Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

2002

172. КУРТУАЗНАЯ АНТИУТОПИЯ

Мне скоро сорок, но (таков мой рок)Меня хреново знают как поэта.Ну ничего, мерзавцы, дайте срок,И вы сполна ответите за это!

Когда я стану сказочно богат,На кокаине сделав состоянье(Да-да, такой вот именно я гад),Добьюсь я веса, власти и влиянья.

В борьбе за президентский чемоданСкуплю я имиджмейкеров и массыИ с трона, что мне Богом будет дан,Возьмусь за демократии гримасы.

И как когда-то цвел соцреализмНа ниве большевистской диктатуры,Так станет куртуазный маньеризмСинонимом большой литературы.

Поэзия воспрянет ото сна,От ересей избавленная враз мной,И будет у нас партия однаИ называться будет куртуазной;

И примемся врагов уничтожать,Партийную цензуру учредив, мы,Поэтов-диссидентов всех сажать,Начав с поэтов, пишущих без рифмы;

Поклонницы разделят их юдоль,Подобно декабристкам образцовым,В концлагере обритые под нольМагистром, тьфу! – министром Степанцовым;

И по программе школьной ребятня,Не забивая мозга дребеденью,Пусть ежедневно учит из меняОдно, нет, лучше три произведенья;

И маньеризм наступит развитойВ итоге прогрессивной столь реформы,На плебс немытый низойдет святойдух красоты, гармонии и формы;

И Нобеля потребую тогдаУльтимативно у Европы ржавой,А станет целку корчить, не беда –Мы ядерной являемся державой!

2002

174. ПОЭЗИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ГЛУПОВАТА

Умничанье – жанр непопулярный,Слишком умный жалок рифмоплет.Плох поэт, который регулярнойкуртуазной жизнью не живет.

Мудрые его стихотворенья,Что его лишь тешат самого, –Форма самоудовлетворенья,Коего не терпит естество.

Публика должна быть у поэта,Что, поэт, нудишь, как Лев Толстой?Ты один останешься, а этоМожет вредный порождать застой.

Не уподобляйся же медведям,Собственную лапу что сосут(Это Гете так сравнил, заметим),А являйся публике на суд!

Публика помочь тебе могла бы,Так твори же, публику любя,Чем сосать, сродни медведю, лапы,вымя или что там у тебя...

2002

175. Если ваш недруг, скотина такая

Если ваш недруг, скотина такая,Зло причинит вам, вы масла в очагНе подливайте, ему потакая,Не распускайте ни рук, ни нунчак.

Если по левой щеке он вам врежет,Зубы круша коренные во рту,Плюньте на хруст на зубовный и скрежет,Правую щеку подставьте скоту.

И, не вступая в полемику с психом,Молвите, встретив растерянный взгляд,С кротким участием в голосе тихом:– Руки-то целы? Не сильно болят?..

Тут угрызенья нахлынут на сволочь,Словно цунами на остров Хонсю,И он постигнет, нырнув в них как в щелочь,Меру отвратности собственной всю.

В стены начнет он стучать головою,Плача о том, как жестоки вы с ним;Станет кататься он по полу, воя,Острой к себе неприязнью казним.

Вы же, с садистской улыбкой взирая,Лишь облизните в экстазе устаИ оцените в преддверии раяВсю красоту парадоксов Христа.

2002

176. ЖИЗНЬ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ

(Фрейдо-исторические очерки)

Жил Александр Македонский на свете,Очень силен был, воинствен и смел,Волей большой отличался к победе,Кою одерживать классно умел.

Сам одержим был, анналам согласно,Блажью весь мир ухватить за бразды,А остальные земные соблазныЯкобы были ему до балды.

Что он на баб реагировал вяло,Тот же Плутарх отмечал в дневниках.Явно никак у него не стоялоВ списке великих дел баб, ну никак!

Больше всего же любил он, заметим,Персов своею фалангой мочить.Им, возглавляемым Дарием Третьим,Много пришлось от него получить.

Наша гипотеза в том, что причинаТой агрессивности – жажда любви.Нравился Дарий ему как мужчина,А со взаимностью вот – селяви!

Чем он, построив гоплитов фалангу,Выиграл при Иссе решающий бой?Тем лишь, что к Дарию лично по флангуСтал прорываться, рискуя собой!

Да, но... зачем? Чтоб убить полководца?Было ль то тактикой, вот в чем вопрос!К Дарию Третьему, как нам сдается,Парня толкал сексуальный невроз.

В том и успех предприятий столь смелых,Что Александр за любовь воевал.Вспомним сражение при ГавгамелахИ как впоследствии он горевал!

Цареубийцы же Дария скрытьсяБыли возможности им лишены!Что характерно – не тронул как рыцарьДария военнопленной жены!..

Завоевавши Персидское царство,Он, чей был жребий в любви так жесток,В качестве как бы, ну что ли, лекарстваНовый предпринял поход на восток.

Он бы и в джунгли Вьетнама залез, но...В Индии им покорен был царь Пор.Стал ли он счастлив? Бог весть. Но известно,Что не ходил он в походы с тех пор...

В детстве Темучина часто обижали,Обзывали чуркой, по башке лупя;Заковав в ошейник, на цепи держали,Словом, некорректно с ним вели себя.

