Вдали от дома - Тимофей Печёрин

А вот Дрей придерживался прямо противоположной точки зрения. И по взглядам сильно расходился не только с Брыкиным, но и с большинством других своих коллег. Его верность профессии граничила с личной преданностью Рыжему Квайлу, отчего злые языки записывали этого искателя в сыновья или младшие братья главы поселка. Еще более злой язык подозревал Квайла и Дрея… в любовных отношениях — причем, конечно же, нетрадиционных.

Что касается Хриплого, то сплетням и слухам он придавал еще меньше значения, чем жужжанию мухи… тем более что никаких мух в этом мире не было. К Дрею он относился с уважением и даже толикой почтения — хотя и без заискивания. Как, собственно, и подобает относиться к старшему товарищу и просто человеку смелому и увлеченному своим делом. Поэтому неудивительно, что похвала из уст Дрея не могла не польстить самолюбию землянина.

Когда же Брыкин рассказал о том способе, каким он избавился от Червя, особенно подчеркнув легкость этого способа, ни Дрей, ни другие искатели не сдержали усмешек. То есть, в правдивости рассказанного Хриплым как раз никто из них не сомневался. Вот только был во встрече со Стальным Червем еще один момент, который неопытный землянин почему-то упустил из виду.

— Видишь ли, — все так же, улыбаясь, пояснил Дрей, — Червь отстал от тебя после удара ножом по одной причине: он понял, что на большее ты не способен. А вот мне в свое время пришлось его даже лазером жечь… кстати, без особого ущерба для этой твари.

— А почему так? — не понял Брыкин, в то время как улыбка ветерана искателей стала еще более широкой, а выражение лица — преисполненным важности.

— Я думаю, Стальной Червь испытывает нас, — молвил он не без торжественности, — проверяет: достойны ли мы топтать его владения… землю Полигона. Ты прошел испытания, я прошел… все, кто живет в поселке, прошли его. А знаешь, кто не прошел?

Насладившись молчаливым замешательствам Брыкина, Дрей продолжил:

— Те, кто сдулся. Паниковал, плакал, молил о пощаде. С бездушной железякой, вроде Червя, это бесполезно, сам понимаешь… Но ты — молодец. Подтвердил, что достоин быть… в наших рядах.

Пафос последней фразы вызвал усмешку уже у Брыкина — причем, усмешка, помимо воли, получилась недоброй и саркастичной. И немудрено: Дрей говорил так, словно был офицером элитного войскового подразделения или членом рыцарского ордена, а уж никак не чернорабочим, рискующим жизнью за кормежку и интересы ушлого дельца. С другой стороны, если подумать, ни одно дело не может обойтись без своих энтузиастов. Так что осуждать старожила поселка Хриплый считал неуместным.

Любой, кто подходил к базе искателей, рано или поздно натыкался на ворота, похожие на гаражные, и украшенные надписью: «Стоять, стреляем без предупреждения!». Впрочем, искателям, включая Брыкина, волноваться было не о чем: часовой узнал их по внешнему виду и стрелять не стал — свои все-таки.

Ворота отворились им навстречу — медленно и со скрипом.

Фактория (она же офис), куда искатели пошли в первую очередь, была, по сути, единственным добротным сооружением в поселке. Прежде всего потому, что построена она была из кирпича, а не из стальных листов, кусков бетонных плит и прочего явного мусора. Впрочем, обитателям бараков тоже не приходилось бояться морозов и тому подобных неприятных вещей: в этом мире их попросту не было. Жуткая катастрофа или череда катастроф, именуемых Размежеванием, изменила местный климат, из-за чего уже не один век здесь стоит примерно одна и та же погода: не жарко и не холодно. И никакого солнца.

Рабочий кабинет Рыжего Квайла представлял собой небольшое помещение без окон и почти полностью погруженное во тьму. Пары неоновых ламп, висящих близ письменного стола Квайла, хватало разве что на этот стол. Еще их свет выхватывал из мрака фигуры двух крепких ребят, что стояли за спиной предводителя и сжимали в руках что-то вроде земных дробовиков.

К слову сказать, даже если бы ребят с дробовиками не было, вряд ли кто-то решился бы напасть на Квайла, по крайней мере, в одиночку. Ибо выглядел хозяин поселка весьма внушительно. Могучий детина с действительно рыжей шевелюрой, незаметно переходящей в рыжую же бороду — он был бы похож на земного викинга, при условии, если этого викинга нарядить в джинсы и кожаную куртку, инкрустированную металлом.

— Неплохо поработали, — беззлобно ворчал он, разглядывая принесенные искателями детали и загадочные устройства. И охотно выписывал талоны и наградные баллы.

