Евпатория. Древний мир. Средние века. Новое время - Вадим Александрович Кутайсов

Наш прием у него, наивная картина патриархальных обычаев вместе с колодцем в центре двора, и молодая его дочка, богато одетая, подающая нам воду, все это было правдивой главой из Генезиса.

Пани знает, что караимы являются сами чистыми последователями закона Моисея (свободного от всяких синагогальных предрассудков), гостеприимные, толерантные, жадные к просвещению и одновременно знакомые с европейским способом мышления, хотя и отличающиеся от нас своими обычаями. Тюркский язык является их родным языком, а древнееврейский только язык научный и богословский, известный исключительно их духовенству. Пани знает прекрасно, что наш ученый Чацкий нашел, что среди них в Польше никогда нет преступлений, а в Крыму они пользуются той же славой. Восточный обед, которым нас потчевали, приправленный милой откровенностью доброго Баба, оригинальным обаянием его жены и дочерей, сияющих красотой и алмазами, наивным весельем тех молодых девушек, тем более что были ужасно голодны, показался нам превосходным; огромные сплетенные жбаны со светло-розовым вином из его виноградников успокоили нашу жажду после обеда; попросили показать их храмы, и хозяин дома проводил туда, священник ждал нас там, обратился к нему на древнееврейском с парой любезных слов; он был восхищен, встретив европейца, который на это мог решиться, и ответил мне более изыскано; представил ему Мицкевича, и оба были чрезвычайно удивлены, убедившись, что газзан знает польскую литературу, подарил ему псалом, который пытался воспроизвести по-польски, он же дал несколько стихотворений Трембецкого, переведенные им стихами на древнееврейский язык, которые покажу пани в Одессе, если не умру, ибо сохраню ее на всю-всю мою жизнь. Мицкевич сымпровизировал ему несколько строк о толерантности, которыми почтенный священник был восхищен, и стали мы сердечными приятелями; ничто так не соединяет людей, как горе и наука...»[140]. Один из своих крымских сонетов Мицкевич назвал: «Вид гор из степей Козлова».

1 ноября 1825 г. Евпаторию посетил император Александр I Благословенный, незадолго до своей кончины в Таганроге 19 ноября того же года. Государь осмотрел церкви, мечети, синагоги, казармы и карантин[141].

3 марта 1837 г. Высочайшим указом было утверждено Таврическое Караимское духовенство, главой которого определялся Гахан, а местом жительства — город Евпатория. С этого момента Евпатория стала духовным и культурным центром всех караимов, проживающих не только на полуострове, но и во всем мире[142]. Постоянным местом пребывания Гахана являлся комплекс Евпаторийских кенасс (Большой Соборной и малой), расположенных в караимском районе города.

Одной из самых злободневных проблем Евпатории в первой половине XIX в. было отсутствие чистой питьевой воды. Это случилось из-за полного расстройства гидроинженерной системы, созданной еще во времена Османского владычества, о чем писал П.С. Паллас. Жители города пользовалось колодцами, вода в которых была солоноватой и горьковатой, что, по мнению многих, являлось причиной повышенной заболеваемости. По указанию светлейшего князя М.С. Воронцова, эта проблема была решена благодаря бурению артезианского колодца, начатому 28 июля 1833 г. и завершенному в 1838 г. Работами руководили отставной инженер майор Гаюи и горной службы гиттенфервалтеры Самойлов и Мейер. «Колодец этот находится на базарной площади в расстоянии 42 саженей от морского берега и на 18 футов 2 дюйма выше поверхности моря. Медная труба тщательно спаянная, входит в колодец на 410 футов ниже поверхности почвы: внутренний поперечник ее равняется 41/2 дюйма. Слой воды находится на глубине 465 футов в песке. Она бьет на три фута над поверхностью земли, доставляет до 450 сорокаведерных бочек в сутки»[143]. Тогда казалось, что вопрос со снабжением города водой решен навсегда, но, как известно, это было большим заблуждением. Вначале колодец давал в сутки до 8000—10000 ведер прекрасной воды, в 1879 г. — 1224 ведер; после проведенной чистки приток воды поднялся до 3600 ведер, но в 1890 г. вновь упал до 1224 ведер[144].

Население Евпатории в 1845 г. составляло 10 579 душ обоего пола (мужского — 5611, женского — 4968), по вероисповеданию оно распределялось следующим образом: православных — 1386, католиков — 94, армяно-григорян — 116, лютеран — 9, магометан — 8 629, евреев — 77, караимов — 1136[145]. X. Скальковский указывает такую численность населения Евпатории в 1845 г. — 10 634 души обоего пола, что отводило ей третье место в Крыму после Симферополя (12 254 души) и Карасубазара[146].

«На 10—12 тысяч жителей Евпатории, — вспоминает В.С. Раков, — три четверти приходилось на долю татар... Кроме русских, здесь были еще греки, караимы, евреи, армяне и др. Словом, в Евпатории пестрота населения была видна на каждом шагу, и связать всю эту разношерстную толпу вместе, в одно целое, не было никакой возможности. Татары жили совершенно обособленной жизнью и со времени присоединения Крыма нисколько не сблизились с русскими... Изучение татарского языка охватило всех, так как, в конце концов, и русский, и грек, и еврей, и караим — все говорили по-татарски. Татарский язык приобрел право гражданства, стал господствующим, стал своего рода международным в Евпатории, ему не изменяли даже в общественных собраниях»[147].

Все изменилось в одночасье с началом Крымской (Восточной) войны. 1 сентября 1854 г. Евпатория была занята союзными войсками. Сначала союзники мало обращали внимание на город: он был обнесен каменной стеной с несколькими батареями впереди нее. В ноябре, после того как 12 судов было потоплено или выброшено на отмель бурей и проводимой российскими войсками рекогносцировкой, коалиция начала активно укреплять Евпаторию. Город почти по всему периметру обнесли сплошным земляным валом с глубоким (более 4,5 м) и широким рвом впереди, заполняемым в силу необходимости водой. Северная часть была вооружена 30 полевыми орудиями, а на Сасык-Сивашской пересыпи со стороны дороги на Саки поставили редут с 4-мя орудиями. Обращенный к Гнилому озеру отрезок обороны вместо земляной ограды обнесли стеной из камня, сложенной насухо, а расположенные тут дома привели в оборонительное состояние. Однако самой грозной защитой города являлись орудия стоявших на рейде пяти кораблей. 7 (19) января 1855 г. в Евпатории высадилась турецкая армия Омер-паши, составлявшая основу гарнизона.

5 февраля 1855 г. русские войска под командованием генерал-лейтенанта С.А. Хрулева предприняли штурм города, который вскоре пришлось прекратить из-за мощного орудийного огня эскадры, недостатка снарядов и, наконец, потому что штурмовые лестницы оказались короче, чем глубина заполненного водой рва. Причем при бомбардировке города русской артиллерией неприятельские войска начали было уже грузиться на пароходы. Интересно, что численность нападавших была значительно меньше (18 883), чем обороняющейся стороны: под командованием