Ну здравствуй, это я! - Валерий Перевозчиков

Более подробно Юрий Петрович рассказал об этом спектакле в интервью израильской газете «Новости недели». В Марселе Высоцкий неожиданно запил. Любимов, узнав об этом, отправился его искать и нашел поздней ночью, по его собственному выражению, «на бровях». Утром состояние Высоцкого было таково, что приглашенные врачи сказали: играть Высоцкий сможет только в том случае, если всю ответственность возьмет на себя и подпишет соответствующую бумагу.

«Я Володе сказал: «Конечно, отменять «Гамлета» — это дело очень и очень нехорошее для театра, для тебя, для меня. Но здоровье твое дороже, поэтому я считаю, что завтрашний спектакль надо отменить». Володя подумал и говорит: «Юрий Петрович, я завтра сыграю». И подписал бумагу. И сыграл на такой высоте, как никогда не играл. Сил у него уже не было таких, запой сказался, поэтому он играл сухо, без вольтажей и прочих штук — божественно играл он. Никогда он так не играл, и его партнеры сразу заметили его состояние, и публика заметила, что совершается что-то необычное».

С мнением Любимова согласны и участники того спектакля.

Алла Демидова: «В 1977 году на гастролях в Марселе Володя загулял, запил, пропал. Искали его всю ночь по городу, на рассвете нашли. Прилетела из Парижа Марина. Она одна имела власть над ним. Он спал в своем номере до вечернего «Гамлета», а мы репетировали новый вариант спектакля на случай, если Высоцкий во время спектакля не сможет выйти на сцену, если случится непоправимое. Спектакль начался. Так гениально Володя не играл эту роль никогда — ни до, ни после. Это уже было состояние не «вдоль обрыва по-над пропастью», а — по тонкому льду через пропасть…»

Вениамин Смехов: «…За кулисами — французские врачи в цветных халатах. Жестокий режим, безмерные страдания больного Высоцкого. Уколы, контроль, нескрываемая мука в глазах. Мы трясемся, шепчем молитвы — за его здоровье, чтобы выжил, чтобы выдержал эту нагрузку. Врачи поражены: человека надо госпитализировать, а не на сцену выпускать… Когда все было позади, Любимов сообщил «господам артистам»: «Такого «Гамлета» я ни разу не видел».

Виталий Шаповалов: «У Володи вот такая штука была. Не знаю, чем это объяснить, но он каждый раз недоигрывал последнего «Гамлета» <…> Так, в Марселе он еле доиграл последнего. Пропал. Вызвали Марину из Парижа. Любимов и Боровский ездили по Марселю на машине и искали. Нашли. Он такой больной ходил, что врач стоял за кулисами со шприцем. Врач был одет в костюм той эпохи — в свитере, в таких же сапогах — в стилизованной одежде. И ждал: если Володя упадет, потеряет сознание, то должен был выйти этот человек, взять его на руки и сказать: «У принца легкий обморок». И как хотите играйте, заполняйте паузу, пока ему сделают укол, — вот такая была установка. Упадет — забирайте, Стае, ты его уноси: «У принца легкий обморок». И играйте что-нибудь другое — импровизируйте что хотите. И вот Володя останавливается — пауза. Он играет, играет, играет — а у него же все время волны эмоциональные, а этот всплеск — он же отнимает и последние силы. Пройдет эта волна — и опять слабость. Он пережидал. Володя доиграл, но кое-как».

И снова Вениамин Смехов: «Это одно из самых сильных впечатлений. Это действительно было очень сильно, но более всего это было страшно. Был последний день гастролей. Если бы спектакль не состоялся, нам могли бы закрыть не только границу, но и театр. В Марсель приехала Марина Влади, за кулисами были врачи. Любимов произнес потрясающий монолог, обращенный к актерам. Он говорил: что-то, что нельзя всем, может быть, можно Высоцкому, сказал какие-то поразительные слова, которые всех мобилизовали. Высоцкий задыхался, ему было плохо. Я думаю, что он действительно мог умереть. Он играл гениально, потому что играл он насмерть».

И еще одна запись в дневнике Золотухина. «23.12.1977»

…Срыв Высоцкого (в Марселе), когда Любимов назначил дежурство труппы на «Гамлете»: в случае, если ему станет плохо и врачебная помощь будет бессильна, продолжить спектакль-трагедию концертом. Кажется, такого в практике театра (драматического за границей) не случалось… Впрочем, вспомним слова шефа (Любимова. — В.П.у. «Париж видел все». Ночью по Марселю шеф с Пьером (и с Мариной. — В.П.) ловили его… Сам же довел его (Высоцкого. — В.П.), хотел отправить на машине с приема у мадам издательницы. Володька: «Я для вас не меньше сделал. Я поеду без вас куда захочу…» и т. д. «Баньку» мы с ним вопили, как и прежде, но кому мы нужны были? Вообще, было ли это в моей жизни: Марсель? Леон? Париж?..»

Вот что надо отметить в заключение. Итак, Любимов и Боровский начинают искать Высоцкого в Марселе. Немедленно прилетает из Парижа Марина с сыном и вместе с ними всю ночь ищет В.В. по всем кафе и ресторанам Марселя, который она, конечно, знала лучше, чем они. На следующий день — «Гамлет». Свидетельство Аллы Демидовой: «Он был бледен как полотно. В интервалах между своими сценами прибегал в мою гримерку, ближайшую к кулисам, и его рвало в раковину сгустками крови. Марина, плача, руками выгребала это. Володя тогда мог умереть каждую секунду…»

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самомупо краюЯ коней своих нагайкою стегаю, погоняю…Что-то воздуху мне мало — ветер пью, туманглотаю, —Чую с гибельным восторгом: пропадаю,пропадаю!

<1972>

«Я жив, тобой и Господом храним…»

Если где-то в чужой, неспокойной ночи

Ты споткнулся и ходишь по краю -

Не таись, не молчи, до меня докричи, -

Я твой голос услышу, узнаю!

<1974>

В психологии есть такое понятие «значимые другие». Это люди, которые своим существованием рядом предостерегают, удерживают, а иногда — спасают. Эти «другие» — особенно близкие и любимые — для человека одна из немногих причин труднее жить…

«Я думаю, когда Володя писал: «Двенадцать лет тобой и Господом храним…» — это была правда. Потому что я была этому свидетельницей. Он умирал у меня на руках, когда ему было тридцать лет, и он дожил до сорока двух… А двенадцать лет — это очень много! Это самый зрелый, самый насыщенный период в жизни, между тридцатью и сорока годами. Это время, когда человек полон сил и энергии, время богатства мыслей» (Марина Влади в фильме Юлии Абдуловой).

Почему же происходили эти срывы — «уходы в пике»? Приведем мнения друзей Высоцкого по этому поводу.

Валерий Янклович: «Постоянное напряжение-До такой степени напряжение, что уже чувствовал: вот-вот начнется. Эта струна натянутая должна была лопнуть, или наступала разрядка… Я же видел — вначале подливал себе немного коньяка в чай, а потом начиналось… Когда «уходил в пике», становился жутким, неуправляемым. Кода болезнь вступала в свои права, становилось страшно. А когда Володя выходил — чувствовал себя виноватым…»