Тростниковая птичка - Ольга Смайлер

Пока ставили посты и разгружались, Мист с одним из новеньких увел невест в здание. Глаза сами выхватили яркую макушку, и я тут же досадливо отвернулся – не время отвлекаться. Наблюдатели доложили, что неподалеку стоят несколько машин «братьев», и я вздохнул с облегчением – не надо больше беспокоиться и гадать – что бы они ни придумали, происходить это будет в окрестностях бункера. Девушек решили в известность не ставить, и без того боевое облачение парней вызвало девичий ажиотаж, парочку серьезных разговоров и несколько нарядов вне очереди для особенно упрямых. Мист, вернувшийся на условный свист, уверил, что девушки, получившие возможность привести себя в порядок, могут заниматься этим часами, поэтому из санблока добровольно не выйдут. Правда, наш доморощенный знаток женских душ все-таки оставил Кларка часовым на всякий случай. Лагерь затих. Ждать пришлось недолго – вскоре мне доложили, что двое «серых братьев» вскрыли окно на втором этаже и проникли внутрь здания.

– Только двое? – удивился Терри. – Нас же больше. На что они рассчитывают?

– Видимо, они рассчитывают уйти незамеченными, – отозвался Мист. – И прихватить с собой кое-что, им не принадлежащее. Вернее – кое-кого.

– Нам чужого не надо, но свое мы не отдадим, каким бы оно ни было, – хохотнул Терри.

Время тянулось, как застывающий жженый сахар, из которого Уна делала нам леденцы-сосалки на палочках, – ничего не происходило. Женский визг ударил по оголенным нервам. Я с трудом сдержал инстинктивный порыв кинуться на помощь и выдавил из головы все посторонние мысли – какими бы ни были «серые братья», они были керимцами. А керимец не в состоянии поднять руку на женщину или причинить ей какой-либо вред – с докторами и персоналом редких специальностей приходится работать жрицам Матери-Прародительницы, чтобы они могли взять анализы или провести операцию.

И снова ожидание. Я в тысячный раз просчитывал варианты, представлял себе возможное развитие событий, когда Терри вздрогнул, кинул на меня удивленный взгляд и вытащил из кармана свой бук, подключенный к системе управления бункера.

– Командир, да ты только посмотри! – Он сунул бук мне под нос с шальной улыбкой.

Я взял бук в руки, пробежался по нему пальцами – активирован режим «карантин», двое изолированных, вот три точки движутся по коридору, вот санблок с россыпью таких же теплых точек… Картинка сложилась.

– Я убью ее, – констатировал я и рванулся к входу, испытывая сложную гамму чувств, среди которых наиболее сильными было раздражение, восхищение и испуг.

Терри прикрывал спину – «серые братья», не дождавшись своих незадачливых исполнителей, запаниковали и кинулись в драку. Я удовлетворенно посмотрел, как Брендон ударом в челюсть вывел из строя одного из братьев, и рванул дверь – парни не маленькие, все давно знают, что делать, да и потасовка – не перестрелка, а мне срочно надо было сказать кое-что одной маленькой безрассудной Птичке.

Соня выскочила из-за поворота, не глядя шагнула вперед, сконцентрировавшись на экране бука на ладони. Я заступил ей дорогу и дождался, пока она поднимет на меня свои бездонные серые глаза, в которых удивление тут же сменилось испугом.

– Соня, мне надо поговорить с вами! – С этими словами я крепко взял ее за запястье, оттащил подальше от зрителей.

Заставив ее прижаться спиной к стене, я навис над ней, опираясь ладонями в стену с двух сторон, не давая возможности ни сбежать, ни отвернутся. Она была испугана, но пыталась храбриться, я же мучительно хотел взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Однако приходилось следить за голосом, и первый вопрос я сумел задать ровным, благожелательным тоном.

– Соня, вы что творите?!

Я лежала на кровати носом к стене, прямо в одежде завернувшись в знакомый автобусный плед, и старательно пыталась уснуть. Разговаривать ни с кем не хотелось, уши все еще горели после выволочки, устроенной командиром. Можно было бы баюкать собственную гордость и обидеться или рассердиться на Сайгона, но врать себе – последнее дело, так что приходилось признать, что он был абсолютно прав. Нет, он не кричал, не ругался, не употреблял бранной лексики, но от его ровного тона хотелось съежиться, стать незаметной букашкой и забиться куда-нибудь в щель. Я тихо всхлипнула, надеясь, что никто не заметит этого в ровном гуле голосов.

