Москва подземная - Вадим Бурлак

Гибель одной из церквей связывают с Годуновым и с Большим Колпаком.

Земли Кунцева упоминались в документах еще в XV веке. Владели ими знатные московские фамилии: Милославские, Мстиславские, Нарышкины.

Во второй половине XVI столетия кто-то из бояр решил построить в Кунцево церковь. Место выбрал по своему усмотрению — там, где когда-то находилось древнее языческое городище. Добрые христиане обходили заросшие деревьями руины стороной и называли место проклятым.

Как ни отговаривали его родня и священнослужители возводить здесь церковь, боярин настоял на своем.

На освящение храма из Москвы он пригласил много знатных особ. Явились и начинающий в то время службу при царе Борис Годунов, и юродивый Большой Колпак. Вначале блаженный озабоченно ходил вокруг нового строения, охал, вздыхал, а потом вдруг подобрался к Годунову и зашептал:

— Матушка-церковь не на свое место попала… И ты, батюшка, не туда попал… Вберет в себя церковь накопленные в окрест грехи людские и провалится под землю. А денек опосля — и тебя погубят…

Не известно, поверил ли юродивому Борис, но храм в Кунцево посещал. И каждый раз там оказывался Большой Колпак.

— Стоит еще матушка… Нехорошо ей в проклятом месте, а терпит… И ты терпи… — бормотал юродивый.

В романе популярного в XIX веке писателя Михаила Воскресенского есть упоминание о провалившейся старинной церкви в Кунцево.

Герой романа, оказавшись в проклятом месте, спрашивает у местной старухи:

«— Да чего ж его бояться — этого места-то, бабушка?

— Как чего, родимый? Ведь недаром же оно слывет — проклятое место! На путном народ православный не проваливается, да еще во время обедни. Говорят, и доселе тут в ночное время иногда слышатся колокола да голоса поющих…».

Нет пока научного обоснования того, почему в начале XVII века вдруг провалилась церковь. Но даже в шестидесятых годах прошлого века от кунцевских старожилов можно было услышать об этом печальном событии.

Последний взгляд на Москву

Согласно летописи, 13 апреля 1605 года Борис Годунов проснулся в хорошем настроении.

Однако вскоре ему сообщили недобрую весть: ходит спозаранку по Китай-городу и по Варварке Большой Колпак и заливается горючими слезами — провалилась церковь в Кунцевских землях, да так глубоко, что и маковки и креста не разглядеть во тьме…

Заволновался царь: вспомнил предсказание юродивого. Но его принялись успокаивать: если б храм провалился — вся Москва взбудоражилась бы…

В те времена, несмотря на отсутствие СМИ, слухи по столице распространялись мгновенно. К полудню на рынках, в кабаках, у колодцев обсуждали слова блаженного: «Провалилась церковь, и Борису конец…».

После обеда Годунов поднялся на вышку. С нее он часто любовался городом. Но 13 апреля 1605 года это был его последний взгляд на Москву. Затем царь заявил, что хочет осмотреть кремлевское подземелье и поговорить с Большим Колпаком. Но тут же отменил свое решение. Появились головная боль, тошнота, звон в ушах и резь в желудке.

Примчался лекарь, но у Годунова уже хлынула кровь из носа и ушей, и вскоре он скончался.

Как писал в «Истории города Москвы» Иван Забелин: «Измена царю с каждым днем вырастала повсюду. Все лицемерные благодеянья народу, все добрые попечения о государстве и многое доброе его устройство исчезли из памяти людей, сохранивших только ненависть к царствующему властителю… Царь Борис, вставши от обеда, внезапно заболел и через два часа скончался. Говорили, что сам себя отравил, но можно полагать, что был отравлен угодниками Самозванца, если не умер апоплексией, как свидетельствует Маржерет. Однако, по свидетельству Массы, доктора, бывшего во дворце, тотчас узнали, что он умер от яда».

В смерти царя Бориса Большой Колпак обвинил сторонников Лжедмитрия, которые уже наводнили Москву. На этот раз жители Первопрестольной не прислушались к словам блаженного.

Человек, который в открытую критиковал Годунова при жизни, вдруг сделался опасным. Может быть, юродивый почувствовал это и на несколько месяцев скрылся в подземелье под храмом Покрова на Рву.

«И после смерти — вечная печаль»

Бориса Годунова без царских почестей похоронили в Архангельском соборе.

И предрек тогда Большой Колпак: «И после смерти — вечная печаль ему и маета…».

А тем временем Дмитрий Самозванец послал в Москву князей Василия Голицина и Василия Мосальского и других своих сподвижников, чтобы те убрали неугодных ему людей. Прежде всего патриарха Иова и родных царя Бориса.

