Остросюжетный детектив. Выпуск 10 - Эрл Стенли Гарднер

— Том подтвердит все, что ты сказала?

— О пуле и отметках на ней. Но он не знает, кто должен был мне заплатить. Я проворачивала эту сделку сама.

— Сэлли, если сейчас ты мне сказала неправду, то смею тебя уверить, что ты окажешься в камере смертников, а Том — в тюрьме до конца своей жизни.

— Я говорю правду, мистер Мейсон.

— Значит, вчера в половине десятого вечера ты получила две тысячи долларов. Но к Фолкнеру ты же все-таки ездила?

— Да. Где-то между восемью и полдевятого вечера. Дома никого не было кроме него самого. Он говорил по телефону и похоже, только что брился: на щеках оставалась мыльная пена. Он был в майке поверх брюк. Горячая вода лилась в ванной. Поэтому он, наверно, и не слышал, как я стучалась в дверь. Он сказал мне, чтобы я уходила, что если будет нужно, он пошлет за мной. При этом он сильно ругался. Я пыталась сказать ему, что он взял вещь, принадлежащую Тому, и что это воровство.

— Что ответил Фолкнер?

— Он велел мне убираться. Чек, выписанный на имя Тома, он мне тоже не давал. Я колебалась, и он буквально выпихнул меня из квартиры. Тогда я позвонила его первой жене. Она попросила перезвонить через полчаса или минут сорок пять. Я так и сделала. Потом приехала к ней и получила две тысячи долларов.

— Кто-нибудь был при этом?

— Нет, никого.

— Знаете человека по имени Диксон?

— Впервые слышу. Потом я вернулась в зоомагазин, взяла приборы для лечения рыб Стаунтона, ну а остальное вы уже знаете.

— Сэлли, я хочу, чтобы ты сейчас произнесла три слова.

— Какие слова?

— Поговорите с моим адвокатом.

Она удивленно посмотрела на Мейсона.

— Сэлли, — продолжал тот, — с этой минуты на все вопросы ты должна говорить только эти три слова. Скажешь кому-нибудь лишнее — считай себя покойницей. Полиция заявится, даже охнуть не успеешь, и будет размахивать перед твоим лицом прежними показаниями. Ты понимаешь, что если ты не дашь разумного объяснения, они арестуют Тома?

Она молча кивнула.

— Что ты должна отвечать?

— Поговорите с моим адвокатом.

— Вот именно. По-английски ты можешь говорить только эти три слова. Причем что бы ни случилось. На этом и закончим.

Мейсон дал знать надзирательнице, что свидание окончено.

14

Женевьева Фолкнер жила в небольшой вилле, кварталах в шести от роскошной резиденции холостяка Диксона.

Мейсон припарковал машину, взбежал по ступенькам и нетерпеливо позвонил в дверь. Дверь открыла сама Женевьева.

— Прошу извинить за беспокойство, миссис Фолкнер, мне необходимо задать вам пару вопросов.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Я сейчас не рыбку ловлю, миссис Фолкнер. Я вышел на охоту.

— На охоту? — спросила она.

— Да, на медведя, и патроны у меня тоже на медведя.

— О, мистер Мейсон, я не могу пригласить вас войти, Диксон запретил мне с вами разговаривать.

— Вы заплатили Сэлли Мэдисон две тысячи долларом за пулю. Зачем вы это сделали?

— Кто сказал, что я сделала это?

— Я не могу вам этого сказать, но факт остается фактом.

— И когда же я заплатила ей деньги?

— Прошлой ночью.

Подумав, Женевьева Фолкнер пригласила Мейсона войти. Адвокат последовал за ней в гостиную, со вкусом обставленную. Она подняла телефонную трубку и набрал номер.

— Вы можете приехать прямо сейчас? Здесь мистер Мейсон. — Положив трубку, она повернулась к Мейсону. — Сигарету?

— Спасибо, я курю свои.

— Что-нибудь выпить?

— Я хочу получить ответ на мой вопрос.

— Через несколько минут.

Она села напротив Мейсона, с неподдельной грацией скрестив ноги, спокойно достала сигарету из табакерки и прикурила.

— Вы давно знакомы с Сэлли Мэдисон? — спросил Мейсон.

— Прекрасная погода сегодня, не правда ли?

— Немного холодновато для этого времени года, — ответил Мейсон.

— Я тоже так считаю. Вы уверены, что не хотите виски с содовой?

— Нет, благодарю, только ответ на вопрос. Я предупреждаю, миссис Фолкнер, что шантаж вам больше не удастся. Вы по уши сидите в деле об убийстве, и если вы мне сейчас не скажете правды, я серьезно займусь вами.

— Да, недавно прошел дождь и холмы в окрестности такие зеленые. Видимо, лето будет жаркое.