Он бежал из плена и собрал ватагуСущих отморозков из окрестных сел,Каковых гоняя в конную атаку,Не щадил ни женщин, ни детей, козел.

Как-то раз над вражьим телом бездыханнымОн решил, почетом плотно окружен:"Стану-ка отныне зваться Чингисханом,Истому артисту псевдоним нужон!.."

Он богатств награбил на большую сумму,А чуть позже в брачный угодил аркан,Сочетнувшись с грымзой, что ему подсунулПапенька той грымзы, дружественный хан.

Девку, впрочем, вскоре увели как лошадьподлые меркиты (вот ведь дурачье!)Приказав найти их и омужеложить,Чингисхан обратно взял добро свое.

Но сперва, не зная местонахожденьякраденой супруги, наломал он дров,Свято пребывая в ложном убежденьи,Что ее угнали чуть ли не в Саров.

Не найдя сначала женушку в округе,Взял, не рассуждая, ноги в руки онИ объехал с войском в поисках подругиЮжно-Азиатский целый регион.

Побывал он в Сисе (штат такой в Китае),Прочесал Камбоджу, даже Аомынь,По пути за женщин как бы не считаяЯвно перспективных свеженьких рабынь.

То ли в Чингисханше было нечто, то лиДетские сказались травмы головы,Но скорей второе – бабы-то в неволеЛасковей, покорней! Хоть и лгут, увы...

Ну, когда он, в общем, со своей дружинойВ двух шагах от дома смог ее отбить,Поисковой, им же созданной, машиныБыло невозможно уж остановить.

Смысл того урока нам предельно ясен:Где мужик вменяем как бы не вполне,Там он социально попросту опасен,Ежели зациклен на своей жене.

Наполеон был маленького роста,Коротконог, застенчив и пузат;Смешил всех женщин ну до колик простоЕго гипертрофированный зад.

Когда ему хотелось Жозефину,Ее хватал он нервно за жабо,А та в ответ смеялась, скорчив мину:– А генералом стать сперва – слабо?..

Он звездочку добыл – большое дело! –Взяв артобстрелом городок Тулон,И выиграл на бесплатный доступ к телуУ Жозефины разовый талон.

Но услыхал, вскочив на табуретку:– Слабо стать императором, дружок?..Он вздрючил австрияков при МаренгоИ стал им, чем поверг Европу в шок.

Реализуя пропуск в Жозефину,Полученный им за Аустерлиц,Он новый получил заказ и двинулДо русских государственных границ.

Он сам давно точил на русских зуб, ноСуворова, к примеру, избегал,Остерегаясь, и вполне разумно,Как тот ему б чего не отстрогал.

Но Александр Васильевич уж в бозедавно почил, а правила игрыне изменялись: – Ну давай, не бойся!Ты император или хрен с горы?..

И совершил большую он ошибку –Пошел-таки, придурок, на восток,Послушавшись тщеславную паршивку.Известен эпопеи той итог.

Подходы к Жозефине стали редки;Он проиграл финал при Ватерло(о),И та его спихнула с табуретки –Мол, ты не император, а фуфло(о)!..

Потом, на островке Святой Елены,Где отдыхал он, следует сказать,Уже сугубо как военнопленный,С тоски он мемуары стал писать

И, горького не сдерживая смеха,Поправку внес в концепт, хлебнув вина:"Нет, женщина – не воина утеха.Занятье для бездельников она!.."

В молодости Гитлер был Адольф Шикльгрубер,Он любил евреек, шнапс и рисовать.Был он неприятен, словно рыба группер,Но евреек чем-то завлекал в кровать.

И лежат вот как-то раз они в постели,А еврейка смотрит – на стене висятС подписью "Шикльгрубер" пошлые пастели –Козочки, лошадки, стайки поросят.

Тут и вопрошает дура тормозная,Будущего в парне фюрера дразня:Что, мол, за Шикльгрубер, почему не знаю?И почем такая нонеча мазня?

Так она сказала, скинув одеяло,И тотчас забыла, возжелав утех.Но навек Адольфа слабость обуялаВследствие ремарок столь обидных тех.

Он вскочил с кровати, злобный как Малюта,В глаз еврейке двинул, прогоняя прочь,И возненавидел всех евреев лютоВ эту роковую для Европы ночь.

Невзлюбил поляков в качестве нагрузки,Ведь средь них евреев было пятьдесятминимум процентов! Невзлюбил и русских,Раз под них евреи всячески косят.

Невзлюбил всех прочих, мучимый недугом,Исцелить не в силах проклятую плоть,Вопреки массажам и иным потугамНаучившись только языком молоть.

Стать не смог в итоге гением добра он,Но, в конце взалкавши дружбы и тепла,Все-таки женился, гад, на Еве Браун,Что еврейкой скрытой, видимо, была.

В общем, для Адольфа кончилось все скверно.Тетенька подкралась, жизнь свою губя,И, сродни Юдифи, словно ОлофернаЗамочила монстра, а затем себя.

Эта притча высшей мудрости могла бы,Как мы полагаем, женщин научить:Не творите монстров из мужчин, о бабы,Чтоб не приходилось их потом мочить!

2002