Сага о князе Гривальде - Анастасия Эльберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет! – Изабель порывисто схватила меня за руки. На долю секунды ее глаза потемнели, в них отразилась боль, но она тут же сменилась холодным огнем решимости. – Мне все равно! Вы мне нравитесь… – Она опустила ресницы. – Иначе я бы ни за что не согласилась прийти!
– Присядем, – предложил я, кивнув на беседку.
– Нет, – повторила она и кивнула в сторону леса. – Идемте .
Расценив мое замешательство как нерешительность, она нетерпеливо потянула меня за руку.
– Идемте, прошу вас! Не мучайте меня! Я знаю, вы тоже этого хотите… я чувствую!
Ожидай меня дома целая толпа женщин, которых я любил бы до беспамятства, я не нашел бы в себе сил сказать «нет»…
– Тут так тихо и спокойно.
Голос Изабель звучал так, будто она находилась под водой. Я сидел, прислонившись спиной к дереву, она устроилась рядом, положив голову мне на грудь и блаженно замерев. Ей стало холодно, и она завернулась в свой плащ. Не знаю, о чем она думала в тот момент, а мою голову заполнял сладкий разноцветный туман, я до сих пор чувствовал вкус ее крови на языке, а где-то в глубине сознания блуждала мысль: стоит зализать ранки, вряд ли она захочет появиться дома с таким «украшением». Но двигаться не хотелось. У меня было единственное желание: стать служителем культа Равновесия и сделать так, чтобы солнце задержалось за горизонтом на несколько бесконечно долгих часов. Я мог просидеть целый век с закрытыми глазами, прижимая ее к себе и вспоминая осторожные нерешительные прикосновения – ласки, которые женщина дарит первому в ее жизни мужчине.
– Мой князь?
Эти два слова отрезвили меня лучше хлесткой пощечины.
– Пожалуйста, не зови меня так.
– Почему? Ты ведь князь. – Изабель подняла голову и погладила меня по щеке. – Или тебе не нравится слово «мой»?..
– Я больше всего на свете хочу, чтобы ты стала женщиной, которая могла бы меня так называть. Но еще больше боюсь, что это действительно случится .
Изабель обреченно вздохнула.
– Не понимаю, – сказала она.
– Если бы ты понимала, мне было бы в разы тяжелее.
Она взяла меня за руку и принялась гладить пальцы.
– Скоро рассвет… ты уйдешь. Да?
Я посмотрел на небо и только сейчас заметил, что начинает светать. Как опрометчиво с моей стороны… я всегда чувствовал время и знал, когда следует возвращаться. Еще немного – и пришлось бы мне, чего доброго, ночевать прямо на кладбище и в земле.
– Да. Я не люблю солнце.
– Я знаю. Но я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу остаться с тобой… каково это – быть таким ?
Я покачал головой, запоздало понимая, что в предрассветных сумерках Изабель этого не заметит – было еще слишком темно.
– Прошу тебя, не спрашивай об этом. Ты делаешь мне больно… еще больнее . Лучше я проживу оставшиеся мне века в одиночестве – но ты не узнаешь ответ на этот вопрос.
– Вот что тебе было нужно? – Она отодвинулась от меня и распахнула плащ. – Мое тело? И все?.. Тебя даже не волнует, что я об этом думаю, что я чувствую? Почему ты так жесток?..
Я взял ее за плечи и снова привлек к себе.
– Да, это правда. Я жесток. И не только я. Мы все . Мы живем во тьме, убеждая себя в том, что не скучаем по солнцу, а во сне видим безоблачное небо и яркие лучи. Мы не боимся смерти и боли, но зато боимся голода – боимся так сильно, как не снилось ни одному смертному, и готовы на все, чтобы получить пищу. Когда мы обнимаем мужчину или женщину, мы видим в них еду , потому что питаемся не только кровью, но и желанием. Все мы когда-то были людьми, завидуем им – все, особенно те, кто это отрицает – завидуем и ненавидим их за это. А заодно ненавидим и самих себя. Людям непонятно наше мироустройство. Они не понимают, почему мы вынуждены существовать группами и подчиняться существам, авторитет которых признаем помимо своей воли. Людям непонятны наши ценности, им не близки наши развлечения, наши понятия о чести. А если ты встречаешь кого-то, кто отличается от остальных – то настанет день, когда и он станет таким же. Потому что это наша сущность , Изабель. Мы не можем прятать ее, как бы мы ни старались.
Она опустила глаза, ее губы вздрогнули, по щекам потекли слезы, но в тот момент, когда она заговорила, голос ее был тверд.
– Мне все равно.
Я чувствовал, как на меня накатывает волна бессильной ярости. Глупая девчонка! Нет. Это я глупец. Как я позволил всему этому зайти так далеко!.. А небо, между тем, неумолимо светлело. Если я хотел успеть вовремя, то мне следовало поторопиться.
– Ты не знаешь, что ждет женщину, которую я полюблю, – сказал я.
Это был последний аргумент – и он не подействовал.
– Знаю, – ответила Изабель и повторила: – Мне все равно.
– Я буду ждать тебя завтра здесь в этот же час. И буду рад, если ты не придешь.
– Хорошо. – Она посмотрела на меня и добавила: – До завтра. Мой князь .
Часть тринадцатая
– Где ты был всю ночь?! Я требую, чтобы ты ответил! Я имею право знать!
Виргиния металась по залу, заламывая руки и не утирая слезы, которые градом катились по щекам. Они кричала, что звала меня, но я не отвечал, говорила, что чуть не умерла от голода, угрожала, что сейчас выйдет на солнце и покончит с собой. А я сидел в кресле у камина спиной к ней и думал о том, что мне хочется отдохнуть. И только потом обдумать сложившуюся ситуацию. Хотя… я обманывал сам себя. Я уже все решил.
– Гривальд! Отвечай! – продолжила Виргиния. – Ты оглох?! Где ты был?! Я чуть не умерла от голода! Я волновалась! Я не знала, куда себя деть, я чуть не сошла с ума, я…
– Замолчи.
Она замерла посреди комнаты в театральной позе и уставилась на меня во все глаза.
– Я уже не раз говорил тебе, что не собираюсь терпеть эти уродливые сцены. Я – твой создатель, и я требую , чтобы ты замолчала. Сейчас же. Ты не умираешь от голода, и ты немедленно прекратишь истерику. А потом отправишься спать. Я уже объяснял тебе, почему днем вампиры должны отдыхать, даже если они находятся в помещении, куда не проникают солнечные лучи.
– А я требую, чтобы ты сейчас же рассказал мне, где был!
– Это не твоего ума дело.
Виргиния подошла ко мне и встала между креслом и камином.
– Я знаю, где ты был, – прошипела она. – Ты был с этой смертной сучкой! Какая я идиотка! Мне следовало догадаться! Я умирала от голода, а ты обнимал ее?!
Я поднялся из кресла, и она невольно отпрянула, но глаза ее до сих пор метали молнии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});