Осколки вечности - Александра Верёвкина

— Эхм…привет, — с отчетливыми вопросительными интонациями провозгласил вампир, разрушая порядком затянувшееся молчание. — Что-то не так?

Я вздрогнула, уловив в его реплике толику осуждения пополам с искренней радостью, и отрицательно помотала головой. Я ведь пришла сюда не за выяснением отношений. А жаль. С какой бы выразительной охотой излишне правильная Астрид сейчас признала, что ей таки нравится этот несносный мальчишка, вместо того чтобы хладнокровно тянуть его на дно незыблемой пропасти.

— Не видел Джея? — нагло соврала я, за руку уводя Леандра подальше от танцпола, неугомонной ватаги празднующих и жалобно вибрирующих корпусов мощной акустики. Мы почти добрались до стойки бара, когда мой спутник неожиданно остановился, развернул меня лицом к себе и крепко обнял, до умопомрачения сдавив при этом ребра.

— От тебя одуряюще несет кровью, малыш, — развратным шепотом поделился он удручающими выводами. — А щеки пахнут солью и влагой, — подсаживая меня на высокий стул с липким сиденьем, Лео якобы случайно умудрился задеть носом все распухшие участки на пострадавшем лице. — И ты напугана, хотя в первые секунды злость удачно это скрыла. Не понравился мой выбор? — теперь его губы легли на неприметную ссадину на виске, олицетворяющую собой неудачное падение в прихожей. И я не удержалась от приглушенного стона, вызванного резкой болью. — Прости, радость, но лгуний я не люблю. Быстро рассказывай, что стряслось? И не забудь упомянуть имя того, кто это сделал, конфетка. Надеюсь, не Габсбург?

Только сейчас парень соизволил оторваться от меня, хотя руки оставил на прежнем месте, отчего к коленям мгновенно прилила кровь, принесшая с собой усмиряющий ежесекундную дрожь жар. Я молчала, стыдливо упрятав подбородок в грудь. Он ждал, потягивая через тонкую соломинку заказанный ранее коктейль. Рассматривал меня, пока пустел пузатый бокал с коричневой жидкостью и кубиками прозрачного льда, и не говорил ни слова. Просто глядел и пил. Безразлично. Терпеливо. И так естественно, будто мы не раз и не два воплощали в жизнь столь замысловатый обряд деструктивного диалога.

— Я понял, — покусывая трубочку, произнес Лео. — Он убьет его, если я не приду, — утвердительно заявил парень и отставил стакан в сторону, полностью сосредоточив внимание на моих лопочущих неслышное согласие губах. — За этим ты здесь, котёнок. Что ж, недурно. Немножко грубо, конечно, но сделаем скидку на уровень развития Мердока. Итак, ты просишь меня пойти с тобой. Без проблем, зайка, но с одним малюсеньким условием, — по тону я не уловила, что он имеет в виду, поэтому подняла взгляд и наткнулась на два мрачно поблескивающих в темноте зала уголька, что озаряли своим сиянием хмурое лицо. Мой писклявый вопрос: 'Каким?' не нуждался в озвучивании. — Ты будешь со мной, когда всё закончится. И это не предложение, пупсик. Я, бля, рисковать задницей ради высших помыслов о дружбе больше не стану. Вердж классный чувак и все такое, но, как говорится, моя хата с краю. Так что, либо соглашайся, либо проваливай. И говорю я это на полном серьезе.

Доводилось ли вам когда-нибудь восхищаться и презирать одновременно? Притом по отношению не к абы кому, а к трехсотлетнему ублюдку, для которого понятие чести и достоинства не значит ровным счетом ничего. Теоретически, я могла бы дать пустое обещание и тут же забыть о нем, как о страшном сне, но почему-то не стала этого делать. Потворствовать тварям вроде него, удовлетворять их низменные желания, чтобы по ночам, рыдая в подушку, оправдывать себя преследованием благих целей? Полноте, мне ближе клацанье челюстей на морде свирепого Джокера. И пусть он убьет на моих глазах Джея…Нет, не пусть! Столь тяжкий груз мне не вынести даже с учетом всей высокоморальной чепухи мира. К черту! Будь, что будет!

— Согласна, — с вызовом прохрипела я, спрыгивая со стула, и от души приложилась тонким каблучком к не ожидавшей нападения кроссовке парня. Победоносный оскал его противной рожи сменился гримасой боли, что приструнило извергающийся в моей крови вулкан отвращения с пламенем из ненависти. А затем со всех ног помчалась к выходу, вспоминая о последних словах Волмонда, касающихся давно истекших десяти минут.

