Игра престолов - Джордж Мартин

— Делай, девица, — сказал Сандор Клиган, подталкивая ее к королю. Рот его дернулся на обгорелой стороне лица, и Санса почти что услышала: он все равно велит отнести тебя наверх, так что делай, как он хочет.

Санса заставила себя принять руку короля Джоффри. Подъем показался ей мукой, каждую ступеньку она преодолевала с трудом, словно бы ей приходилось вытаскивать ноги, по лодыжку увязавшие в глине. Даже ступеней оказалось много больше, чем ей казалось. Их была тысяча тысяч, и на стене ее ожидал ужас.

С высоких укреплений караульного дома перед Сансой открылся весь мир. Она увидела Великую септу Бейелора на холме Висеньи, где умер ее отец. На другой стороне улицы Сестер высились опаленные огнем руины Драконьего Дома. На западе распухшее красное солнце опускалось за Божьи ворота. Соленое море осталось за ее спиной, на юге рыбный рынок и причалы выстроились у бурной реки. А на севере…

Она поглядела в ту сторону, но увидела только улицы, переулки, холмы и низины, новые улицы и переулки, камень далеких стен. И все же Санса знала, что за ними начинается открытый простор, фермы, леса и поля, а еще дальше, далеко-далеко на севере высится Винтерфелл.

— Куда ты смотришь? — проговорил Джоффри. — Я не это хотел тебе показать.

Толстый каменный парапет укреплял внешний край стены, поднимаясь до подбородка Сансы, через каждые пять футов в нем были устроены бойницы для стрелков. Головы выставили между бойницами, насадив на железные пики так, чтобы они были обращены лицом к городу. Санса заметила их в тот самый момент, когда ступила на стену, но река, улицы, полные людей, и заходящее солнце были много прекраснее.

Он может заставить меня смотреть на головы, сказала она себе, но он не в силах заставить увидеть их.

— Эта вот принадлежит твоему отцу, — сказал Джоффри. — Вот она. Пес, поверни, пусть она увидит ее. — Сандор Клиган взял голову за волосы и повернул. Отрубленная голова была облита смолой — для сохранности. Санса спокойно глядела на нее и не видела. Голова совсем не была похожа на лорда Эддарда Старка, она даже казалась ненастоящей.

— Сколько я должна смотреть?

Джоффри казался разочарованным.

— Может быть, ты хочешь увидеть и остальные? — Головы выстроились в длинный ряд.

— Если это угодно светлейшему государю.

Джоффри провел ее вдоль стены мимо дюжины голов и двух пустых пик.

— Эти я приберегаю для моих дядьев — лордов Станниса и Ренли, — объяснил он.

Остальные головы пробыли на стене много дольше, чем голова ее отца. Невзирая на смолу, их уже почти невозможно было узнать. Король показал на одну из них и заметил:

— А вот твоя септа.

Санса даже не могла понять, что это женщина: челюсть уже отвалилась, птицы выклевали ухо и большую часть щеки.

Санса все гадала, что случилось с септой Мордейн, и думала, что давно поняла это.

— Почему вы убили ее? — спросила она. — Она присягнула богам…

— Она была предательницей. — Джоффри надулся, Санса чем-то вызвала его недовольство. — А ты еще не сказала мне, что хочешь подарить мне на день рождения. Быть может, это мне следует сделать тебе подарок, как тебе это понравится?

— Если это угодно вам, милорд, — ответила Санса. Когда он улыбнулся, Санса поняла, что он издевается над ней.

— Твой брат тоже предатель, ты это знаешь. — Он повернул голову септы Мордейн назад. — Помню твоего брата по Винтерфеллу. Мой Пес назвал его лордом деревянного меча. Так было, Пес?

— В самом деле? — спросил Клиган. — Я не помню.

Джоффри воинственно дернул плечами.

— Твой брат победил моего дядю Джейме. Мать говорит, что он сделал это предательством и обманом. Она плакала, услыхав об этом. Все женщины слабы, даже мать, хотя она старается изобразить, что это не так. Она утверждает, что нам нужно оставаться в Королевской Гавани и ждать прихода войск Ренли и Станниса, но я не хочу ждать. После пира в честь моих именин я соберу войско и сам убью твоего брата. И тогда сделаю тебе подарок, леди Санса, подарю голову твоего брата.

Какое-то подобие безумия охватило Сансу, и она услышала собственный голос:

— А что, если это мой брат подарит мне твою голову?

Джоффри нахмурился:

— Ты не должна говорить со мной так. Верная жена не смеется над своим господином. Сир Меррин, поучи ее!

На этот раз рыцарь поднял ее голову за подбородок и ударил, не выпуская, ударил дважды. Сперва по правой, а потом по левой щеке. Он рассек Сансе губу, и кровь побежала по ее щеке, смешиваясь с солеными слезами.

— Тебе не следует все время плакать, — сказал ей Джоффри. — Тебе идет, когда ты улыбаешься и смеешься.

Санса заставила себя улыбнуться, чтобы он не приказал сиру Меррину снова ударить ее; однако король не был доволен и опять качнул головой.

— Сотри кровь, ты вся перепачкалась.

Внешний парапет доходил ей до подбородка, но с внутренней стороны верх стены ничто не ограждало; внизу, в семидесяти или восьмидесяти футах, был двор. «Нужно только толкнуть, — сказала она себе, — он стоит как раз там, где надо, улыбаясь этими жирными червяками. Ты можешь сделать это. Ты можешь. Так сделай прямо сейчас. Не важно, даже если ты последуешь за ним. Это ничего не значит!»

— Ну-ка, девочка. — Сандор Клиган склонился перед Сансой, встав между ней и Джоффри. С деликатностью, удивительной для такого рослого человека, он промокнул кровь, выступившую на ее разбитой губе.

Мгновение было утеряно. Санса закрыла глаза.

— Спасибо, — сказала она, когда Клиган закончил. Она была доброй девочкой и всегда помнила про хорошие манеры.

ДЕЙЕНЕРИС

Крылья туманили ее лихорадочные сны.

— Ведь ты не хочешь разбудить дракона, правда? Она шла длинным коридором под высокими каменными арками. Она не могла оглянуться, этого нельзя было делать. Впереди, где-то далеко перед ней, маячила крошечная дверь — красная, это было видно даже отсюда. Она шла быстрей и быстрей, и босые ноги ее уже оставляли кровавые отпечатки на камнях.

— Ведь ты не хочешь разбудить дракона, правда? Она увидела озаренное солнцем дотракийское море, живую равнину, сочащуюся ароматом земли и смерти. Ветер колыхал траву, пускал по ней волны.

Дрого обнимал ее сильными руками, ласкал ее женственность, раскрывая ее и пробуждая эту сладкую влагу, которая принадлежала только ему одному, и звезды улыбались им — звезды! — с дневного неба.

— Дом, — прошептала она, когда он вошел в нее и наполнил своим семенем, но звезды вдруг исчезли; по синему небу проплыли огромные крылья, и мир вспыхнул.

— …ты не хочешь разбудить дракона, правда?