Тайная тетрадь - Магомед Бисавалиев

— Я бугълама ел, мне они зачем? Гамбочаев понял, что к чему, и сказал, что завтра вместе поедем в Белоканы. Я как особо опасный преступник был там везде у них в розыске. Поехали мы с Гамборчаевым на чёрной «Волге» в Белоканы. Начальники милиции всех трёх районов, секретари райкомов все начеку, с накрытыми столами ждут почётного гостя. Остановилась новая «Волга» перед начальником белоканской милиции.

Вышел Гамборчаев, хакимы с низким поклоном подошли, поздоровались, обняли. Вышел я, все и меня обняли. Подходит ко мне белоканский начальник милиции, руку тянет здороваться, я сжал чуть его ладонь и посмотрел ему в лицо. Он встал как вкопанный, не поверил своим глазам. Гамборчаев усмехнулся и сказал начальнику:

— Алик, это Исхак муалим, мой кунак из Камилуха.

Алик повторно взял мою руку, на этот раз с низким поклоном. Теперь я для Цора не цогьор (вор) Исхак, а Исхак муалим. Муалим не в смысле учитель, как ты, учителя — пакъиры, а в смысле — уважаемый человек. То, что учитель зарабатывает за 20 лет, я за ночь получу, угоню табун из Кахетии и продам в Кумухе. И не меньше I5 голов за раз, запомни, за меньшее ИсхI акъ шнурок на хьит (ботинок) не завяжет!

— Я этих двоих, Гьажарупа (ЦК-МухIаммад) и Исхака, очень часто вспоминаю, — говорит отец. — Они были очень интересными собеседниками и умными людьми, а я в людях это ценю больше всего.

В словах отца звучала ностальгия по молодости и друзьям. Лучшие друзья его ушли в мир иной пару лет назад, друг за другом. Память осталась. Да помилует их Всевышний. Амин.

(Фамилия замминистра вымышленная, сказали, что это небезопасно для него.)

Дама с помидорами

Я как-то уже рассказывал забавную историю моего отца с помидорами. Как он в 50‑е годы, будучи школьником, купил банку с жидкостью и красными «фруктами» внутри. Тащил эту банку в рюкзаке на собственной спине километров 40 до аула. Когда попробовал, нашёл что-то очень непривычное и противное на вкус. Оказались там солёные помидоры, которые отец раньше никогда не ел. Выплюнул то, что откусил, и никто дома не захотел их есть. Когда мой дядя узнал, что я опубликовал эту историю, он засмеялся:

— Видимо, у нас на роду написано попадать с этими помидорами в разные истории. У меня тоже есть такая. Была середина шестидесятых. Учился я на втором курсе педагогического института. Не осталось ни копейки, три дня не ел и занять деньги не у кого было. После второй пары староста сказала, что дают стипендию. Обрадовался очень. Взял деньги и решил покушать хорошенько в городском кафе.

Был сырой осенний день и дождливая погода. Кафе оказалось переполненным, люди стояли в очереди за едой. Почти все столы были заняты. Я заказал себе самое модное блюдо в меню — шницель с помидорами, салат, стакан киселя и с полным подносом искал свободное место.

Оказалось, свободно всего одно место за дальним столом. Там сидела роскошная дама в белом платье, в шляпе и с прочими прибамбасами, что подчёркивало её исключительность. Её манеры и высокомерный взгляд не очень соответствовали тому месту, где она решила перекусить. Меня не слишком обрадовало такое соседство, я был голоден как волк и хотел как можно поскорее поесть без всяких формальностей. А соседка моя и её поведение обязывали быть культурным. Я попросил разрешения присесть за её стол. Она надменно кивнула без всякой приветливости. «Что с тебя взять, убогого, посиди там и не мешай мне», — говорил её взгляд.

Я решительно расставил мои блюда на столе: «Пошла она и её культура к чёрту, надо поскорей проглотить то, что взял, пока не умер тут с голоду». Сел и решил первым делом съесть помидор, а самое вкусное — мясо — оставить напоследок.

Взял помидор, откусил и чуть не упал со стула от испуга. Красный помидорный сок брызнул мне в лицо, одновременно раздался истеричный крик соседки. Весь зал поднял глаза от своих тарелок, все повернулись к нам. Роскошное белоснежное платье моей соседки стало краплёным, на широких полях импозантной шляпы и даже на подбородке «барыни» были остатки моего помидора.

Прибежали шеф-повар и кассир. Я от растерянности уронил вилку. Когда хотел поднять вилку, задел и опрокинул стакан киселя. Дама, не успевшая оправиться от помидорной атаки, резко вскочила, чтобы избежать кисельной реки, которая стремительно потекла в её сторону. Второй её крик из-за киселя на подоле платья и грохот опрокинувшейся табуретки сорвали весь зал со своих мест. Дама одной рукой схватилась за сердце, другой избавлялась от помидора, который оказался на её накрашенном лице.

Я резко вскочил. Мои глаза искали выход из этого проклятого места. Надо было поскорей убежать и спрятаться от постороннего взгляда. Выбежал на улицу, шницель, который я хотел съесть напоследок, остался нетронутым, и я с пустым желудком, опозоренный помидором, побежал по узкому переулку.

С того дня я помидоры беру в руки очень осторожно. И каждый раз, когда вижу помидор, вспоминаю женщину в шляпе, а шляпа каждый раз напоминает о помидорах. А кушать их люблю, несмотря на их предательство в тот голодный осенний день моей молодости, — говорит дядя.

Газават, превращённый в грабёж

Смута началась в конце эпохи Шамиля, в 1859 году. Прекратилась Кавказская война. Дети войны, что не умели ничего, кроме как воевать, остались не у дел, но с оружием в руках. Сперва они искали пути для грабежа, ссылаясь на религию. Их последователи, выпав из шариатского правового поля, уже не утруждали себя никакими ссылками. Стали грабить всех без разбору.

Об этом была статья моего отца в журнале «Истина» в конце 90‑х. Называлась она «Гъарачилъиялде сверараб гъазават» («Газават, превращённый в грабёж»). Я перескажу её с некоторыми дополнительными подробностями. Необходимость этого вы поймёте позже.

Банда состояла из семи человек. Их лидером был некий МухаммадтIали из Тлейсеруха. Был там его племянник Пахрудин, Бахъал Абдулмажид из Тлебелуба, Шуайб и ещё три человека. Жили они на нелегальном положении в лесах Цора. У них не было ни семьи, ни дома, что было их преимуществом перед обычным человеком, они могли застрелить любого и уйти в лес.

Путников, направлявшихся из Цора в горы, они грабили, а у чабанов, которые спускались на зимовку в Кахетию, забирали овец. Был такой зульм (насилие). Никто не решался в одиночку противостоять этой банде. Чтобы избежать столкновения с бандитами, в Цор и обратно путники добирались обходными путями.

Лишь один человек смело отправлялся в путь и шёл по главной дороге без оглядки. Звали его Мохол ХIасанил Ильяс.