«Давай полетим к звездам!» - Чебаненко Сергей

Перед проведением коррекции мы заняли рабочие места в креслах-ложементах в спускаемом аппарате. Индикаторы на пульте горели зелеными и желтыми огоньками - значит, все нормально, бортовые системы в норме.

Я и в самом деле старался поменьше двигаться. В горле засел плотный и неприятный комок. Все время подташнивало. Черт, никогда не думал, что невесомость подкинет мне такой вот сюрприз. И это несмотря на все тренировки, на все изнуряющие вращения в креслах и в тренажерах, в которых тебя вертят по всем трем осям вращения сразу!

А самым обидным было то, что я, военный летчик, раскис, а Олег, гражданский инженер, напротив, держался бодро и выглядел, как молодой зеленый огурчик на ухоженной грядке! Во время утренней телевизионной пресс-конференции он демонстрировал такие замысловатые кувырочки в невесомости, от которых у меня темнело в глазах. Хорошо, что телекамера в это время была у меня в руках и телезрители так и не увидели моего синюшного и перекошенного лица.

- Лешка, - сказал после окончания сеанса связи Олег, - ты так побледнел, что я даже испугался: вот, думаю, сейчас командир отключится прямо во время телеэфира и позор будет на весь мир!

- А вот не дождешься, - я беззлобно огрызнулся. - Просто от одного взгляда на твою воздушную акробатику мне чуть дурно не стало.

- Извини, - Олег виновато развел руками. - Но ты же знаешь, что весь этот цирк был заранее расписан еще на Земле.

Тут он прав. Все эти прямые выходы в телеэфир были заранее жестко оговорены еще перед стартом. Что и в какой последовательности делать, что и в каком ракурсе показывать. Пропаганда - она и в космосе пропаганда.

Перед началом коррекции сначала все шло, как по маслу. Прошли подготовительные команды. Вот-вот должны включиться двигатели ракетного блока “Д” и чуть подправить траекторию полета.

Стрелка скачет по цифрам часов. Тик-так, тик-так. Сейчас, сейчас...

Прислушался. Никаких звуков. Никаких колебаний корпуса корабля. Индикатор включения двигателя на пульте управления корабля показывал режим “отключено”. Все по-прежнему.

- “Флаги”, - включилась Земля, - команды на борт выданы. Доложите обстановку.

- Включения двигателей не произошло, “Заря”, -проинформировал я. - Летим в прежнем режиме.

Пауза. Очень нехорошая пауза. Я просто физически ощутил, как тревожно напряглись сейчас сотни людей там, на Земле, за десятки тысяч километров от летящей прочь от голубой планеты точки нашего ракетно-космического комплекса.

- Сейчас поищем причину, - сообщил бесстрастным голосом оператор. - “Флаги”, прошу ничего не предпринимать и ждать результатов анализа.

- Принято, - подтвердил приказ Земли. - Будем ждать.

- Хреновастенько получается, Лексей, - Макарин зашевелился в кресле. - Вляпались мы, да?

- Поживем - увидим, - я вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Мало проблем с моей вестибуляркой, так еще и техника забарахлила. Полный комплект удовольствий.

Если сейчас Земля не сможет установить причину “молчания” двигателя, то наше путешествие на Луну... Как бы это помягче выразиться? Тю-тю наша экспедиции. Накрывается программа полета медным тазиком.

Без коррекции траектории ракетно-космический комплекс пролетит мимо Луны. Затеряться на просторах Солнечной системы нам, к счастью, все-таки не светит -слишком мала скорость “Знамени” и “Лунника”, чтобы совсем уйти из сферы притяжения Земли. Но наша орбита окажется очень вытянутой. Мы пролетим над Луной, опишем петлю в космосе и снова пойдем к Земле. С посадкой тоже могут быть неприятности, если не удастся провести коррекцию траектории и на обратном пути. Спускаемый аппарат либо просто нырнет в земную атмосферу по крутой траектории, либо срикошетит и снова уйдет на космическую орбиту. В первом случае нас погубят перегрузки и перегрев корабля. А по второму варианту мы имеем все шансы умереть от недостатка воздуха, воды или еды. В общем, перед вами имеется широкое поле альтернатив, товарищи Леонтьев и Макарин. Выбирайте.

