Жить не напрасно - Владимир Казаков

– Загорелась ветошь под стапелем, вероятно от окурка, маленький костер потушили мгновенно, последствий никаких. Теперь очистили двор от хлама, не повторится подобное, товарищ начальник ВВС, заверяю, – выпалил я на одном дыхании.

Баранов молчал. Карандаш в его руке выбивал на столешнице чечетку.

Неприятное для нас безмолвие затянулось. У меня в голове: «Сейчас за авиабусы всыплет!» Продолжаю стоять недвижно.

Баранов, отбросив в сторону карандаш, поднялся, вышел на середину кабинета и сделал несколько шагов из угла в угол, разминаясь. Высокий, худощавый, в сером коверкотовом обмундировании, заложив за спину

нервно подрагивающие руки, остановился перед оставившим кресло Гроховским.

– Пришло время обрести плоть воздушно-десантным войскам, – до нас не сразу дошел изменившийся до тихого голос Баранова. – Время и события в мире торопят нас. От теории и экспериментов нужно переходить к практике. Сегодня говорил об этом я со многими товарищами. Есть указание в новом году создать несколько воздушно-десантных отрядов, опытных для начала, и оснастить их необходимой десантной техникой. Дело за вашим КБ. Мы посмотрели перечень ваших изделий и пришли к выводу, что в основном на первых порах они устроят нас. Но в каких количествах и в какие сроки вы можете подготовить разработанные объекты к эксплуатации в войсках?

– У нас экземпляры штучные, товарищ начальник, – сразу ответил Гроховский.

– Вот-с, именно. А если на вас будут работать опытные мастерские НИИ? Сумеете организовать поток, чтобы примерно к марту обеспечить техникой отряд человек из двухсот?

– Выполним… с вашей помощью.

– Яснее, нуте-с, точнее выражайтесь, Гроховский. Вы стали что-то очень немногословны.

– Нужно хотя бы один самолет ТБ-1 отдать в мое полное распоряжение, потому что отрабатывать механизмы подвесок на макете трудно. Нужна живая машина. И с постоянным экипажем. Он тоже должен подчиняться мне. По заявкам нам дают разных летчиков, и никто из них не заинтересован в работе нашего КБ, говорят – «цирк!», отсюда и отношение к делу. На Р-5 самому приходится летать, я с удовольствием, но…

– До меня дошло, что вы раскурочиваете Р-5? Он же наш, штабной! Обдираете обшивку. Изменяете конструкцию. Поликарпов недоволен переделкой самолета, он автор этой машины, и вы должны свои действия по доработке машины согласовывать с ним. Слышал, и у туполевского бомбардировщика хотите хвост откромсать?

– Разрешите, я закончу о летчиках, товарищ начальник… Прикомандируйте к нам хотя бы одного-двух постоянных. Хорошо бы Бицкого. Он уже летал с нашими объектами не раз. И если можно, Анисимова, пожалуйста.

– Что вы, что вы, Гроховский! Анисимов – ведущий лётчик истребительной группы, она главная в НИИ. У него день плотный. С утра испытывает истребитель, днём переходит на штурмовик, к вечеру уже летает на тяжёлом бомбарировщике. Да ещё вы. Нет, нет, про Анисимова разговора не будет.

– Товарищ начальник ВВС, вы сказали, что десантную технику нужно довести до ума в кратчайшие сроки!

Баранов взял себя за подбородок, подумал.

– Испытателей у нас вообще мало. Берём зелёных, прямо из полков. В августе получил рапорт от лётчика Чкалова. Он работает в Осоавиахиме. Просит разрешения вернуться в военную авиацию. За него ходатайствовали Громов и Юмашев. Я подписал приказ о его зачислении летчиком в НИИ. В Осоавиахиме Чкалов летал на «Юнкерсе», приедет сюда, пусть полетает на ТБ-1 у вас, опыта поднаберётся.

– Спасибо и за самолёт и за лётчика! – склонил голову Гроховский.

– О самолете я ничего не говорил… Впрочем, дадим, пользуйтесь. Бицкого берите, а Чкалова не навсегда. Подумаем и о других! Анисимова не дам..

– По многим пунктам плана на тридцать первый год мы сможем хорошо выглядеть только с отличными летчиками, – настаивал Гроховский.

– Анисимов к вам не пойдет, – упорствовал Баранов. – Со временем подберем для вас приличные летные кадры.

– И на том спасибо! – сдался Гроховский. – Теперь отвечу насчет Р-5. Мы его из двухместного разведчика переделываем в транспортно-десантный самолет. Конструкцию не изменяем, укрепляем в некоторых узлах. Возить он будет человек десять, включая экипаж.

– Не фантазируйте, Гроховский, всему своя мера. Прекратите терзать машину без разрешения Поликарпова.

