Коллекция - Мария Барышева

— Или было, кому ее хранить, — заметила Кира.

— Может быть. Но, так или иначе, и после войны она еще долго не была в своем мире и потеряла еще несколько лет — ведь вместо города были развалины. Кроме того, появилась еще одна проблема — Вера, всегда такая холодная и уравновешенная, выходившая замуж скорее потому, что так было надо… Вера вдруг влюбилась по уши в молодого фельдшера медицинской службы… Вначале они жили в бараках, потом им выделили квартиру, — Стас повел рукой вокруг себя, — и она…

— Нашла место, где можно открыть окно, — зло закончила Кира, глядя на свои подрагивающие пальцы.

— Да. И вначале ей пришлось трудно. Часть коллекции исчезла, как и часть стражей, а тех, которые остались, пришлось приручать заново — за это время они совершенно обезумели от голода. К тому же приходилось быть очень осторожной — впервые Вера боялась разрушить свою семейную жизнь. У нее родилась дочь, и все шло совершенно прекрасно, пока та не выросла и не встретила Константина Сарандо, и Вере понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что дочь вышла замуж за внука Таси, которую она когда-то отправила в тот мир. Она его буквально возненавидела, ей все время казалось, что он представляет для нее опасность, хотя наш отец ничего не знал. Какое-то время они жили здесь, вместе с родителями матери… родился я, потом ты, мы росли… и вместе с нами в голове Веры росли совсем другие мысли. Насчет тебя. Деда уже не было — как Вера ни осторожничала, однажды он поймал ее прямо тогда, когда она делала очередное пополнение своей коллекции… и тем самым подписал себе смертный приговор. Вера тоже умела приносить жертвы… — Стас потер щеку. — Она почувствовала, что камень хочет к тебе и поняла, что он примет тебя целиком. И решила отдать его тебе… Честно говоря, я не знаю, для чего. Но я помню, как это было. Мать с отцом ушли в гости, и она выключила свет, зажгла свечи и попросила… попросила меня, чтобы я тебя подержал. Ты была маленькой, поэтому… это был очень медленный процесс… было много крови… и ты так кричала… Я дико испугался… но почему-то так и не смог тебя отпустить. И тут вдруг… вернулись родители.

— И все увидели? — хрипло спросила Кира, вспоминая найденный когда-то обрывок записки.

— Да, она слишком увлеклась. Увидели, что происходит… и что я тебя держу… Отец успел выдрать камень… До сих пор не понимаю, как матери удалось его удержать — он чуть не убил бабку. В тот же день они уехали отсюда навсегда… и разделили нас… Поэтому отец так до сих пор и не встретился со мной, поэтому мать врала мне, хоть бабка и писала мне правду… Мать не знала, что я с ней переписываюсь. Я написал ей первым. Я ведь все помнил, Кира… и я хотел знать… Я жил с матерью до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать… Знаешь, как тяжело жить рядом с человеком, который тебя боится и ненавидит?

— Почему же бабка не пыталась… найти меня… снова что-то сделать?..

— Кира, я больше ничего не знаю. Но теперь ты должна понять… что я никогда не хотел тебе ничего плохого. Вначале — может быть… но после того, как узнал тебя — нет. Ты сама нашла камень, ты сама повесила его себе на шею. Возможно, найди я его первым, то не отдал бы его тебе.

— Да?! — истерично взвизгнула она. — Ничего плохого?! Ты понимаешь, что она хочет сделать теперь, бедный, всеми брошенный Стас?! Ей нужно мое тело! Она хочет сбежать в меня! И тогда у нее будут все удобства — и молодость, и вживленный камень со способностями!.. А ты еще и хочешь, чтобы я отправилась прямо к ней! О чем тут…

— Камень срастается не только с телом, — мрачно ответил Стас. — Он срастается с человеком. Так что, во-первых, в ее бегстве не будет смысла, разве что просто вернуться в этот мир. А во-вторых, она могла сделать это давным-давно. Она-то ведь там не пленница. Она ушла туда добровольно. Она знала, что ее убивают и просто ушла.

— Тогда что ей надо?!

— Вот сама у нее и спросишь. Но я уверяю, что не позволю ей ничего сделать… Я ведь знаю, что к чему… и если что, сумею все разрушить. Мужчинам всегда отлично удавалось разрушать то, что создали женщины.

— Ты слишком самоуверен, — холодно ответила Кира. Стас взглянул на часы и поднялся.

— Нам пора, Кира.

Он подошел к окну, поставил горшки на пол и закрыл створки. Выключил свет в комнате и начал зажигать свечи. Лицо его было сосредоточенным, и от этой сосредоточенности на Киру накатил какой-то детский страх.

— Стас, это дурость! Стас, прекрати! Прекрати… или я что-нибудь сделаю!

— Ничего ты сейчас не сможешь сделать, — равнодушно сказал Стас, зажигая все новые и новые свечи. — А если ты насчет стражей… слишком поздно. Подошло время. Там знают, что я приду вместе с тобой, и стражи меня сейчас не тронут.

— Вот почему ты так протяженно рассказывал, мерзавец?!

— Ну да, — Стас подмигнул ей и вышел. Кира рванулась, но веревка не отпускала. Она завела руки за спину, пытаясь нащупать узел.

— Не устала? — заботливо осведомился Стас, снова заходя в комнату. В его руке был тяжелый пакет. Подойдя к Кире, он перевернул его и широким взмахом рассыпал по полу старые ключи, некогда лежавшие в шкафчике в прихожей.

— Развяжи меня! — прошипела Кира.

— Рано, — Стас наклонился, открыл дверцу шкафа и вытащил из него двух маленьких пластмассовых куколок с огромными глупыми голубыми глазами и большой ломоть хлеба, густо намазанный медом. Поднял один горшок с землей и, удерживая его под рукой Киры, сунул ей куколок.

— Закапывай.

— И не собираюсь! — она хотела было отшвырнуть игрушки подальше, но Стас схватил ее за руку, сжимая пальцы на пластмассовых тельцах, приподнял горшок и вдавил Кирину руку в пухлую черную землю, нажимая и проворачивая ее кулак все глубже и глубже, потом нажал на запястье и заставил разжать пальцы. Выдернул ее руку из горшка и Кириной ладонью засыпал углубление.

— Я не буду никого вызывать! — закричала Кира и попыталась ударить его ногой, но Стас увернулся и ухватился за другой горшок.

— И не надо. Сегодня тебя вызывают. Тебе даже не нужно давать им нового стража. И это — лишь символ того, что ты согласна и готова войти. И сможешь открыть дверь. Ты можешь голосить, сколько влезет, сестрица, долго рассказывать мне, сколь я ужасен и омерзителен, ты даже можешь отказаться… но как же твое обещание? А? И разве тебе самой не хочется увидеть, что там? Разве ты не хочешь отпраздновать свой день рождения?

Кира молча посмотрела на него, закусив губу, потом повернула руку раскрытой ладонью вверх, и Стас положил на нее ломоть хлеба с медом, прижал снизу пальцы к тыльной стороне ее ладони, и их руки вместе вдавились в землю и вместе засыпали образовавшееся углубление. Стас достал из шкафа полотенце, и Кира резкими, злыми движениями вытерла липкую от меда руку, потом протянула полотенце Стасу. Он взял его, обтер ладонь, потом вытащил из ящика ножницы и быстро разрезал веревки. Кира встала и выгнулась, разминая затекшую спину.