Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

Передавая предупреждение капо об использовании собственного имени Массино, Витале был категоричен: «Мы сильны только настолько, насколько наш босс силен для других боссов. Мы должны защищать Джо, иначе семья распадется».

Еще одно изменение, предписанное Массино, намекало на тщеславие. Он решил, что мудрецы больше не должны считать себя кланом «Бонанно» — именем, которое прикрепилось к организации более чем на шестьдесят лет. Отныне они будут называться «Массино боргата». Массино утверждал, что имя Джо Бонанно давно пора уничтожить, поскольку его автобиография и телевизионные интервью опозорили семью, раскрыли секреты Козы Ностра и помогли осудить членов Комиссии в 1986 году. «Джо Бонанно проявил неуважение к семье, настучав на нее», — сказал Массино Витале. Самолюбие Массино позволяло ему не замечать несоответствия между переименованием семьи в его честь и запретом на использование его имени в разговорах.

Зацикленность нового дона на безопасности заставила его изменить ритуал приема в члены. Опасаясь, что при обыске ФБР на церемонии могут обнаружить реквизит для клятвы омерты — карту святого для сожжения и нож или пистолет, символизирующий верность семье, — он запретил их использовать. Витале, Сперо и капо имели право проводить упрощенную церемонию после того, как он утверждал нового члена. Те, кто проводил церемонию, могли «сделать» новобранца, не пуская кровь из спускового пальца и не держа в руках пылающую святую карту. Если агенты врывались в дом, мафиози могли заявить, что они — компания друзей, играющих в карты или просто проводящих вместе светский вечер.

Еще одной строгой проверкой на благонадежность, которую ввел Массино, было требование, чтобы кандидат в члены группы состоял в рабочих отношениях с кем-либо из мафиози не менее восьми лет. Он считал, что это обеспечит надежность нового бойца и снизит вероятность очередного проникновения таких, как агент ФБР Джо Пистоне.

Витале руководил примерно двадцатью церемониями в домах, магазинах, фабриках и гостиничных номерах, используя новую процедуру. Все участники — и новые, и старые солдаты — вставали в позу «тикада», когда Витале произносил: «Именем семьи Массино мы замкнуты в тайной сети. Сегодня вы возрождаетесь. Сегодня вы начинаете новую жизнь». После того как в 1995 году его освободили под надзором, Массино присутствовал на посвящении и с гордостью сообщал новым солдатам об уникальном рекорде семьи среди всех боргат страны — единственном американском клане, который не породил ни одного «голубя» или свидетеля сотрудничества с правительством.

Массино старался ограничить поток информации, даже к капо, на основе «необходимости знать», чтобы предотвратить более широкие утечки, если агенты вербуют информаторов или подслушивают солдат с помощью электронных средств. Полагая, что в зависимости от надежности других семей таится опасность, он практически запретил участвовать в совместных проектах с ними. Он вывел нового капо, Джеймса Большого Луи Тартальоне, из состава крупного комитета мафии: «Мы действительно не имеем ничего общего со строительными профсоюзами», — сказал Массино. Капо Энтони Грациано отказался от участия в махинациях с акцизами на бензин, которые принесли миллионы долларов. «Забудем об этом», — лаконично объяснил Массино.

Он привлек своих капо в определенные сферы семейного рэкета, чтобы создать для себя верных придворных и защитные экраны. Каждому капо на карту ставилось его личное состояние, что стимулировало бдительность в борьбе со следственными ловушками. Он также заставлял капитанов и солдат добровольно отдавать своих сыновей на службу, полагая, что они будут лучше осведомлены о практике Козы Ностра и будут непоколебимо верны ей. Массино считал, что, набрав отпрысков и устроив их в отцовские команды, капо запечатают уста, чтобы защитить своих сыновей и себя. А командиры команд будут знать, что если они станут предателями, то их сыновьям грозит внутренняя расправа, возможно, смерть. Массино позаботился о том, чтобы перебежчику было что терять.

Встречи с другими крестными отцами были для Массино еще одной неприятностью. Фотографии донов, входящих и выходящих с конференций, были отличным косвенным доказательством в деле Комиссии, и он не собирался попадать в ловушку камер. После приговора Комиссии высокопоставленные встречи проводились нечасто, и он посылал Витале или Сперо в качестве своих дублеров.

Его многолетняя дружба и восхищение Джоном Готти ухудшились. Пожизненное заключение Готти началось как раз в тот момент, когда закончилось заключение Массино. Новоиспеченный босс узнал из падения главы Гамбино, что дурная слава только раззадоривает правоохранительные органы. В разговоре по душам с Витале он критиковал недостатки Готти, упрекая его в нарушении кодексов Козы Ностра и привлечении внимания общественности к их ранее тайному обществу. «Он нарушил все правила. Джон разрушил эту жизнь. Джон отбросил нас на сто лет назад, и то, что он сделал с Поли [убийство босса Пола Кастеллано], я бы никогда не сделал». Когда Готти умер, Массино бойкотировал его поминки и похороны.

В отличие от Готти, Джо Массино предпочитал анонимность. Он хотел быть неизвестным, чтобы его лицо не мелькало в телевизионных выпусках новостей, а его личность и фотография никогда не появлялись в газетах. По этой причине он избегал большинства светских мероприятий Козы Ностра, поминок, похорон, свадеб и крестин членов своей собственной боргаты и иерархов других банд. Избегая любопытных глаз и камер следователей, он посылал своих помощников на эти мероприятия мафии только в тех случаях, когда необходимо было соблюсти традиции мафии.

Опираясь на современные технологии, Массино запретил использовать мобильные телефоны в делах мафии. Он знал, что за такими телефонами можно следить так же легко, как и за стационарными. Прослушивая их, правоохранительные органы могли выявить неизвестных ранее бойцов и оценить истинную силу боргаты. Он также полагал, что крошечные мобильные телефоны использовались ФБР для сокрытия «жучков», которые несли информаторы, пытавшиеся внедриться в семьи.

Всем членам группы было рекомендовано подражать его вежливости при встрече с представителями закона. Отныне они должны были вести себя как выпускники школы обаяния, даже когда к ним приставали агенты и детективы. Они могли оставаться немногословными, но ему не нравились воинственные разговоры за спиной, которые могли спровоцировать агрессивное расследование.

Если кто-то из членов клуба попадал в юридическую передрягу, режим Массино был готов оказать поддержку. Он учредил военную кассу, требуя от каждого солдата и капо вносить по 100 долларов в месяц, и контролировал этот фонд. Если арест происходил в результате преступления, связанного с боргатой, семья оплачивала все судебные издержки члена семьи. Собирая обязательный налог со своей команды, Фрэнк Лино заметил: «Если у вас возникнут проблемы, босс вам поможет». За годы работы Массино выплатил до 150 000 долларов только по одному уголовному делу.

Бонанно всегда поддерживали международные связи с мафией, и