- Скорее всего, причина отказа не в двигателе, - принялся размышлять вслух Макарин. - Блок “Д” мы ведь уже включали для разгона до требуемой скорости. Может быть, шалит что-то в системе управления?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Хрен редьки не слаще, - констатировал я. - Если накрылся не двигатель на ракетном блоке, а система управлением кораблем... Понимаешь, что это значит?

- Понимаю, - кивнул Олег. - У нас с тобой будет самый комфортабельный и самый дорогостоящий гроб. Летящий к тому же со второй космической скоростью.

Время тянулось ужасно медленно. Прошло целых пятнадцать минут ожидания и, наконец, канал связи ожил.

- “Флаги”, на связи “Гранит”, - прозвучал в эфире знакомый голос. Володька Шаталин, мой дублер. Заранее, еще до старта, договорились, что в сложные моменты полета связь с нами будет держать именно он. - Мы нашли причину отказа двигателя. Из-за сбоя в бортовом компьютере не включилась система ориентации комплекса.

Вот теперь все становится на свои места. Если корабль сориентирован неправильно, система управления ни за что не включит двигатель. Умненькая машинка.

- Леша, - Шаталин от волнения забыл мой позывной, -руководство приняло решение вручную сориентировать комплекс и включить двигатель. Начинаем работать.

И мы начали работать. Макарин достал из-под пилотских кресел бортовые журналы с инструкциями. Я знаю все операции управления кораблем на память - зря, что ли, нас полтора года дрессировали на тренажерах в Звездном городке? Но все-таки лучше перестраховаться по этим “шпаргалкам”, как называет книги с документацией Олег.

И завертелось колесо... Чтобы удержать под контролем желудок, я старался двигаться медленно и как можно более плавно. И все-таки пару раз был момент, когда комок тошноты вплотную подкатывал к горлу. Тогда я на несколько минут замирал, стараясь зафиксировать взгляд на какой-нибудь одной точке. Эта “методика” отработана мной еще на Земле, давно, и пару раз действительно спасала меня от рвоты после обильных возлияний на дружеских вечеринках. А этих возлияний стало ох как много после полета на “Восходе”. Что поделаешь - без “выпить и закусить” не обходится ни один визит в государственные и партийные органы: у партийно-хозяйственных вождей просто какое-то маниакальное желание “чокнуться” за столом с космонавтом.

Олежка с одного взгляда уловил мое состояние и в самые критические моменты быстренько заменял меня, выполняя необходимую операторскую работу. В Центре управления полетом на Земле, по-моему, даже не заметили подмены.

Через полтора часа интенсивного радиообмена, взаимных препирательств и пары-тройки откровенных выражений в адрес составителей полетных инструкций я, наконец, одну за другой ввел команды в систему управления с пульта в спускаемом аппарате. Комплекс послушно направил датчики - глаза на Фомальгаут, Сириус и Альтаир. А затем уже движок в кормовой части комплекса длинно и размеренно чихнул в пространство струями раскаленного газа. Все. Коррекция была выполнена.

Я устало откинулся в кресле, замер, наслаждаясь легкостью тела. Что же это за планида такая? После запуска -отказ двигателя и пожар. Сейчас - сбой компьютера и моя “морская” болячка. Ни в одном полете до нашего еще не было такой цепочки неприятностей. Это же какого космического бога я прогневал?

- Ну, теперь можно и перекусить, - Олег полез в укладку с продуктами. Достал две тубы с мясным пюре и соком, а мне протянул несколько упаковок с таблетками.

- Это что? - наморщил нос я.

- Пилюли от “морской болезни”, - смущенно кашлянув, пояснил Макарин. - Те, что тебе врачи прописали...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Вот пусть они сами их и глотают, - сунул таблетки в карман летного комбинезона. - А я, пожалуй, тоже чего-нибудь перекушу.

- Что, полегчало? - Олег не скрывал радости.

- Ага, вылечился полностью. Работа, друг мой, - это лучший лекарь!

Олег понимающе кивнул.

...Через пару часов симптомы вестибулярного расстройства действительно пропали. Макарин задремал в пилотском кресле. А я перебрался в бытовой отсек, притушил освещение, и расположился на мягком диванчике у округлой стены. За иллюминатором висел серпик Луны, заметно выросший за минувшие сутки полета.