Серая Чума; Война колдунов. Вторжение; Война колдунов. Штурм цитадели - Александр Рудазов

— Идут! Идут, ваше сиятельство! — гаркнул слева молодой адъютант, тоже глядящий в трубу.

— Эх, где ж мне, одноглазому, с двуглазым в зоркости состязаться! — посетовал Лигорден. — Ну-ка, братец, скачи живой ногой к Лестентану, прикажи зажигать!

— Исполню-з, ваше сиятельство! — кинулся к коню адъютант.

Артиллерийский полковник Лестентан уже давно ждал приказа, стоя у гаубичной батареи. Адъютант не успел выпалить и слова, как он уже гаркнул:

— Ноянду па-а-а-аджечь!…

Канониры резво засуетились. Пришли в движение ганшпиги, разворачивая пушечные хоботы в нужном направлении. Картузы с порохом полетели в дула, крепко-накрепко прибиваемые прибойниками. Подносчики затолкали следом тяжелые брандкугели. Офицеры последний раз проверили наводку…

— Жги!!!

Грянул залп! Целая батарея могучих гаубиц разодрала воздух непереносимым грохотом! Волна горячего воздуха хлынула по ногам, едва не сбивая солдат наземь.

Сельцо Ноянда, безжалостно обстрелянное зажигательными ядрами, заполыхало в нескольких местах. В этой губернии дождя не было уже две восьмицы — сухое дерево занялось почти мгновенно. Кверху потянулись бледные языки огня.

За облаком дыма виднеются несколько человек, что есть мочи бегущие из деревни. Разумеется, всех жителей давно переправили в Энгерце, но — обычное дело — нашлись умники, решившие, что их это не касается. Попрятались по сараям и погребам — ну а теперь, небось, клянут на чем свет стоит военных, спаливших им избы…

— Жги!!! - снова гаркнул Лестентан.

Пожарище, охватившее Ноянду, перекрыло серым доступ к правому флангу. Лигорден прекрасно понимал, что там его позиция слабее, и враг непременно захочет атаковать именно ее.

Этот тактический ход превосходно сработал бы против другого войска. Но не против серых. Пехота вмиг расступилась, пропуская вперед колдуна в красном плаще. Горран Ледяной Меч вздел руки и страшно закричал. Воздух вокруг него загудел и накалился, а в небесах стремительно разрослась тяжелая туча.

Несколько тягостных минут — и вот ее брюхо прорвалось дождевым потоком немыслимой силы. Огненные стены, преградившие путь, жалобно застонали, растаивая и пропадая.

Еще не угасли последние язычки — а серая волна уже вновь двинулась на приступ. Солдаты идут спокойно, равнодушно — сами как живой пожар. Время от времени ровные линии разражаются огнем — палят залпами побатальонно. Навстречу им стреляют из окопов, но без особой пользы — колдуны раскрыли перед пехотой легкие защитные барьеры.

Пошла на прорыв карабинерская бригада. Усатые всадники, построенные в три ряда, пустили коней галопом. Бригадир Кодоман, бравый рубака, возглавил атаку самолично.

Несколько секунд бешеной скачки — и конная лава врубается в ряды противника, проламываясь сквозь защитные поля. Это легкая модификация — с успехом отражающая крохотные объекты вроде пуль, но отнюдь не способная задержать людей, да еще конных.

Серая пехота не успела перестроиться, и боевой порядок начал разваливаться. Карабинерские сабли со свистом замелькали среди пыльных мундиров, пистоли палят в упор, выкашивая вражеских мушкетеров.

Однако успех оказался кратковременным. Астрамарий Целебор Краш предвидел конную атаку в этом месте и заранее подготовился отразить ее как подобает. Бригада Кодомана попала в тяжелое положение — вокруг сомкнулось настоящее море серой пехоты. Со всех сторон тянутся длинные пики, не давая жалобно ржущим коням сделать и шагу.

Левый фланг рокушцев топчется на месте. Им достался нелегкий противник — ревенанты. Многие тысячи ворчащих мертвецов бредут сквозь шквал свинца, то и дело падая, но вновь поднимаясь почти невредимыми. Серьезный вред этим тварям причиняют только пушечные ядра да гренадерские гранаты. Иные храбрецы-офицеры пошли на ближний бой, лихо орудуя серебряными кортиками, но ревенантов на сей раз явилось очень уж много…

Следом за мертвецами чеканным шагом движутся живые. Колонны серых наступают неторопливо, прикрываясь от неприятельского огня стеной из оживших трупов. Порой рокушские пули достигают и до них — то один, то другой серый падает замертво — но остальные даже не оборачиваются в сторону павших, продолжая двигаться так же безостановочно.

Рокушские фузилеры заволновались. Каре утратили стройность, начали перемешиваться. Правый фланг все больше сминается под ужасным давлением пехоты Горрана. Левый фланг по-прежнему вяло отстреливается, сдерживая ревенантов и не в силах перестроиться, чтобы прийти на помощь товарищам. Центральный фронт тоже бездействует — на него пришелся основной огонь пеших колдунов и вемпирских всадников, солдаты боятся высунуть головы из окопов. Бомбарды и мортиры огрызаются колдунам в ответ, но ситуация ухудшается с каждым часом…

Логмир Двурукий услышал поле боя раньше, чем увидел. Гром орудий, вой снарядов, колдовские выплески — все это изрядно долбит по ушам. Краснокожий закатонец шмыгнул носом, ускорился вдвое против прежнего и сощурил глаза — при такой бешеной скорости они всегда ужасно слезятся.

Рарог и Флейм пока что покоятся в наспинных ножнах. Логмиру строго-настрого запретили ввязываться в драку раньше, чем передаст послание. Теперь он мчится, вздымая тучи пыли, и бешено вертит головой, высматривая рокушский штаб.

Гиперактивного закатонца никто даже не замечает — он летит быстрее пуль. Зато сам при этом отлично успевает разглядеть все вокруг. Когда-то такая беготня давалась нелегко, в свое время Логмир даже схлопотал несколько сотрясений мозга. Однако за годы, что прошли со дня смерти Султана Огня, он вполне приучился к этой невероятной скорости.

Серых вокруг хватает с избытком. Рокушцев тоже. Кроме цвета кожи и обмундирования враждующие армии различаются еще одной деталью — усами. Все серые до единого — чисто выбриты. Все рокушцы кроме самых юных — с длинными усищами, положенными военному сословию.

Бестолково побегав несколько минут, Логмир наконец сорвался с катушек. Звериный ор — и Рарог с Флеймом вылетают из ножен. Их хозяин от души плюнул на запрет и принялся бешено полосовать всех серых, имеющих несчастье попасть навстречу.

Снаряды падают с небывалой частотой. Рвутся гранаты и свистят пули. От грохота орудий закладывает уши. Даже самые храбрецы все же стараются укрыться за холмом или деревом. Картечь барабанит по земле, оставляя гроздья глубоких рытвин. Мертвецы валятся с обеих сторон — человек за человеком.

И среди этого хаоса несется настоящий оживший вихрь. А солдаты за ним вдруг падают, исторгая страшные кровавые фонтаны или вовсе разваливаясь надвое.