Пираты Венеры - Берроуз Эдгар Райс

— Ты напрасно тратишь время, — посоветовал Камлот.

— Да, он напрасно тратит время, — согласился анган. — Вы оба вепайяне, а нам приказано доставлять вепайян на корабль. Ты не похож на вепайянина, — добавил он, оглядев меня с ног до головы, — зато второй похож.

— Как бы то ни было, ты не торист, следовательно, ты враг, — вмешался другой.

Они убрали стягивавшие нас петли и обмотали веревками наши шеи и туловища под мышками. Два ангана схватили веревки, привязанные к Камлоту, еще два — веревки, привязанные ко мне, и, расправив крылья, поднялись в воздух, унося нас с собой. Наш вес поддерживался теми веревками, что обхватывали нас подмышками, но другие веревки служили нам постоянным напоминанием о том, какая участь нас ждет, если мы будем плохо себя вести.

Они летели, выбирая дорогу между деревьями. Наши тела висели над поверхностью земли всего в нескольких футах, так как лесные проходы часто имеют низкий потолок из-за свисающих сверху ветвей. Кланган много разговаривали между собой, кричали друг на друга, смеялись, пели и казались весьма довольными собой и своим успехом. Их голоса были мягкими и звучными, а песни смутно напоминали негритянские спиричуэлс. Это сходство усугублялось цветом их кожи, который был очень темным.

Камлота несли впереди меня, и я, таким образом, имел возможность очень близко наблюдать странных созданий, в чьи руки мы попали. У них были низкие покатые лбы, большие клювоподобные носы и недоразвитые челюсти. Глаза были маленькие и близко посаженные, уши прижаты к черепу и слегка остроконечные. Грудные клетки их были большими, формой напоминали птичьи, а длинные руки заканчивались кистями с длинными пальцами и прочными ногтями. Нижняя часть торса была маленькой, бедра узкими, ноги очень короткими и крепкими, заканчивались трехпалыми ступнями, снабженными длинными кривыми когтями. На головах у них вместо волос росли перья. Когда они были возбуждены, как, например, в момент атаки на нас, перья становились торчком, но обычно они лежали гладко. Все перья были одинаковы, у основания окрашены в белый цвет, затем шла черная полоса, затем снова белая, а кончик был красный. Такие же перья растут в самом низу туловища спереди, и еще один, довольно большой пучок — прямо над ягодицами. По существу, это великолепный хвост, который они распускают огромным веером, когда желают покрасоваться.

Их крылья состоят из очень тонкой мембраны, натянутой на легкую скелетную основу. По форме они подобны крыльям летучей мыши и кажутся недостаточными по величине, чтобы поддерживать видимый вес этих созданий. Но позднее я узнал, что их видимый вес обманчив, поскольку кости их, как и у птиц, полые внутри.

Эти создания унесли нас на значительное расстояние, хотя я не могу сказать, на какое именно. Мы были в воздухе целых восемь часов. Там, где лес позволял, кланган летели достаточно быстро. Казалось, они не знают усталости, хотя я и Камлот были истощены до предела задолго то того, как мы достигли цели. Веревки у нас подмышками врезались в тело, и это вносило свою лепту в наше истощение, так же как и наши усилия ослабить пытку, цепляясь за веревки над нами и пытаясь удерживать вес тел на руках.

Однако это ужасное путешествие пришло к концу, как рано или поздно кончается все. Внезапно мы вырвались из леса и понеслись, пересекая прекрасную, защищенную сушей, гавань. Я в первый раз увидел воды венерианского моря. Между двумя мысами, которые образовывали вход в гавань, я видел, как оно простирается дальше, насколько хватало глаз — таинственное, загадочное, манящее. Какие незнакомые земли и новые люди ждут там, за его пределами? Доведется ли мне узнать это?

Вдруг мое внимание и мои мысли были привлечены чем-то, что находилось слева внизу, и чего я раньше не заметил. В тихих водах гавани стояли на якоре два корабля. К одному из них, поменьше, и направлялись наши летучие пленители.

