Власть оружия - Виктор Ночкин

— А я для харьковских тута все разведываю, — ухмыльнулся Игнаш, — вот щас помчусь к ним с докладом.

Охранник хмыкнул.

— По торговому делу я, — продолжил Ржавый. — Сговориться насчет поставок, как обычно. Купить кой-чего по мелочи. Сафьян-то здесь?

— Проезжай, — мотнул головой охранник. И опустил дробовик.

Мажуга вкатил сендер в просвет между длинными бараками и остановил. Здесь, между серых стен, было темно, дневная жара уже спадала. Окна светились, оттуда доносился бойкий говор, а во дворе было пусто.

— Ну что, заноза, не соврал я?

— Хитрый ты, дядька. Э, а чо, сендер так покинешь, без присмотра?

В длинном узком дворе стояло еще с полдесятка сендеров и самоходов, никто их не стерег.

— Так и покину. Говорил тебе, здесь не воруют. Видала, скелеты на заборе? Это кого на воровстве поймали. И, заметь, ни одного свежего покойника, все старые. Давно уже здесь не крадут. Идем, что ли.

Мажуга повел к широкому входу в барак, откуда лился яркий свет. Едва вошли, Йоля замерла, потом качнулась назад.

— Ой, дядька Мажуга-а-а…

Вдоль длинного здания тянулся непрерывный ряд прилавков, а на них чего только не было! Масляно светились стволы, тесаки и ножи блестели колючими россыпями, патроны теснились в открытых коробах… а еще вышитые пояса с кобурами, сапоги и портупеи, ярко начищенные бляхи и пряжки. Над каждым продавцом горела лампа, все сверкало, все лучилось, пестро одетый народ прохаживался вдоль лотков, тыкали пальцами, спрашивали цену, бойко торговались…

— Что, заноза?

— Держи меня, дядька, держи крепко, не сдержусь, руки сами потянутся по чужим карманам. У-у-у, какое место… Богато здесь, глаза разбежалися-а-а-а…

Яркий свет, пестрые одежды, блестящий металл — все оказалось слишком неожиданно по сравнению с облезлыми бетонными стенами снаружи. И еще — запахи здесь тоже были богатые, воняло горелым, дымком тянуло, кислым запахом свежевыделанных кож, еще порохом и сталью, и всевозможной снедью — где бойкое место, там и жратву покупают, и пьют, само собой. С нескольких лотков бойко уходило пиво, и брага, там же и мясо жарили, и вареная кукуруза паром исходила, и лепешки с острыми начинками источали ароматы… У Йоли голова враз закружилась, одной рукой вцепилась в мажугину куртку, другую поглубже в карман плаща упихнула — чтоб не чесались ладошки воровать.

Игнаш двинулся вдоль рядов, не спеша оглядывал товары, прислушивался, о чем судачат. Мало-помалу Йоля опомнилась, стала разглядывать, как устроено торговое место. Длинный барак из бетона, справа и слева простенками разбит на отсеки. Она бы поразилась, скажи ей кто, что до Погибели была здесь ферма, скотину в отсеках держали, а посередке — проход широкий, чтобы трактор проезжал. Сейчас здесь был рынок оружия — как раз такой, за какими каратели охотятся.

Пройдя между торговых мест почти до самого конца, Игнаш остановился у прилавка с пистолетами. Провел рукой над матово блестящей сталью, будто целился, взял «шершень», быстро отложил, пошевелил еще пару стволов — те даже в руки брать не стал. И рожу скорчил скучающую, будто ему тошно на это барахло глядеть. Подошел торговец, раскрасневшийся, потный — только от прилавка, где водкой угощают.

— Подсказать чего? Предложить? — пахнул луковым запахом.

— Это ж местное, здесь клепаете, — проворчал Мажуга, — мне несподручно. Хочу вещь посерьезней, из старых времен, настоящую.

Торговец уже успел оценить его здоровенный кольт, согласно кивнул — верно, дескать.

— Местное, да. Но делаем на совесть, каждый ствол пристрелян и опробован.

— Дык, понятно, что десяток-другой раз пальнет, не развалится. А после — как удача выпадет.

— Метко пальнет! Очень метко! Все пристреляны, все…

— Мне вещь нужна, — перебил Мажуга, — чтобы послужила, чтобы вспоминали, кто подарил, от чистого, как говорится, сердца чтоб.

Торговец сам сунулся к прилавку, легонько отодвинув Йолю, пошевелил собственный товар, выбрал здоровенный пистолет, быстро отер полой плаща и, развернув рукоятью, протянул Мажуге:

— От вещь! Гляди, почтенный! Это сразу видно, что от сердца.

— Нет, не то. Я ж не себе, племяшке, вон, чтобы дитю сподручно было.

— Почему дитю? — засуетился торговец. — Девице-красавице! Щас я… я щас… Если б сразу знал, что красавице, другой бы предложил. А погодь-ка, почтенный!

Оставив покупателей, красномордый нырнул за прилавок, вытащил откуда-то из-под низа небольшой револьвер с красивой инкрустацией на рукояти:

— От славная оружия для красы-девицы! До Погибели сделана, а все как новая. Гляди-ка, блестит узор!