На ночь всех девушек отвели на один из подземных уровней, в спальню на тридцать человек. Как только Мист, руководивший нашим обустройством, белозубо улыбнулся и, пожелав всем спокойной ночи, закрыл за собой дверь, спальня стала напоминать разворошенный муравейник. Девушки бегали, выбирая кровати и меняясь ими, так чтобы оказаться рядом с подругами или подальше от тех, с кем отношения не сложились, обсуждали парней, дорогу, еду – в общем, началась привычная по школьным лагерям или летной практике круговерть. Я протиснулась сквозь гомонящую толчею и прицельно заняла кровать у дальней стены, до которой еще никто не успел добраться. Рядом со мной устроились Мия и Малышка, которая после случившегося держалась с нами рядом как приклеенная и категорически отказалась меняться, когда ее об этом попросили.

Матрас просел под тяжестью тела, и меня осторожно погладили по голове.

– Сонь, ну не переживай ты так. До Таншера доедем, ты его и видеть не будешь. – Я узнала голос Мии.

– Ну чего ты, в самом деле, – неожиданно услышала я голос Малышки. – Из-за этого урода расстроилась? Сама видишь – никто ему бус не дарит, вот и злится, а за что ему бусы дарить? Ни кожи, ни рожи…

Я сама не ожидала, что так разозлюсь, но выпуталась я из пледа практически мгновенно, вскочила на ноги и, сжав руки в кулаки, шагнула к Малышке.

– Он не урод, не смей! – Мой гневный крик вышел неожиданно громким и словно спугнул все разговоры в комнате.

– Дура ты, Малышка, и ничего с этим не сделаешь, – процедила Мия в наступившей мертвой тишине. – Язык без привязи!

Глаза у Малышки стали размером с блюдце, она молча прошла к своей кровати и села к нам спиной.

Через пару минут наша спальня снова наполнилась гулом голосов.

– Ну хоть в себя пришла, – хихикнула Мия и ткнула меня пальцем в бок. – Ты мне такая больше нравишься, а то, наверное, и не помнишь, что на ужин ела?

– Одна возня тебе со мной, всю дорогу, – вздохнула я виновато, – то заболею, то вот…

Мия в ответ лишь великодушно махнула рукой:

– Как-нибудь сочтемся.

Вечерняя стычка получила неожиданное продолжение утром. Мы как раз поднимались из спальни наверх, чтобы позавтракать, когда одна из девушек постарше, приотстав, пристроилась к нашей с Мией компании.

Я бросила вопросительный взгляд на Мию, но та в ответ недоуменно пожала плечами.

– Я – Фина, – представилась девушка.

– Соня.

– Мия, – в свою очередь представились мы и стали ждать следующего шага со стороны нашей новой знакомой.

Та вздохнула, словно собираясь с духом, и взяла меня за локоть.

– Соня, ты не верь тому, что эта… вот ведь правильно вы ее Малышкой назвали, сиськи выросли, а в голове, как у пятилетки… В общем, не верь ей, она болтает не думая, пересказывает, чего не знает.

– Ты это о чем? – Я от неожиданности даже оступилась на лестнице, и меня тут же подхватили четыре руки.

– Про командира, Сайгона. Я вчера разговор ваш слышала…

– Меня было сложно не услышать… – растерянно согласилась я.

– Не верь ей! – Фина остановилась и заставила остановиться меня и Мию. – Он хороший!

– Да ты-то откуда знаешь? – беззлобно фыркнула Мия, ловким тычком в спину заставив меня продолжить движение.

– Он зимой к нам поезд торговцев сопровождал со своей десяткой.

– И что?

– А то! В поселке вокруг него наши девицы чуть ли не хоровод водили – оно, конечно, воины за невест выкуп не платят, но все же сын главы рода, и до Грани ему недолго осталось. Думали, что первая же, что его облагодетельствует, бусы принесет, невестой станет. Даже жребий тянули. А он бус не взял и велел другим сказать, что следующую, кто его осчастливить решит, сам отцу сдаст, вместе с бусинами. Так что желающих-то полно… Вот только он не хочет.

– Так разве он хороший? – удивилась я. – Вон девушку обидел…

– Такую обидишь, – хихикнула Фина и вдруг стала серьезной. – Он потом брату сказал, что устал от того, что на него смотрят, а видят кого-то другого… Я на него много в поселке смотрела… Он не урод, Соня… Он просто другой, не такой, как остальные воины. И очень несчастный. И ему до Грани совсем немного осталось, воины шептались.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – опешила я.

– Ты смелая… Я тогда не смогла, забоялась, а ты сможешь. Пожалуйста! – Фина прибавила шагу и вскоре влилась в большую компанию, поднимавшуюся перед нами.

Из того, что говорила мне Фина, я поняла едва ли половину – что Сай считает местных девиц корыстными и не берет у них бус. Я застонала, бусы, опять бусы, а я так толком и не знаю, зачем они нужны.