Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли - Стивен Кинг

Роланд поднялся на ноги.

– Ыш! Ищи Джейка!

– Эйка! – Вытянув мордочку, Ыш принюхался, уловил запах Джейка и снова рванулся вперед, ведя за собой Роланда. Минут через десять ушастик остановился у крышки канализационного люка, обнюхал землю вокруг и, подняв голову к Роланду, отрывисто тявкнул.

Опустившись на одно колено, стрелок внимательно изучил запутанные следы и широкую полосу царапин на мостовой. Судя по всему, эту крышку отодвигали довольно часто. Лицо Роланда оставалось по-прежнему бесстрастным, и только глаза его сузились, когда он увидел сгусток окровавленной слюны в щели между двумя булыжниками.

– Он так и бьет его, этот ублюдок, – пробормотал стрелок.

Он оттащил в сторону крышку люка и заглянул вниз. Потом расшнуровал рубаху и вытащил из петель сыромятный кожаный шнурок. Подняв ушастика, сунул его за пазуху. Ыш оскалился. Роланд почувствовал, как ему в грудь и живот вонзаются, точно маленькие ножи, острые коготки. Но когти тут же убрались, и Ыш высунул мордочку из-за пазухи, сверкая глазами и дыша, точно маленький паровой двигатель. Стрелок чувствовал, как рядом с его сердцем колотится маленькое сердечко. Порывшись в сумке, Роланд достал еще один сыромятный шнурок, подлиннее.

– Придется мне взять тебя на поводок. Мне это, правда, не очень нравится, а тебе, наверное, понравится еще меньше, но там, внизу, слишком темно.

Связав два шнурка вместе, он сделал петлю на одном конце и накинул ее на шею ушастика. Роланд думал, что Ыш снова оскалит зубы и, может быть, попытается даже его укусить, но Ыш сидел на удивление спокойно. Он лишь посмотрел на стрелка своими черными глазками с золотым ободком и с нетерпением тявкнул:

– Эйк!

Зажав свободный конец поводка в зубах, Роланд сел на край канализационного люка… если, конечно, это был канализационный люк. Он нащупал ногой первую скобу лестницы. Спускался стрелок медленно и осторожно, ему очень мешала изувеченная рука. Отсутствие двух пальцев сказывалось теперь, как никогда. К тому же стальные скобы были покрыты какой-то густой скользкой смазкой и еще чем-то мягким и влажным, должно быть, мхом. Теплое тельце Ыша ощущалось пушистым грузом между рубашкой и животом. Зверек ровно, со свистом посапывал. В слабом свете, проникающем в шахту с улицы, золотистые кольца вокруг его черных зрачков поблескивали, точно два медальона.

И вот наконец нога Роланда со всплеском погрузилась в скопившуюся на дне шахты воду. Он на мгновение поднял глаза к бледной белой монетке света высоко-высоко вверху. Начинается самое трудное, – сказал он себе. В тоннеле было сыро и тепло, и пахло, как в старом склепе. Где-то неподалеку гулко и размеренно капала, ударяясь о камень, вода. Чуть подальше гудели какие-то механизмы. Роланд достал из-за пазухи Ыша – зверек явно был ему очень признателен – и опустил его в мелкий поток сточных вод, лениво текущий по дну тоннеля.

– Теперь все зависит только от тебя, – шепнул стрелок на ухо Ышу – Ищи Джейка, Ыш. Ищи Джейка!

– Эйка! – тявкнул ушастик и поспешно зашлепал по воде в темноту. Голова его раскачивалась, как маятник, на длинной шее. Намотав свободный конец поводка на изувеченную правую руку, Роланд последовал за ним.

24

Колыбель – внушительное и огромное здание, вполне достойное того, чтобы в сознании Сюзанны и Эдди название это воспринималось уже с большой буквы, – располагалась по центру широкой площади в пять раз больше той, где стояла рухнувшая статуя. Только теперь, рассмотрев Колыбель как следует, Сюзанна почувствовала, каким серым, старым и безобразным было все остальное в Ладе. На Колыбель было больно смотреть – такой сияюще чистой она выглядела. Побеги дикого винограда не лепились к ее белоснежным стенам; дурацкие надписи не уродовали ее ослепительных стен, колонн и ступеней. Здесь не было и следа желтоватой пыли, приносимой ветрами с равнин и покрывавшей, казалось, весь город. Когда они подошли поближе, Сюзанна увидела почему: с двух сторон по фасаду из отверстий, скрытых в тени отливающих медью навесов крыши, текли неиссякаемые потоки воды. Другие незаметные отверстия периодически извергали фонтанчики, омывающие ступени, образуя каскады маленьких водопадов.

– Ух ты! – выдохнул Эдди. – По сравнению с этим Большой Центральный выглядит как занюханный полустанок в деревне Глубокая Задница, штат Небраска.

– Ты настоящий поэт, мой милый, – сухо прокомментировала Сюзанна.