— «Леди Смит»? Та не, то игрушка. А мне вещь нужна. Вроде «Беретты М-92», к примеру.

Торговец смерил Мажугу внимательным взглядом, снова нырнул под прилавок, вытащил пистолет. Мажуга осмотрел его, протянул руку, торговец вручил магазин. Оба не произнесли ни слова, но Йоле казалось, что они беседуют. Ржавый снарядил оружие, что-то дернул, чем-то щелкнул, вскинул руку, будто прицелился в развешанные на стене кобуры, посмотрел на хозяина лотка, тот кивнул. Взгляды и жесты заменяли продавцу с покупателем человеческую речь. Наконец Игнаш решился:

— Поработала вещица немало, но еще послужит. Цена?

— В какой монете?

— Киевское золото.

— Два. Полсотни патронов — еще три серебряка.

— Это с двумя магазинами.

— Один всего и есть. Кобуру дам хорошую.

— Не стоит двух гривен.

Пока торговались, Йоля выпустила куртку Мажуги и изо всех сил стиснула ладони — очень уж тянуло цапнуть что-нибудь с прилавка. Ну, прямо невмоготу было. Продавец заулыбался, источая волны перегара и лукового духа, кивнул:

— Соглашайся, почтенный, вон красавица твоя как разволновалась. Очень ей «беретта» глянется, а разве можно красавице отказывать?

Мажуга подумал немного и сказал:

— Можно.

Продавец так искренне расстроился за Йолю, что едва слезу не пустил. Но Мажуга уже решился:

— Ладно, беру. Кобуру только покажь.

Когда торг подошел к концу, и торговец взвешивал на пальце золотой, собираясь сказать, что слишком легковесный, Мажуга склонился к нему и тихо произнес:

— А теперь и о моем деле поговорить можно. Для себя тоже кой-чего ищу.

— С твоим-то кольтом? — торговец так поразился, что не только забыл о привычных ужимках, но и не стал даже спорить по поводу подпиленной гривны. — Я ж знаю, что кто к такому привык, ни на что не поменяет! Хотя есть стволы получше, на мой вкус, но тут дело привычки!

— А! — Мажуга махнул рукой. Сунул Йоле «беретту» с кобурой и снова обернулся к продавцу, — слушай, Сафьян, мне кое-что посерьезней требуется.

— Знаешь меня? — продавец насторожился. — Что-то не припомню…

Он вгляделся в невыразительное лицо Мажуги, тот с готовностью стянул кепку и повернулся к свету. Вообще, держался Ржавый так, будто торговец оружием непременно должен его признать. Тот и впрямь вроде что-то припомнил, кивнул, хотя и без уверенности. Внешность Мажуги была как бы и примечательная, но, с другой стороны, ничего особенного, обычные черты. Он походил на сотни и сотни людей, загорелый, коренастый, неспешный в движениях — мало ли таких в Пустоши!

— Говори, что за дело.

Ржавый склонился к нему, тот подался через прилавок навстречу, мужчины зашептались. Йоля, прицепляя кобуру к дареному ремню, едва слышала отдельные слова Сафьяна:

— Да… что ж, сведу… был такой, конечно. Ну да… обязательно. Мой процент за знакомство… ну, ежели так, то будем говорить. Да хоть щас!

Торговец окликнул соседа:

— Эй, Проня, приглядишь за моим хозяйством? Я отлучусь ненадолго.

Сговорившись с Проней, Сафьян кивнул:

— Шагай за мною.

Втроем они дошли до конца торгового ряда, там двое охранников караулили вход. Сафьяна пропустили без вопросов, ну и спутников тоже, когда торговец сказал, что эти с ним. Дальше был поворот, полутемный коридор, потом еще дверь — вход во второе крыло фермы. Оно целиком принадлежало хозяевам этого места, и ворота во двор обычно оставались запертыми. Здесь охраны не стояло, Сафьян уверенно вошел. Они оказались в небольшой клетушке, там за столом сидел пожилой мужичок, прихлебывал чай из кружки. В другой руке обрез двустволки — стволы глядят на вход, прямо в грудь вошедшему. В углу печка, на ней помятый жестяной чайник.

— Что, Сафьян, — не опуская дробовика, поинтересовался старичок, — нешто расторговался уже, за товаром сходить решил?

— Не, я потолковать. Клиент хороший, эвон. Не моего полета птица.

Сафьян посторонился, чтобы старик разглядел Мажугу с Йолей. Тот отхлебнул из кружки, поморщился… опустил обрез на колени и покачал головой:

— Проходьте.

Йоля будто затылком чуяла взгляд старика, когда они проходили дальше по коридору. За поворотом снова пошли стойла, но теперь каждый отсек был отгорожен от прохода дощатой стеной с дверью. Под ногами глухо стучал молот, что-то повизгивало, пол мерно вздрагивал — в подземелье под этим крылом был обустроен подпольный цех. Йоле в звуках сразу почудилось что-то знакомое. Такое в Харькове не раз услышишь.