Трилогия об Игоре Корсакове - Андрей Николаев

— Прошу вас, — магистр посторонился.

Анюта устроилась в кресле, подвернула под себя ноги и посмотрела на Корсакова.

— Итак, испытал ли ты удовольствие от беседы со старушкой Хельгрой, или какие-то другие чувства тебя охватили? Священный трепет? Животное влечение, преклонение перед мудростью или скотское желание овладеть?

— Сейчас я испытываю скотское желание выпороть тебя, — с досадой сказал Корсаков. — Кстати, почему ты не спишь? Господин магистр, в чем дело?

— Мой недосмотр. Не следовало и пытаться продлить ваше забвение, Анна Александровна. Я запамятовал, что Лада Алексеевна избрала вас своей наследницей. Надеюсь, она так же передала вам и свою выдержку, поскольку вы задали господину Корсакову весьма щекотливый вопрос.

— На который никак не дождусь ответа, — продолжила Анюта и прищурилась, глядя на Игоря.

— А что ты хочешь услышать? Да, она красивая женщина, да, она может вскружить мужчине голову, но меня она привлекает так же, как самоубийцу пузырек со снотворным. Мне не нужна богиня в постели, мне нужна ты…

— А может, попробуешь богиню, а после сравнишь?

— Если хочешь, могу и попробовать, — обозлился Корсаков.

— Препятствовать не стану, во всяком случае, постараюсь дождаться результата твоего опыта. Старая карга…

— …хотя бы имеет чувство такта и не перетряхивает грязное белье при посторонних.

— А мне плевать, пусть он знает, что эта замшелая жопа…

Магистр прыснул и быстро прикрыл рот ладонью, скрывая улыбку.

— Дамы и господа, — он воздел руки, призывая к вниманию, — пока вы не наговорили друг другу гадостей, прошу вас остановиться. Поверьте, после вам самим будет стыдно.

Анюта проглотила готовые сорваться с языка слова, Корсаков покрутил пальцем у виска.

— Сам дурак! — не выдержала Анюта и повернулась к магистру: — Вы, конечно, правы. Простите за этот досадный инцидент. Что поделаешь, мужчины иногда полностью подчиняются гормональным позывам.

— А женщины повинуются им постоянно, — буркнул Корсаков.

— А ты…

— Хватит! — прикрикнул магистр. — Вы ведете себя, как дети. Проблема еще не возникла, позвольте вам напомнить, а вы делаете все, чтобы решить ее к обоюдному проигрышу. Хельгра была бы очень довольна, выслушав весь тот вздор, который вы наговорили друг другу. И вообще, выясните отношения, когда я уйду. Если, конечно, Игорь Алексеевич не захочет взыскать с меня долги, которые, по его мнению, за мной числятся. Честно скажу, теперь я ничего не смогу противопоставить вам, господин Корсаков, но надеюсь, что я успел объяснить мотивацию своих действий до появления Анны Александровны.

— Я не стану вас задерживать, но оставляю за собой право вернуться к нашему разговору, — хмуро сказал Корсаков.

— Если ваше пребывание в «мире без солнца» не будет слишком продолжительным, я с готовностью продолжу нашу беседу, — магистр коротко поклонился Анюте, кивнул Игорю. — Прощайте, господа. Желаю вам не потерять друг друга в «потерянной стране».

Он направился к выходу.

— Проводи, — сказала Анюта.

— Сам дойдет, — буркнул Корсаков.

— Хам.

— Истеричка, — парировал Игорь, однако направился вслед за магистром.

Они вместе спустились по лестнице, Корсаков открыл дверь и вышел на улицу. Наступало утро. Он вдохнул грудью воздух, который еще не успел насытиться автомобильными выхлопами.

Магистр посмотрел на него, сунул руки в карманы плаща и пошел по направлению к Арбату.

— А как там с кислородом? — спросил Корсаков. — Как природа: птички-ласточки, муравьишки-пчелки имеются?

— Вы привыкнете, — ответил, не оборачиваясь, магистр, — со временем вы привыкнете.