Ступени окружали кольцом все здание и вели к просторному открытому холлу. Однако, несмотря на отсутствие зарослей буйной лозы, которая бы закрывала обзор, заглянуть внутрь было никак невозможно: широкая, нависающая над ступенями крыша отбрасывала слишком густую тень. По краю крыши, вокруг всего здания, маршировали в колонне по два тотемы Луча, а на почетных местах на углах восседали зверюги, которые не привидятся и в кошмарном сне: ужасные с виду каменные драконы с чешуйчатыми телами, огромными лапами с выпущенными когтями и злобными пронзительными глазами.

Эдди легонько дотронулся до плеча Сюзанны и указал чуть выше. Сюзанна подняла глаза… и у нее перехватило дыхание. На конце шпиля на крыше, вздымаясь над символами Луча и драконами, словно те подчинялись ему, застыла фигура: золотой воин высотой шестьдесят, если не больше, футов. Старая ковбойская его шляпа была сдвинута на затылок, открывая высокий лоб, изборожденный морщинами – следами не столько прожитых лет, сколько непреходящих забот и тревог; повязанный вокруг шеи платок был небрежно опущен на грудь, как будто его только что сняли после того, как он отслужил свою долгую трудную службу, защищая лицо от пыли. В одной руке, поднятой вверх, воин держал револьвер, в другой – что-то типа оливковой ветви.

Над Колыбелью Лада стоял Роланд из Гилеада, одетый в золото.

Нет, – сказала себе Сюзанна, наконец вспомнив о том, что ей надо дышать. – Это не он… но с другой стороны, это именно он. Человек этот – стрелок… был стрелком. И поразительное это сходство между ним, погибшим, наверное, тысячу лет назад, и Роландом – вот вся правда и сущность ка-тета, которую надо знать.

Далеко-далеко на юге прогремел гром. Молнии подгоняли бегущие по небу тучи. Жалко, подумала Сюзанна, что у них мало времени, чтобы как следует рассмотреть золотого воина на шпиле Колыбели и зверей на крыше: как ей показалось, на каждом каменном звере были высечены какие-то слова – наверняка очень важные. Вот бы их прочитать… Но сейчас они просто не могут себе позволить тратить на это время.

Там, где улица Черепахи вливалась в площадь Колыбели, поперек мостовой шла широкая красная полоса. Мод и мужчина, которого Эдди окрестил Дживзом-камердинером, остановились на почтительном расстоянии от алой отметки.

– Все, дальше мы не пойдем, – сообщила им Мод ровным бесцветным голосом. – Можете застрелить нас на месте, все равно жизни смертных принадлежат богам и мы все там будем, но я, несмотря ни на что, предпочту умереть по эту сторону запретной черты. Я не хочу гневить Блейна из-за каких-то там иноземцев.

– И я тоже, – поддакнул Дживз. Он снял запыленный свой котелок и прижал его к голой груди, глядя на Колыбель в благоговейном страхе.

– Вот и славно, – сказала Сюзанна. – Катитесь отсюда оба.

– Ну да, только мы отвернемся, вы сразу выстрелите нам в спину. – Голос у Дживза дрожал. – Чем угодно могу поклясться, что так и будет.

Мод мотнула головой. Брызги крови на лице у нее засохли, превратившись в нелепые бордовые веснушки.

– Стрелки никогда не стреляют в спину… уж это я знаю.

– А откуда мы знаем, стрелки они или нет? Мало ли что они там говорят.

Мод указала на большой револьвер с потертой сандаловой рукоятью в руках у Сюзанны. Дживз посмотрел на револьвер, секунду подумал… и протянул женщине руку. Когда Мод взяла его за руку, представление Сюзанны о них как о парочке закоренелых убийц резко переменилось. Они походили скорее на Гензеля и Гретель, чем на Бонни и Клайда – усталые, перепуганные, растерянные, они заблудились в лесу так давно, что успели состариться в нем. Ее страх и ненависть к ним как рукой сняло, а на их месте возникла щемящая жалость. И грусть.

– Прощайте, – тихо и мягко проговорила она. – Возвращайтесь к себе и не бойтесь – ни я, ни мой муж не причиним вам вреда.

Мод кивнула.

– Я верю, что вы не хотите нам зла. И я прощаю тебя за то, что ты застрелила Уинстона. Но послушай меня, и послушай внимательно: держитесь подальше от Колыбели. Какими бы важными и серьезными ни были ваши причины идти туда, все равно это того не стоит. Войти в Колыбель Блейна – это верная смерть.

– У нас нет выбора, – сказал Эдди, и в это мгновение опять прогремел гром, словно подтверждая его слова. – А теперь вы послушайте меня. Я не знаю, что там под Ладом есть и чего там нет, но в одном я уверен: барабаны, из-за которых вы так напрягаетесь, – это всего лишь кусок одной записи – песни, сделанной в мире, откуда пришли мы с моей женой. – Взглянув на их непонимающие лица, он раздраженно воздел руки к небу. – Господи Боже мой, тыквенный пирожок, неужели вы не понимаете?! Вы убиваете тут друг друга из-за какой-то занюханной песенки, которая даже и синглом-то не выходила!