Страдания и Звёздный свет - Каролайн Пекхам

попытался призвать свою форму Ордена, побуждая ее из глубин своих костей и чувствуя, как она зашевелилась, когда подавитель начал угасать под моей кожей, но этого пока было недостаточно, чтобы высвободить форму.

Как только я понял, что подавитель находится в воздухе, я начал создавать свой собственный кислород, закрыв лицо магической маской, чтобы не вдыхать ни капли. Я сделал всего пару вдохов подавляющего вещества, и при таком разбавленном уровне я знал, что оно не сможет удерживать меня долго.

Я чувствовал вибрацию шагов Драконов, когда они ступали по коридору через ледяной покров, который я под ними образовал. Я сомневался, что они вообще заметили его в своей спешке догнать нас, и я позволил своей силе нарастать, пока считал их по нему.

Шестнадцать. Дерьмовые шансы, но опять же, ни один из них не был мной.

Мои пальцы начали дрожать по мере того, как в них накапливалось все больше и больше силы, жаждущей высвобождения, на коже образовывались кристаллики льда, от которых по коже бежали мурашки. Мое дыхание поднималось в клубах пара, моя сила изменяла саму окружающую среду, отчаянно нуждаясь в выходе.

Я закрыл глаза, сосредоточившись на этих шестнадцати парах ног, которые ступали по моей магии, температура вокруг них все еще падала, пока они приближались к нам.

— Я думаю, здесь может что-то быть, — сказал Ксавье сзади меня, но я не повернулся, чтобы посмотреть.

— Скажи мне, когда будет, а не может быть, — пробурчал я, от сдерживаемых усилий дрожа всем телом.

Волна огня взорвала лед по ту сторону двери, сила удара эхом отозвалась во мне, когда они зазвенели и затрещали.

Я воспринял это как сигнал и развязал ад.

Моя магия вырвалась из меня жестокой волной, от которой я подался вперед, а лед, покрывавший коридор снаружи, взорвался со звуком, похожим на звон разбитого стекла: острые как бритва копья выстрелили сразу из всех стен, пола и потолка.

Драконы были насажены, конечности отрублены, органы пробиты, и их крики заполнили пространство за дверью, моя сила гремела на весь дворец.

Их боль ударила меня, как наковальня по черепу, сырая агония наполнила меня и зарядила магией, я всасывал ее, как водоворот, жаждущий свежих душ.

Ксавье громко выругался, благоговение в его голосе едва коснулось меня. Я боролся с ощущением, что мое собственное тело разрывается на части, их агония была настолько сильной, что я чувствовал ее вкус.

Стон вырвался из моих губ, когда я снова призвал свою силу, отбросив их эмоции в сторону от своих собственных, но в то же время впитывая все, что мог, готовый бросить это в них во второй раз.

Темно-синие чешуйки вспыхнули на моем теле, и вес всех этих эмоций, наконец, прорвал власть подавителя Ордена надо мной. Я злобно ухмыльнулся, выпрямляясь, и мой разум устремился наружу и ухватился за каждого из оставшихся Драконов.

Агония, которую они испытывали, придала мне сил, моя решимость разрушила их ментальные щиты так же, как мой лед разрушил их тела.

Одиннадцать из них все еще дышали, их разум подчинился моей воле, поскольку я призвал всю мощь своей формы Сирены и разомкнул губы в песне, которую никогда не осмеливался произнести раньше.

Это была не приманка, которую я выпускал раз в месяц, не источник секретов или открытий, а жестокая, беспощадная Песня Ужаса, созданная исключительно для того, чтобы вырвать рассудок из разума любого, кто ее услышит.

Я вскинул руку к Ксавьеру, чувствуя, как его ментальные щиты упираются мне в спину, стены вокруг его разума рушатся, хотя я не направлял на него свой дар намеренно. Пузырь тишины обернулся вокруг него так плотно, что даже глоток свежего воздуха не мог пройти сквозь него, закрывая его от этого самого ужасного дара моего рода.

Драконы за дверью кричали от боли, гораздо более сильной, нежели агония их разума, пока моя песня пробивала в них дорогу, заставляя заново переживать все худшие моменты их жизни и оживляя в их головах все кошмары, которые они когда-либо испытывали.

Они были заперты там, их ужас подпитывал мою силу, пока я не наполнился магией, переполненный силой всего того, что я крал у них, их сознания дрожали и содрогались в моей хватке.

Магическое прикосновение к моей руке заставило меня открыть глаза и посмотреть на Ксавье: он жестом указал на потайной шкаф, наполненный бесценными спиртными напитками, без единого прохода.

— Здесь ничего нет, — пробормотал он из своего пузыря, и я кивнул в знак понимания. Мы зашли в тупик, а это означало, что единственный выход — через наших врагов.

Я снова посмотрел в сторону двери, песня вырывалась из глубины моей груди, врываясь в сознание обездвиженных Драконов за дверью. Я чувствовал, как все больше Драконов приближается к дворцу. Их было слишком много даже для того количества магии, которое бурлило внутри меня.

Я не мог прервать свою песню, чтобы заговорить, да и Ксавье все равно не смог бы меня услышать в своем пузыре, потому я поманил его за собой, а затем разнес двери в щепки выстрелом воздуха, достойным торнадо.

Лед и дерево разлетелись на осколки, их куски врезались в разбитые, истекающие кровью тела Драконов за дверью и добавили еще больше боли ко всему, что они чувствовали.

Драконы смотрели на меня дикими, испуганными глазами, царапая когтями свои раны, у некоторых из них начинала идти кровь из носа, ушей и глаз, так как моя Песня Ужаса разрывала их разум на куски.

Ксавье что-то пробормотал мне в спину, когда я шагнул в эту бойню, рукой отбрасывая окровавленный лед в сторону, словно он был пустым местом, оставляя хромые и истекающие кровью тела, разбросанными по полу.

Дракон справа от меня попытался протянуть ко мне руку, отчаянная мольба наполнила его глаза, когда они встретились с моими. Но я видел, что он переживает заново, ужасы, которые он совершил, теперь обратились против него самого в его собственной голове, и я не чувствовал ни капли жалости к нему, когда запел еще громче и увидел, как лопнули капилляры в белках его глаз. Кровь потекла по его щекам, и он опрокинулся навзничь, бьющийся в конвульсиях и борьбе с теневыми демонами, которых никто, кроме него, не мог видеть.

Я перешагнул через него, оглядываясь назад, чтобы посмотреть на Ксавье, который осторожно нес свои огромные крылья Пегаса, их вес выводил его из равновесия, но не было сомнений, что он будет держать их, чего бы это ему ни стоило.

Слева от нас раздался грохот,