Лео храбро мчался позади подобно озлобленному спортсмену, смахивающему на тренировках со лба седьмой пот, дабы заполучить главный приз соревнований. И вряд ли я могла винить его за правдиво выказанные чувства, в конце концов, мы оба виноваты в произошедшем. Недооценивать его любовь было большим упущением с моей стороны. Вас смущает употребление возвышенного слова 'любовь'? Меня ничуть, потому что, видимо, она у всех разная. В случае Лео — это чистой воды вожделение, неудовлетворенная тяга заполучить нечто, принадлежащее другому.

Его же ошибка заключается в подборе средств. Использовать шантаж в то время, как я балансирую на краю смертоносного по своей природе обрыва и вот-вот сорвусь вниз, по меньшей мере подло. И бесчеловечно, хотя чему здесь удивляться. Они ведь и не люди вовсе. Вампиры. Отвергнутые Богом существа, которым чуждо все естественное. Бездушные кровопийцы, которых я буду ненавидеть до конца своих дней. Двоих из них уж точно! А с учетом Северина так и вовсе троих.

— Всех, кроме Джея! — запальчиво процедила я сквозь зубы, выскакивая на улицу через неприметную дверь. Д`Авалос похвально семенил следом, что засвидетельствовал мой уничижительный взгляд назад. И его мягкая улыбка, играющая на ярко красных губах, стала последним воспоминанием, ненадолго отпугнувшим черноту.

Хруст, походящий на агрессивное смятие листа папируса. Женский вскрик, судя по всему, мой. Удар по голове, растекающаяся вдоль позвонков боль. Монотонный перезвон колоколов в ушах. Горячие брызги какой-то жидкости на щеках. И холод асфальта под щекой. А перед глазами всё та же улыбка Лео, из уголка которой вытекает струйка крови. И наивно распахнутые глаза, уставившиеся на меня невидящим взором. И радость, мерцающая в зрачках теплыми оттенками.

Вакуумные дыры в понимании происходящего. Обрывки фраз и действий, накрепко засевшие в голове, а между ними камерные пустоты. Складывалось впечатление, что кто-то нарочно вырывает из моих сжатых пальцев осмысленные ниточки событий, оставляя наедине с невзрачным эскизом.

То были первые мысли, посетившие мой отдыхающий разум. Затем вернулись тревога, испуг и припозднившееся на скоротечный миг волнение вперемешку со скупыми деталями всего случившегося у дверей клуба. Я и Лео вышли на улицу (неприятного местоимения 'мы' приходилось избегать по очевидным причинам) с черного хода. Не знаю, почему ноги понесли меня к тому узкому проему, таящемуся в застенках служебных помещений. Кажется, то был самый короткий путь к машине Мердока. Задний двор увеселительного центра освещен не так хорошо, поэтому со стремительного галопа пришлось перейти на тонизирующую мышцы трусцу. Парень специально отстал на пару шагов, избегая показываться мне на глаза. Когда добрались до южного крыла здания, в груди уже пылал бесовский огонь от недостатка кислорода. Я остановилась, чтобы отдышаться. Одной рукой заткнула режущую боль в правом боку, другой оперлась о колено, сохраняя шаткое положение равновесия. Взгляд уперся в замызганные носы некогда элегантных туфель и небрежную лужицу воды у бордюра мощеного бетонными плитами тротуара, скопившуюся под сливным желобом сточной трубы. Гладкая поверхность отражала безжизненный шар света ближайшего фонаря и угрюмый кусок простирающегося вдоль линии горизонта неба. Ни ободряющей улыбки луны, ни скопления звезд…холодно, мрачно и по ночному пустынно. Все исказилось в одночасье. Тупоносый мужской ботинок ступил в мое импровизированное зеркало, рассеяв вокруг сотни крошечных грязных брызг, что в большинстве своем осели на фиолетовой ткани брюк Джокера. Ушные раковины пронзил животный рык, монотонно льющийся из-за спины. Я скорее почувствовала, нежели увидела, ощеренное лицо Лео, хищно оскаленное в сторону врага. Клоун ответил ему тем умерщвляющим нервные окончания смехом, что и поныне доводит меня до судорожной икоты. Его молниеносный выпад вперед оказался предсказуем, однако простая человеческая скорость не позволила мне среагировать столь же стремительно. Удар в грудь с размаха вышиб из меня дух, а запомнившийся хруст явился жалобным стоном ребер. Без единого шанса дать должный отпор я повалилась на землю, исступленно вжалась щекой в промозглое полотно асфальта и с удивлением различила в какой-то паре метров глаза уже поверженного Лео. Их блеск потух, а неиссякаемая глубина исчезла, уступив тронное место равнодушию. Следом из-за плеча материализовалась прожорливая воронка забвения, и я отключилась, будто по нажатию рубильника.