Предатели успешно выполнили задание. Со сторонниками шестнадцатилетнего государя Федора Борисовича Годунова разделались быстро. Одних удавили, других силой и посулами склонили к измене.

Хоть история и не любит сослагательного наклонения, можно предположить, что Русь лишилась одного из умнейших правителей.

К пятнадцати годам Федор Годунов постиг многие научные дисциплины. Он изучал военное дело, фортификацию, архитектуру, математику, философию, иностранные языки, участвовал в составлении географической карты России.

Царевич по приказу отца набросал план московских подземелий. Когда этот план попал в руки интервентов и их пособников, народу объявили, что Годуновы собирались «провалить Первопрестольную».

Федора, его мать царицу Марию и сестру царевну Ксению схватили предатели. На водовозной телеге семейство доставили на старый Борисовский двор.

Продажная мразь — от князей до уличных оборванцев — ликовала. Вчера поклонялись Годуновым, а теперь улюлюкали, плевали, кидали камни в поверженных.

И лишь один юродивый предостерегал толпу:

— Были вы до сего дня скотами тайными, а теперь стали явными!.. Вглядитесь друг в друга!.. Через шесть лет только один из шести будет по земле ходить!.. Да и то не долго…

Но когда толпа в припадке любви к новому вождю, ей не слышны голоса ни блаженных, ни пророков.

Отряд стрельцов под предводительством князей Голицына и Мосальского подло задушил юного царя Федора и царицу Марию. А царевну Ксению отдали на поругание Лжедмитрию.

Сочувствие народа к детям Бориса проявилось впоследствии в известной в XVII–XVIII веках песне «Плач Ксении Годуновой»:

…Охти мне, молоды, горевати,Что едет к Москве изменник,Ино Гриша Отрепьев Рострига,Что хочет меня полонити,А полонив меня, хочет постритчи,Чернеческой чин наложити!Ино мне постритчи ся не хочет,Чернеческого чину не сдержати:Отворити будет темна келья,На добрых молодцов посмотрити.Ино ох милые наши переходы!А кому будет по вас да ходитиПосле царского нашего житьяИ после Бориса Годунова?Ах милые наши терёмы!А кому будет в вас да седетиПосле царского нашего житьяИ после Бориса Годунова?

Что ж, прав оказался юродивый, когда говорил, что ждет царя Бориса «и после смерти вечная печаль…».

По приказу Самозванца тело Годунова из Архангельского собора вытащили и вместе с прахом сына и жены похоронили в Варсонофьевском монастыре. Но и оттуда останки царской семьи вывезли.

Прав оказался юродивый и когда предрекал продажной толпе: «Через шесть лет только один из шести будет по земле ходить…»

Сбылось и другое

Перед смертью Большой Колпак попросил, чтобы его похоронили вблизи гроба Василия Блаженного.

Просьбу исполнили. Как сообщалось в летописи, юродивого отпевали почти все архимандриты, игумены и сам митрополит Москвы. Во время погребения при огромном стечении народа свершилось знамение. Разразилась гроза с ураганным ветром, от которого, казалось, зашаталась земля и «во храмах Божиих образы падали, и много народа побито».

Отмечалось также, что на людях загорались одежда и волосы.

Одни говорили, будто это подземелья Москвы забирают тело юродивого к себе, а небесам передают его душу. Другие утверждали, что так мир подземный и мир небесный подтверждают все пророчества блаженного.

ПОДЗЕМНЫЙ МИР ИВАНА КОРЕЙШИ

В воспоминаниях современников

«Третьего дня Любовь Сергеевна желала, чтобы я съездил с ней к Ивану Яковлевичу, — ты слышал, верно, про Ивана Яковлевича, который будто бы сумасшедший, а действительно — замечательнейший человек. Любовь Сергеевна чрезвычайно религиозна, надо тебе сказать, и понимает совершенно Ивана Яковлевича. Она часто ездит к нему, беседует с ним и дает деньги для бедных… Ну и я ездил с ней к Ивану Яковлевичу и очень благодарен ей за то, что видел этого замечательного человека…» — говорится в повести Льва Николаевича Толстого «Юность».

Знаменитого московского юродивого Ивана Яковлевича Корейшу упоминал и другой великий русский писатель, Федор Михайлович Достоевский. В романе «Бесы» Корейша выведен под именем Семен Яковлевич: «Все отправлялись за реку, в дом купца Севостья-нова, у которого во флигеле, вот уже лет с десять, проживал на покое, в довольстве и в холе, известный не только у нас, но и по окрестным губерниям и даже в столицах Семен Яковлевич, наш блаженный и пророчествующий. Его все посещали, особенно заезжие, добиваясь юродивого слова, поклоняясь и жертвуя. Пожертвования, иногда значительные, если не распоряжался ими тут же сам Семен Яковлевич, были набожно отправляемы в храм Божий…»