От Брыкина не укрылось, с каким выражением лица Дрей смотрел на босса. Так маленькие дети смотрят на Деда Мороза, а религиозные фанатики из очередной секты — на «чудотворные» трюки своего проповедника. В этот момент Хриплому вдруг подумалось, что злые языки могут быть и правы. Причем, наиболее злые из них.

Хотя, откровенно говоря, какое ему, новичку и чужаку до этого дело?

Следующим пунктом вечерней программы для вернувшихся с Полигона искателей стояло посещение столовой. Точнее, очередного барака-самоделки, оборудованного как место приема пищи. И освещенного все теми же неизменными неоновыми лампами. Собственно, трапеза проходила за одним большим столом, народу за которым поместилось бы гораздо больше, чем группа из шести искателей.

Ужин, как про себя, по-земному, окрестил вечернюю трапезу Брыкин, поначалу проходил как обычно. Искатели уплетали не шибко аппетитное, зато питательное блюдо из металлических тарелок, обменивались впечатлениями от вылазок, шутили. Так продолжалось до тех пор, пока Дрей не расправился со своей порцией и, вальяжно откинувшись на спинку стула, небрежно окликнул Руфь, как раз проходившую мимо него.

— Эй! Слышь… я прошу добавки! По талону мне сегодня положена добавка, — и он потряс в воздухе клочком бумаги, удостоверяющим его право на кормежку.

Такой развязано-хамоватый тон слегка покоробил… но не Руфь, а Георгия Брыкина. Хоть в обращении с противоположным полом он и сам не был похож на рыцаря из дамских романов. Однако этой скромной, почти угрюмой девушке-иностранке сочувствовал, что было и неудивительно. Ведь других землян Хриплому здесь не встречалось — и, соответственно, никого ближе Руфи ему в этом мире не было.

Впрочем, хоть Брыкин и напрягся, но покамест никак свое недовольство не выражал. Потому как по собственному опыту знал: качать права стоит лишь в нужный или подходящий момент. Потому что делая это в неподходящий момент, гарантированно можно стать объектом травли. Можно и вообще не качать права — правда, в этом случае столь же велика вероятность превратиться в чмо. В объект всеобщего презрения.

Многое решал пресловутый «подходящий момент». Вот только как его еще выгадать?

— Ясно, — вполголоса молвила Руфь, в отличие от Хриплого вроде бы сохраняя спокойствие, — сейчас только схожу на кухню…

— Ты не поняла, — протянул Дрей, ощерившись, — за той добавкой, которая мне полагается, идти никуда не нужно. Разве что… вместе со мной.

— О чем это вы? — голос Руфи оставался спокойным и почти без эмоций, а вот в лице девушка явно переменилась. На искателя она смотрела уже без деловитой услужливости, а затравлено и испугано.

— Дрей, угомонись, — прокуренным голосом окликнула его Ксандра — единственная женщина среди искателей, почти ровесница Брыкина, — не видишь: она же еще ребенок.

— Ну не век же ей ребенком быть, — весело и небрежно отмахнулся от нее Дрей, — с таким парнем как я живо… повзрослеет. И глазом не моргнет.

Худощавый хмырь чуть старше двадцати лет и сидевший рядом со старожилом, угодливо заржал над его остротой. «Шестерка», — презрительно и брезгливо подумал в тот момент Брыкин. А в следующий момент он уже не думал ничего. Потому как Дрей бесцеремонно схватил Руфь за ногу, та завизжала… а Хриплый не мозгом, а где-то на уровне инстинктов понял: пресловутый «подходящий момент» настал.

Рывком поднявшись со стула и перегнувшись через стол, он влепил в рожу Дрея тарелкой с остатками своей порции. Одновременно (и не без наслаждения) землянин врезал худощавому хмырю по его угодливо-дебильной физиономии. Тот лишь удивленно пискнул и вместе со стулом свалился на пол.

Утираясь, Дрей вылезал из-за стола и двинулся навстречу Брыкину, который тоже не стоял на месте. На лице «легенды» искателей не осталось и следа от недавнего развязанного «кабацкого» легкомыслия. Теперь оно излучало злобу и ненависть, став похожим на морду хищного зверя.

— Ты! — прошипел Дрей, когда между ним и Хриплым осталось меньше метра, — ты знаешь, что сейчас сделал? Понимаешь?..

— Понимаю, — со спокойствием скалы ответил землянин, — и ничуть о том не жалею.

Затем последовал удар ноги в живот… вернее в нижнюю часть живота старожила поселка. Тот видимо не ожидал подобного обращения — привыкнув слишком уж полагаться на свой авторитет. Потому-то никакого противодействия со стороны Дрея не последовало: он лишь охнул и, согнувшись в три погибели, осел на пол.