Игра престолов - Джордж Мартин

Быть может я тоже скоро умру, сказала себе Санса, и мысль эта не показалась ей столь уж ужасной. Если она выбросится из окна, то все страдания окончатся, ну а потом певцы сложат песни о ее горе. Тело ее останется на камнях; разбитая и невинная, она посрамит всех, кто предал ее. Санса даже дошла до окна, открыла ставни, но тут отвага оставила ее, и, рыдая, она упала в постель.

Приносившие ей пищу служанки пытались завести с ней разговор, но она не отвечала. Однажды явился великий мейстер Пицель со своими бутылочками и флакончиками, чтобы спросить, не заболела ли она. Он потрогал ее лоб, заставил раздеться и осмотрел — всю, — пока служанка придерживала ее. А потом дал настой из трав на медовой воде и велел ей проглатывать по глотку каждый вечер. Она выпила сразу все и провалилась в сон.

Ей снились шаги на лестнице башни, зловещее скрежетание кожи о камень, кто-то крался к ее спальне, шаг за шагом. Она могла только сжаться в комок возле двери и замереть, но он подступал все ближе и ближе. Она знала: это сир Илин Пейн идет за ней со Льдом в руках, чтобы снять голову и с нее. Бежать было некуда, прятаться негде, дверь заложить нечем. Наконец шаги смолкли, и она поняла, что он остановился снаружи, разглядывая ее мертвыми глазами на длинном, покрытом рытвинами лице. Заметив свою наготу, она скрючилась, пытаясь прикрыть себя руками, но дверь заскрежетала, распахиваясь, пропуская острие великого меча.

Она проснулась со словами:

— Пожалуйста, пожалуйста, я буду хорошей, я буду хорошей! Пожалуйста, не надо! — Но слушать было некому.

Когда за ней действительно пришли, Санса шагов не услышала. Дверь открыл Джоффри — не сир Илин, а мальчик, который был ее принцем. Свернувшись, она лежала в постели, и за занавеской ей трудно было сказать, день сейчас или полночь. Она вздрогнула, когда хлопнула дверь. Затем шторы вокруг постели отодвинулись, и она прикрыла глаза ладонью, защищаясь от внезапного света, и увидела их, стоявших над ней.

— Сегодня днем ты выйдешь ко двору, — проговорил Джоффри. — Умойся и оденься, как подобает моей невесте.

Рядом с ним стоял Сандор Клиган в простом коричневом дублете и зеленой мантии, утро сделало его обгорелое лицо особенно жутким. Позади них замерли двое рыцарей Королевской гвардии в длинных белых атласных плащах.

Прикрывая себя, Санса натянула одеяло до подбородка.

— Нет, — жалобно попросила она. — Пожалуйста, не надо, пожалуйста, оставьте мне жизнь!

— Если ты не оденешься сама, мой пес сделает это за тебя, — сказал Джоффри. — Вставай!

— Я прошу вас, мой принц…

— Я теперь король. Пес, вынь ее из постели. — Сандор Клиган, взяв Сансу за плечи, вытащил ее из перины, невзирая на сопротивление. Одеяло упало на пол. Тонкая ночная рубашка едва прикрывала ее наготу.

— Делай, как тебе велят, дитя, — сказал Клиган. — Одевайся. — Он подтолкнул ее к шкафу — едва ли не с добротой.

Санса попятилась от них.

— Я сделала все, о чем попросила меня королева, я написала письма, написала так, как она мне сказала. Ты обещал мне свою милость. Пожалуйста, отпусти меня домой! Я никого не предам, я буду хорошей, клянусь! Во мне нет крови предателя. Я хочу только домой. — Вспомнив про воспитание, она опустила голову. — Если вы не против, — договорила она слабым голосом.

— Я против, — ответил Джоффри. — Мать говорит, что я должен жениться на тебе. Ты останешься здесь и будешь послушной.

— Я не хочу выходить за тебя, — простонала Санса. — Ты отрубил голову моему отцу!

— Он был предателем, и я никогда не обещал пощадить его, но я обещал ему свою милость и проявил ее. Не будь он твоим отцом, я велел бы разорвать его на части… или четвертовать, или ободрать кожу, но я подарил ему чистую смерть.

Санса глядела на Джоффри, словно увидев его впервые. На нем был расшитый львами, отороченный алый дублет и короткий золотой плащ с высоким воротником. Санса удивилась тому, что он мог показаться ей красивым. Мягкие и красные губы, прямо дождевые червяки… глаза тщеславные и жестокие.

— Ненавижу тебя, — прошептала она. Лицо короля Джоффри отвердело.

— Мать моя утверждает, что королю не подобает бить Жену. Сир Меррин!

Рыцарь оказался перед ней, прежде чем она успела что-нибудь сообразить; отбросив руку, которой она пыталась защитить лицо, он ударил ее тыльной стороной руки, облаченной в перчатку.

Санса не помнила, как упала. Но когда очнулась, обнаружила, что стоит на коленях на тростнике. В голове ее звенело. Сир Меррин Трант стоял над ней, кровь обагрила костяшки его белой шелковой перчатки.

— Будешь ты повиноваться или ему придется еще раз наказать тебя?

Ухо Сансы онемело. Она прикоснулась к нему, ощутив пальцами кровь.

— Я… как вам будет угодно, милорд.

— Светлейший государь, — поправил ее Джоффри. — Я жду тебя во дворе. — Он повернулся и вышел.

Сир Меррин и сир Арис последовали за ним, но Сандор Клиган задержался и грубым рывком поднял ее на ноги.

— Избавь себя от хлопот, девица, и дай ему то, что он хочет.

— А что… что он хочет? Пожалуйста, скажи мне!

— Он хочет, чтобы ты улыбалась, чтобы от тебя сладко пахло и чтобы ты была его дамой, — проскрежетал Пес. — Он хочет услышать те милые словечки, которым тебя научила септа. Он хочет, чтобы ты любила… и боялась его.

Когда Пес ушел, Санса опустилась на тростник и глядела на стену до тех пор, пока в опочивальню не заглянули две ее служанки.

— Мне нужна горячая вода для ванны, прошу вас, — сказала она, — духи и пудра, чтобы спрятать синяк. — Правая сторона лица ее распухла и уже начинала болеть, но Санса знала, что Джоффри захочет, чтобы она выглядела красиво.

Горячая вода заставила ее вспомнить о Винтерфелле и тем принесла силу. Она не мылась с того дня, как умер отец, и удивилась тому, какой грязной сделалась вода. Одна из девушек смыла кровь с ее лица, потерла спину, вымыла волосы и расчесала, пока они не рассыпались густыми осенними завитушками. Санса не разговаривала с ними, только отдавала команды. Они служили Ланнистерам, она их не знала и не доверяла им. Когда настала пора одеваться, Санса выбрала платье зеленого шелка, в котором была на турнире. Она вспомнила всю тогдашнюю любезность Джоффа. Быть может, он тоже вспомнит тот пир и отнесется к ней мягче.

Чтобы желудок не волновался, она выпила бокал сливок со сладким печеньем. В середине дня за ней пришел сир Меррин в полном облачении: белой броне из эмалевых чешуек, украшенной золотом, в высоком шлеме с золотым гребнем в виде звезды, поножах, воротнике, перчатках, сапогах из сияющей кожи; тяжелый шерстяной плащ на горле застегивал золотой лев.