– Мы его уже переделали, – опустил голову мой шеф. – Извинитесь за меня перед товарищем Поликарповым. Приглашаю его посмотреть, какие потенциальные возможности заложены в его замечательной машине. Хвалю самолет совершенно серьезно. Думаю, он хорошо послужит десантникам.

– Вижу, вы не шутите. Работа проводилась сверх плана? Почему не докладывали?

– Не были уверены в конечном результате.

– Средства, где взяли?

– За счет экономии. Надеемся создать самолёт-гибрид, первый – специально для военно-десантных войск.

– Слышать приятно, но хвалить подожду. Правильно говорят, что вы партизанщину разводите… Все до мельчайших задумок с сего дня докладывать лично мне. Кто будет испытывать этот ваш гибрид?

– Предлагал трём лётчикам. Отказались. Не верят, что с таким грузом оторвутся от земли. Анисимова бы мне!

Баранов отрицательно покачал головой.

– Не дам.

– Тогда попробую сам, – сказал Гроховский, наблюдая за начальником, переставляющим на шахматном столике фигурки.

– О дне полета уведомите. Приедем с Поликарповым… Так, значит, о технике для опытного отряда договорились. Срок – три месяца! Помощь – всесторонняя. Тухачевский не забыл вас, передает привет и тоже надеется, что не подведете… Но я еще не отпускаю вас, голубчики. Есть претензии, и очень серьезные. Люди ваши плохо соблюдают секретность работ, болтают на стороне, да и вы, Гроховский, не сдержанны на язык. Кое-что даже родной жене говорить не следует. Можно нажить бо-ольшие неприятности. Учтите это на будущее, а пока ставлю на вид.

– Учтем.

– Был у меня разговор с ревизором из финотдела ВВС. Так он тоже имеет к вам претензии. Докладывает, тратите большие деньги на консультации, щедро отваливаете специалистам из ЦАГИ. Откуда у вас такие королевские замашки?

– Поощряю тех, кто помогает нам работать плодотворно и быстро. Они достойны большего.

– Так оформляйте выплаты как положено, Гроховский, а то попадете в такую катавасию, что вас и начальник ВВС не защитит. Вопросы есть?

– Я не выхожу из лимита, товарищ начальник ВВС.

– Спрашиваю, вопросы ко мне есть?

– Насчет Анисимова…

Баранов повернул лицо ко мне:

– У вас товарищ Титов, вопросы, просьбы имеются? Вам, наверное, интересно знать, зачем и вас с Гроховским вызвал? А чтобы осчастливить личным выговором. Да-c! Пока личный – за пожарчик, за болтливость подчиненных, за финансы… ну и за авиабусы тоже… Поняли? Обоим по выговору. Bcё! С авиабусами желаю успеха.

Когда мы выходили из кабинета, Баранов остановил:

– Минутку, Гроховский! Знаю, вы в хороших отношениях с Александром Косаревым. Позвоните, поздравьте, у них с Марусей Нанейшвили родилась дочь Леночка…

…Баранов с авиаконструктором Поликарповым приехали на испытания самолета-гибрида Р-5.

Что мы сделали с самолётом-полуторапланом? Усилили его конструкцию и под нижние крылья прикрепили обоймы фанерных кассет с целлулоидовыми прозрачными носками – в них могли помещаться восемь десантников с оружием или восемьсот килограммов военного снаряжения, боеприпасов. Десантники должны были лежать в отсеках, и могли в воздухе через специальные отверстия в обтекателях вести ружейно-пулеметный огонь.

Когда с проектом познакомили Поликарпова, он, внимательно изучив его, сказал:

– Расчеты на прочность не вызывают сомнений, но отпустит ли земля такую тяжелую машину? Хватит ли аэродрома? Пусть попробуют.

С отзывом Поликарпова мы познакомили летчика-испытателя Анисимова, Гроховский очень желал, чтобы машину в воздух поднял он.

Анисимов осмотрел гибрид и грубовато ответил, что «на беременном аэроплане» он не полетит.

Поликарпов с Барановым приехали на аэродром точно в назначенное время, но

что-то у нас не сладилось – не подвезли груз в мешках, и чтобы не отдалять час

испытаний, в фанерные кассеты… залезли наши молодые сотрудники.

Молодежь не знала страха, была уверена в надежности конструкции и в пилоте.

Гроховский сел за ручку управления сам. Бесстрастным было его слегка побледневшее лицо. Он плавно подал сектор газа вперед – самолет-гибрид тяжело сполз с места. Побежал. Нам, стоящим на земле, казалось, что он никогда не наберет скорость отрыва; 200… 300… 400 метров разбега и образовалась полоска между колесами и землей. Почти три тонны в воздухе! Выдержала и конструкция, и нервы человеческие. Только после этого полета у Гроховского почему-то ныли ноги в местах давнишних переломов, память об аварии в Одессе.