Я увидел судно, которое мало чем отличалось от земных кораблей в линиях корпуса. Нос корабля был высоким, его форштевень — острым и изогнутым. Пропорции корабля недвусмысленно указывали на то, что он был предназначен для скоростных рейсов. Но что было его движущей силой? У него не было ни мачт, ни парусов, ни дымовых труб. На корме располагались две овальные надстройки — маленькая поверх большой. А над маленькой возвышалась овальная башня, наверху которой была марсовая площадка. В обеих надстройках и башне имелись окна и двери. Когда мы подлетели поближе, я рассмотрел, что в палубе некоторое количество открытых люков. На трапах, которые окружали башню и верхнюю надстройку, а также на главной палубе стояли люди. Они наблюдали, как мы приближаемся.

Когда наши пленители спустили нас на палубу, нас немедленно окружила орда тараторящих людей. Мужчина, которого я принял за офицера, скомандовал снять с нас путы и, пока это делалось, расспрашивал кланган, которые нас принесли.

Все люди, которых я здесь видел, телосложением, цветом кожи, волос и глаз напоминали вепайян. Но выражение их лиц было тупым и грубым, очень немногие из них обладали приятной внешностью, и только одного или двух можно было назвать симпатичными. Я увидел среди них лица с признаками возраста и болезней — впервые на Амтор.

После того, как с нас сняли веревки, офицер приказал следовать за ним. Нас охраняли четверо мужчин, выглядевших отпетыми негодяями. Мы проследовали на корму и вверх к башне, что возвышалась над меньшей настройкой. Там он оставил нас снаружи башни, а сам вошел.

Четверо стражей разглядывали нас с неприязнью, не вызывающей сомнений.

— Вепайяне, ха! — ухмыльнулся один. — Считаете себя лучше обычных людей, так? Ну так вы убедитесь, что ничем от них не отличаетесь, по крайней мере в Свободной Стране Тора, где все равны. Все равно не понимаю, зачем вас тащат к нам в страну. Будь на то моя воля, вы бы получили порцию вот этого, — и он постучал по оружию, которое висело в кобуре у него на поясе.

Оружие (точнее, его кобура) наводило на мысль о чем-то вроде пистолета. Я предположил, что это образец того любопытного стрелкового оружия, испускающего смертоносные лучи, которое Камлот мне описывал. Я почти собирался попросить парня показать мне его, когда офицер вышел из башни и приказал стражникам ввести нас.

Нас ввели в комнату, где сидел хмурый мужчина с самым нерасполагающим выражением лица. Когда он рассматривал нас, на его лице была ухмылка выскочки, получившего неожиданную власть над тем, кто выше его. Ухмылка, которая пытается все скрыть, но только предательски делает явным превосходство собеседника, обнажая низость и тупость своего хозяина. Я понял, что этот человек мне не понравится.

— Еще двое клуганфал! — воскликнул он. (Ганфал означает «преступник»). — Еще двое зверей, которые пытались угнетать рабочих. Но вам это не удалось! Теперь господа мы. Вы поймете это еще прежде, чем мы достигнем Торы. Кто-нибудь из вас врач?

Камлот покачал головой.

— Не я, — сказал он.

Мужчина, которого я счел капитаном корабля, присмотрелся ко мне внимательно.

— Ты не вепайянин, — сказал он. — Кто ты вообще такой? Никто до сих пор не видел светловолосого и голубоглазого человека.

— Считай, что я вепайянин, — ответил я. — Я никогда не был в другой стране на Амтор.

— Что ты хочешь сказать этим «считай»? — потребовал ответа он.

— Я хочу сказать, что не имеет значения, что ты думаешь, — презрительно фыркнул я.

Мне не понравился этот тип. Когда мне кто-то не нравится, я не умею этого скрыть. А в этом случае я и не старался.

Он покраснел и привстал со стула.

— Вот как, не имеет значения! — вскричал он.

— Сядь, — посоветовал я. — Тебе приказано привезти вепайян. Никого не волнует, что ты думаешь о них. Но если ты их не доставишь, у тебя будут неприятности.

Соображения дипломатии должны были бы обуздать мой язык, но я плохой дипломат, тем более, когда рассержен. А сейчас я был рассержен и даже испытывал отвращение, поскольку в отношении этих людей к нам замечалось нечто, изобличающее невежественную предубежденность и злобу. Более того, из обрывков сведений, почерпнутых у Дануса, а также из слов моряка, который объявил, что был бы не прочь убить нас, я вывел заключение, что я не очень ошибался в своих предположениях, что офицер, обращавшийся к нам, превысит свои полномочия, если причинит нам вред. Все же я сознавал, что рискую, и с волнением ожидал результата своих слов.