Дверь ВНИТУДА - Юлия Фирсанова

К тому времени, когда я собралась сбегать за гантелью в другую кладовку и попытаться использовать ее как успокоительное для гостя, все стихло. Серый застыл кучкой пепельных, почему-то измазанных жидко-синим и ярко-красным тряпок, Леха лежал рядом. Рука выгнута под неестественным углом, кажется, сломана, от ключицы и ниже вместе с майкой распахнулась огромная рана.

— Достал, падла, — хрипло признал Леха, скосив взгляд на грудь, и хотел сказать что-то еще, но кровавые пузыри на губах помешали. Глаза мужичка закатились, и он отключился. Надеюсь, что отключился, а не помер.

Стук его головы об пол словно щелкнул во мне тумблером. Я открыла рот и заорала:

— Конрад!!!! — Одновременно нашарила на запястье и нажала тревожную кнопку.

Какое действие вызвало отклик быстрее, не скажу и под дулом пистолета. Реальность адекватно не воспринималась. Какое-то время спустя рядом оказался вампир в черном халате и белых носках да ЛСД. Я ткнула пальцем в Леху и жалобно мяукнула:

— Помогите!

Вампир уже опускался перед моим защитником на колени. Юркий язык принялся вылизывать глубокую рану. ЛСД жестко фиксировал руку охранника в правильном положении половиной полотенца, сорванного с коридорной бельевой веревки. Только потом куратор занялся серым трупом. Перевернул его маской вверх, сдернул с головы, открывая безносое и безбровое лицо с выпирающими изо рта нижними клыками. Над кадыком у трупа имелась красная татуировка: то ли трезубец, то ли трилистник.

— Бигарит, наемный убийца и вор, — ткнув в нее когтем, констатировал ЛСД.

— Да, нож был отравлен, — на миг отрываясь от реанимационных процедур, согласился Конрад.

— Наемный убийца? Как эта тема укладывается в список причин перехода? Или он не по мою душу шел и напал в состоянии аффекта, шокированный внезапным переходом? — напряженно следя за реанимацией Лехи, проводимой Конрадом, уточнила я. Все лучше, чем стоять у лекаря над душой и переспрашивать: «Ну как там, пациент скорее жив, чем мертв, или наоборот?»

Объектом киллерского интереса бывать мне еще не доводилось, ибо ни больших денег, ни известности — всего того, что обычно привлекает профессионалов такого рода, — за душой не числилось.

— Не знаю. Талантами в некромантии не одарен, сам же убийца ничего поведать не в силах, — сухо откликнулся ЛСД.

Вот теперь, кстати, передо мной снова, во всей красе и актуальности, встал периодически всплывающий вопрос на тему: куда девать труп. Вообще-то я была рада, что проблема встала именно в таком варианте. Лучше раздумывать над телом безусловного врага (раз напал, значит, безусловный), чем не думать ни о чем, по личной причине пребывания в состоянии «покойник свежий, первой категории».

Я без трепета отвела взгляд от мертвеца в сером. Дрожи при виде трупа не было, потому, наверное, что он не был человеком — скорее, серокожий воспринимался как персонаж комикса или фантастического фильма, а к таким любой из нас, людей современных, привычен.

На окровавленного Леху я старалась не смотреть совсем по другой причине. Было стыдно, что из-за меня человек подставился под удар, так что уперлась глазами в косяк кухонной двери. Там как раз на уровне моей головы и груди накрепко засели в дереве рамы три серые рукояти. Похоже, метательные ножи. Вот почему Леха толканул с такой силой — он не просто отталкивал меня подальше от места боя, а натурально уводил из-под удара. Никогда бы не подумала, что неказистый мужичонка способен сражаться как натуральная машина смерти, на равных или даже лучше, чем суперубийца и нечеловек из-за двери. Если бы не он, трупом стала бы я.

Жаль, ничем не могу помочь защитнику, сочувствием раны не залечишь. Горечь поселилась под языком. Веселый кураж и предвкушение от ощущения причастности к чуду, к тому, что реальность слилась со сказкой, не исчезли, но отступили, утратив мишурный блеск. Приобрели отлив стали. Нет, радость мне не отравили, просто положили настороженность на другую полочку поодаль. Пожалуй, не зря первым даром из-за двери стал ядовитый стилет зарра. Только я все равно им не воспользовалась. Я, глупая, даже когда Леха с убийцей сражался, подумала о гантелях, а не о клинке. Не умею я на рефлексах оружие выхватывать и убивать бездумно, как дышать, тоже не умею. Научусь ли? Очень сомневаюсь. Актуальная поговорка «жить захочешь — и не так раскорячишься» вряд ли применима к моей способности стать хладнокровной убийцей. Да и спасительницей тоже не стану. Куда мне, даже Конрад сейчас делает больше.

ЛСД планомерно обшаривал труп убийцы и скидывал в непрозрачный мешок разные, судя по смутным ассоциациям, возникающим в сознании, колюще-режущие причиндалы, найденные на теле и около оного. Не отвлекаясь от дела, куратор бросил небрежно:

— Выпей валерьянки.

— Я не кошка, чтоб от этой травки балдеть, — огрызнулась я. Он что, правда считает, что я сейчас нервную истерику закачу? Если так — просчитался. — Не бойтесь, Сергей Денисович, падать к вам на грудь с рыданиями и портить рубашку не собираюсь.

Может, дверь и привела мое сознание и психику в измененное состояние, только я, сколько себя помню, и раньше во многом была со странностями. В шоковой ситуации всегда сначала действовала как могла (городила что попало), на чистых рефлексах, а потом думала или/и переживала.

Помню, когда совсем еще мелкой была, жила у нас собака, бедовая овчарка Варька. Летом семья обитала на даче, пребывавшей по ту пору в состоянии перманентного строительства. Дом уже стоял, под веранду был выкопан котлованчик, захватывающий часть оврага. К двери в родные пенаты, выходящей аккурат в котлован, вели не нормальные ступеньки, а ступенчатая дорожка вдоль стены из блоков будущего фундамента веранды. Внизу же, кроме крапивы и колючего малинника, тоже валялась часть будущих блоков со штырьками, задранными вверх. Варька, зараза, обожала дремать на широких ступеньках, причем на самой верхотуре. Всяк входящий принужден был перешагивать разленившуюся псину. Я, лет, кажется, девяти от роду, как раз шла с полным дуршлагом клубники домой, когда спящая овчарка стала поворачиваться и соскользнула с пьедестала. Что было потом, мне пересказывал очевидец Стаська, подновлявший у дома топчан.

Как была в домашних тапках, я сиганула с высоты в полтора собственных роста вниз, в крапиву и малинник, счастливо избегнув плит со штырями, и поймала падающую Варьку в полете.

Подбежавший брат вытаскивал меня обратно, овчарка выбралась сама и тут же завалилась спать снова. Правда, на сей раз в доме. Что удивительно, ни одного синяка или царапины я при экстремальном прыжке не заработала, даже пузо не надорвала, когда ловила овчарищу в двадцать с лишком килограммов весом. Стаська еще несколько недель меня супердевочкой дразнил, зараза.