Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

Одной весовой системе соответствуют гирьки весом от 3,9 до 5 г. Это восточная система, покоящаяся на куфических монетах (вес арабского дирхема около 4 г). Единицами веса второй системы были гирьки весом 8-10 г, что соответствует весу скандинавского артуга (8,5 г.).

Самыми прочными и постоянными были торговые отношения с Древней Русью. Отсюда в литовские земли привозились шиферные пряслица, различные бронзовые и серебряные изделия — витые плетеные браслеты, браслеты-наручи, подвески крестовидной формы, шейные гривны, сканные бусы, лунницы, зооморфные подвески и др. Из Руси доставлялись также стеклянные бусы, предметы христианского культа, киевские денежные гривны.

Через земли Руси и при ее посредничестве шла торговля со странами Ближнего Востока. Оттуда в Литву попали арабские монеты, позолоченные, посеребренные и полихромные стеклянные бусы, и раковины каури.

Важная роль в развитии торговых связей Литвы принадлежала Скандинавии. К VIII — началу IX в. относятся бронзовые позолоченные круглые фибулы, круглая ажурная фибула и свыше 20 наконечников копий с втулками, украшенными готическим орнаментом, импортированные с Готланда. К концу IX — первой половине X в. принадлежат найденные на территории Литвы изделия шведского происхождения: круглые стилизованные фибулы, наконечники ножен мечей с зооморфным орнаментом, стремена, шпоры и др. Импорт из Скандинавских стран возрастает во второй половине X — начале XI в., когда доставляются мечи, разделители поясов и др.

Торговля осуществлялась также внутри страны, с прусскими и латышскими племенами, с землями западных славян. В частности, из Польского Поморья ввозилась в литовские земли соль, через посредство западных славян доставлялось бронзовое сырье. Попадали в Литву и изделия из прирейнских областей (мечи).

Литовские племена в обмен вывозили в разные страны свои товары. Они экспортировали воск, меха, мед, янтарь, иногда зерно, а также изделия ремесленников — витые шейные гривны с конусовидными и седловидными концами, подковообразные застежки с утолщенными и расширяющимися концами и с концами в виде маковой головки, булавки с треугольными и крестовидными головками, браслеты и т. д.

Основными путями сообщения были реки Неман, Нярис, Швентойя, Дубиса, Нявежис и более мелкие и, конечно, Балтийское море. Средства передвижения по воде в эпоху средневековья исследовались О.В. Кунцене (Kunciené O., 1975, 51–58 psl.). Анализу торговых и культурных отношений литовских племен с соседними и отдаленными землями были посвящены работы О.В. Кунцене и А.З. Таутавичюса (Kunciené O., 1972с, 149–254 psl.; 1978b, 49–82 psl.; Tautavičius А., 1972, 126–148 psl.).

Р.К. Куликаускене полагает, что ядро литовской народности начало складываться в регионе восточнолитовских курганов. Здесь оформляются особенности литовского этнографического женского костюма, что археологически проявляется прежде всего в головном уборе и шейных украшениях. На этой территории находятся центры раннефеодального Литовского государства, здесь возникают такие крупные городские центры, как Тракай, Кернаве, Вильнюс и Майшягала, сконцентрированы самые крупные клады литовских серебряных слитков.

Процесс консолидации племен, вошедших в состав литовской народности, по археологическим данным, по мнению Р.К. Куликаускене, прослеживается по распространению обряда трупосожжения. В VII–VIII вв. обряд кремации умерших становится господствующим на значительной части литовской территории, объединяя эти земли. В конце I и начале II тысячелетия н. э. из Восточной и Средней Литвы этот погребальный ритуал распространяется в западные районы (за исключением региона жемайтов). Объединяющим элементом культуры всех литовских племен являются также погребения с конями.

Это был период самой начальной стадии формирования литовской народности. Дальнейший генезис ее теснейшим образом переплетается с историей Литовского государства. Все племена балтской языковой группировки, оказавшиеся в пределах территории этого государства, слились в одну литовскую народность (Куликаускене Р.К., 1977, с. 61–65).

Глава восьмая

Западнобалтские племена

Пруссы.

Пруссы неоднократно упоминаются в древнерусских летописях. В «Повести временных лет» сообщается, что жили они на побережье Варяжского моря. Этноним пруссы (прецун) впервые, как полагают исследователи, появляется в письменных источниках в IX в., в Мюнхенском кодексе «Nomina diversarum provinciarum et urbium». К X в. относится опись земель римско-католической церкви, в которой названа «Pruzze» — область, пограничная с Польшей и Русью (Кушнер П.И., 1951, с. 154). В 965 г. о пруссах под именем «брус» писал Ибрагим ибн-Якуб, посетивший западнославянские земли. Он сообщает, что с польским государством князя Мешка на востоке соседит Русь, а на севере — брус. Смешение п и б в арабской фонетике — обычное явление. Арабский географ Ибн-эль-Варди называет пруссов бераци, а Идриси отмечает землю Боросия в Прибалтике. Это имя встречается и позднее на европейских средневековых картах. Этноним пруссы известен скандинавам и полякам уже в XI в. В документах Тевтонского ордена пруссами называется местное население завоеванных земель в Южной Прибалтике (Pierson W., 1869, s. 100–102).

На основании всех этих данных можно заключить, что пруссы — многочисленные племена, населявшие побережье Балтийского моря от Вислы до Немана. В составе этнической группировки пруссов известны более мелкие племена. Так, жители Земландского полуострова в документах Ордена именуются сембиями, в низовьях Немана жили шалавы (скалвы). Согласно орденским актам XIII–XIV вв., в Пруссии имелись следующие области: Самбия, Натангия, Надровия, Шалавия, Вармия, Барта, Погезания, Помезания, Карссовия, Галиндия и Судавия. Трудно сказать, соответствует ли это областное деление племенному членению пруссов. Определенно от этнонимов производны названия Самбии, Галиндии и Судавии, при этом галинды и судавы-ятвяги были не прусскими племенами, а самостоятельными племенными образованиями западных балтов. Археологически выделяются и скалвы, древности которых получили характеристику в специальном разделе.

О происхождении этнонима пруссы написано очень много, но большинство объяснений являются лишь более или менее удачными догадками. Заслуживают внимания два толкования. Одно из них восходит к Т. Нарбуту (Нарбут Т., 1822, с. 221–226). Как известно, правый рукав Немана в его устье называется Русс, а залив, в который он впадает, именовался прежде Руссна. Оба гидронима производны от литовского апеллатива rus- (впадина, русло реки, промоина). Согласно Г. Нарбуту, предки пруссов жили когда-то в нижнем течении Немана, по Руссу и вдоль Руссны, и отсюда стали называться «поруссы — пруссы».

О.Н. Трубачев полагает, что этноним пруссы невозможно этимологизировать на основе балтских языков и что здесь, возможно, имело место усвоение западными балтами германского племенного имени фризы (Трубачев О.Н., 1965, с. 17–19).

Накопление данных об археологических памятниках пруссов началось еще в XVII–XVIII вв., когда появились их первые описания. В 1790 г. в Кенигсберге было создано Естественно-экономическое общество, интересовавшееся и археологией.