поэтому было сооружено 25 водных затворов, и некоторые из них сохранились до сих пор у въездов в особенно рискованные тоннели.

Прямое попадание получил только один тоннель: старый участок подземной дороги между «Стрэндом» и «Черинг-кросс» длиной в 200 ярдов, который моментально наполнился водой. К счастью, тоннель был предусмотрительно перекрыт с обоих концов бетонными заглушками.

Пошли в дело и храмовые крипты, и подземные склады. Два огромных подземных помещения в Ист-Энде — «Тилбери» под Коммершиал-роуд и «Приют Микки» под Степни — дали пристанище местному населению. «Приют Микки» был назван в честь горбатого карлика, оптика по профессии, который, демонстрируя исключительную энергию и организаторский талант, устроил бомбоубежище для 10 000 человек. Он был одним из королей подземного мира, чей талант проявился на фоне бездействия властей. Горожане взяли управление убежищем в свои руки. Администрация же фактически оставила их на произвол судьбы.

Осенью 1940 года бомбоубежище «Тилбери» описывалось как «сумрачное и грандиозное пещерное пространство» или как «обширное полутемное помещение, напоминающее собор». Очевидец сообщал, что «пол залит мочой… Здесь содержится несколько лошадей, и их экскременты смешиваются с человеческими… Это настоящая преисподняя. Это чудовищно, что люди принуждены жить в таких условиях». В этом подземелье находили приют обитатели Ист-Энда. Там не было место храбрости и героизму, там царили только нищета и смрад. «Тилбери» посетил и Генри Мур, записавший следующее: «Из выразительной полутьмы на переднем плане проступают ряды безвольно лежащих тел. Цепи свисают со старинных подъемных блоков…». Так могли выглядеть трущобы XIX века, запечатленные в гравюрах Гюстава Доре. Но у нищеты нет истории.

Такие условия подземной жизни породили политический радикализм, как будто «низы» были действительно готовы к бунту. «Суисс-Коттеджер» обличал власти, чье «бездействие граничит с бессердечием, преступной халатностью, бездушным презрением к элементарным приличиям». Благодаря в том числе общественной озабоченности и возмущению власти начали строить восемь бомбоубежищ под существовавшими станциями метро, каждое на 8000 человек, на глубине около 90 футов. Половина из них на протяжении войны была приспособлена под иные нужды, но до сих пор на поверхности можно найти входы в некоторые из них, похожие на огромные фортификационные башни или памятники эпохе троглодитов. Та башня, что ведет в бомбоубежище под станцией «Гудж-стрит», стоит на углу Чениес-стрит и Тотнем-корт-роуд, а Стоквелльская башня превращена в военный монумент. Эти входы можно было бы снести, а глубокие тоннели завалить. Но зачем? Подземное пространство приобрело подобие с темной материей, которая не видна, но служит опорой структуре видимой Вселенной. Это порталы в бескрайний мир, хранящий все, что спрятано, и все, что ныне позабыто.

13

Подземные фантазии

Грезы и догадки окутывают извилистые подземные владения. Это край безграничных возможностей. Персонаж «Войны миров» Герберта Уэллса (1898) в страхе перед инопланетными завоевателями говорит: «Вы понимаете, я имею в виду жизнь под землей. Я много думал относительно канализационной сети. Понятно, тем, кто не знаком с ней, она кажется ужасной. Под одним только Лондоном канализационные трубы тянутся на сотни миль; несколько дождливых дней — и в пустом городе трубы станут удобными и чистыми. Главные трубы достаточно просторны, воздуху в них тоже достаточно. Потом есть еще погреба, склады, подвалы, откуда можно провести к трубам потайные ходы. А железнодорожные туннели и метрополитен? А? Вы понимаете?»[23]

Корни представлений о подземном мире как о безопасном убежище уходят очень глубоко. Оно равно представлению о доме. Главную героиню романа Маргарет Дрэббл «Зона согласия» (1980) непреодолимо влечет запах, идущий от уличной канализационной решетки, и она поддается «властному аромату Лондона», который позволяет ей «убежать из плена настоящего в прошлое, где темные духи носятся над бурными водами».

Другие фантазии тяготеют к сюрреализму. Племена Внутренней Монголии верят, что в их краю есть ворота в огромный тоннель, ведущий в доисторический подземный мир. Идея древнего мира, скрытого в недрах, весьма притягательна; она овладевала воображением многих провидцев. Один из примеров — «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна (1864).

Нет недостатка и в фантазиях о подземной породе людей. Рассказчик в романе Майкла Муркока «Мама-Лондон»[24] (1988) спасался в подземке во времена блицкрига и с тех давних пор «потерянные линии метро» стали его идеей-фикс. Он с воодушевлением рисует картины тайного мира, который существует под Лондоном. «Я нашел подтверждения тому, что Лондон пронизан сетью тоннелей, в которых живет пещерная раса, спустившаяся под землю во время Большого пожара… Другие авторы, начиная с Чосера, в своих произведениях не раз намекали на существование второго, нижнего Лондона».

Часто сообщается о людях-ящерицах, обитающих в подземных пещерах, а также о потомках тех, кто выжил после затопления материка, известного как Лемурия. Для тех, кто пишет о подземельях, все легенды истинны. Кто-то описывает подземных жителей как великанов. Они могут быть дружелюбными, не желающими зла тем, кто наверху, однако есть и рассказы о людоедах и других хищных тварях, нападающих на обитателей поднебесного света.

Классическое воплощение этой фантазии мы находим в романе Уэллса «Машина времени» (1895), герой которого оказывается на том же месте, где был Лондон, только в будущем — через 800 000 лет. Элои ведут на первый взгляд вполне счастливую жизнь на поверхности, но на самом деле их выращивает сероликая порода подземных тварей, именуемых морлоками. Морлоки питаются элоями. Подразумевается, что вся сила и энергия поверхностной цивилизации идет снизу, из мира механизмов. «В темноте проступали контуры огромных машин, отбрасывавших… причудливые черные тени, в которых укрывались похожие на привидения морлоки. Было очень душно и тягостно…»[25] По-видимому, «много веков назад, за тысячи и тысячи поколений, человек лишил своего ближнего счастья и солнечного света. А теперь этот ближний стал совершенно неузнаваем!»