Глава 15

Вернувшись в дом после ухода магистра, Корсаков обнаружил, что Анюта снова легла. Она достала второе одеяло, положила его на видном месте и сделала вид, будто давно спит. Корсаков прилег рядом, попытался подольститься, но Анюта лишь досадливо дернула плечом и попросила прекратить «грязные домогательства». Вздохнув, Корсаков накрылся своим одеялом и постарался уснуть. Что это удастся, он не верил, но к удивлению проснулся, только когда Анюта стащила с него одеяло и энергично встряхнула. За окном уже стоял белый день, Анюта была в джинсах, майке и кроссовках.

— Я уезжаю, — заявила она.

— Девочка моя, ты что? Из-за вчерашнего, что ли? Да хочешь, я…

— Не будь дураком, Корсаков, — в редкие моменты ссор она называла его по фамилии. — Ты же без меня пропадешь. Хоть здесь, на Арбате, а хоть и в этом «мире без солнца». Звонил Сань-Сань, слезно умоляет приехать. Он выбирает место для главного офиса и хочет, чтобы я провела экспертизу на предмет нежелательных аномалий. Ну, линии Хартмана, еще там чего-то.

— Ага… — Корсаков присел на постели. — Тогда ладно, тогда я тебя люблю.

— Не надо подлизываться, — отрезала Анюта, — к вчерашнему разговору мы еще вернемся.

— Согласен. Машину оставишь?

— Оставлю. Сань-Сань пришлет за мной свою. И телефон оставлю. А вообще-то пора и свой приобрести.

— Подари.

— Перетопчешься. Вот ключи от машины.

— Ага, ладно. Мне к Борисычу надо съездить на квартиру — посмотреть, что за бардак там подземные жители устроили. А который час?

— Двенадцать уже. Проспишь царствие небесное.

— Но ведь ты разбудишь? — забормотал Корсаков, надевая джинсы. — Ты ведь не бросишь, когда запоют трубы страшного суда?

— Все шуточки тебе, — проворчала Анюта, но Игорь видел, что она уже отошла. — Все, пока.

— А поцеловать?

— Чмок, — сказала Анюта уже с лестницы. — Не скучай и не хулигань. Будет Хельгра приставать, гони в шею.

— Естественно, — согласился Корсаков, заглянул на лестницу и, убедившись, что Анюта вышла, добавил: — Может быть, не сразу, а некоторое время спустя, но выгоню непременно.

На улице заработал двигатель. Корсаков подошел к окну. Огромный джип разворачивался поперек переулка. Игорь проводил его глазами.

— Любят же некоторые пустить пыль в глаза, — сказал он, имея в виду Александра Александровича. — Купил бы сразу автобус.

Внимательно осмотрев картину, с которой так необычно поработалось ночью, он не нашел к чему придраться при дневном свете — впечатление было, будто писал ее как обычно. Пожав плечами и решив, что следует попробовать работать так в нормальном состоянии, то есть выспавшись и отдохнув, он наскоро позавтракал, сел в машину и поехал на квартиру Рогозина.

Дом, в котором жил его бывший тренер, он нашел сразу: однотипные пятиэтажки были все на одно лицо, но номера домов недавно обновили. Обойдя нужный дом вокруг, Корсаков остановился под выбитым окном на втором этаже. Судя по всему, Рогозин выпрыгнул из этого окна — на земле валялись битые стекла и обломки рамы. Трава вокруг была примята, а кое-где и вырвана вместе с дерном. Игорь присел на корточки, темные пятна привлекли его внимание, и он потрогал траву, поднес пальцы к лицу. На ладони остались следы запекшейся, уже полусмытой дождем, крови. Корсаков постарался воспроизвести события. Все правильно: выпрыгнув из окна, Рогозин не имел времени и возможности наносить смертельные удары, а после ранений гросты и уроды, как Рогозин называл солдат Горланга, исходили кровью, как вполне обычные люди. Чудо еще, что Борисычу удалось здесь оторваться от преследования.