Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

Крыса небрежно прикоснулся к шляпе и вышел. И как-то сразу исчез из поля зрения. И негр исчез.

Фредди медленно нагнулся и поднял свою шляпу, оглядел дырку. Вторую. Пуля прошла насквозь, точно по линии его волос. Да, этот негр хороший стрелок. Так стрелять через прорезь в кармане умеет не каждый. Хорошо обучен. Гриновской выучки.

Фредди сел к костру, машинально поворошил сучья. Наверняка и карта у негра, раз Крыса обещал, что в любом случае она будет у русских. Как же Джонни мог поверить Крысе?! Но…

— Фредди, засыпать до водопоя будем?

Фредди с усилием поднял голову. Парни? Хорошо, что они разминулись с Крысой. О чём это Эндрю? А! Корм…

— Немного до, парни. И остальное потом.

— Ага, ясно. Мы пошли.

Эркин, крякнув, взвалил на спину мешок.

— Ошалел? — устало спросил Фредди. — Располовинь.

— Ни хрена, — выдохнул Эркин, двигаясь к выходу.

Фредди только махнул рукой. Но парни, оказывается, привели Огонька. Навьючив на него мешок, они увели его к загону. В каком-то тупом оцепенении Фредди остался сидеть у костра. Пусть парни управляются сами. Привыкают. Таких денег у него нет. Даже если взять всё, оголить оба счёта и ещё… нет, то деньги Джонни, их трогать нельзя. Шестьсот восемьдесят тысяч. Откуда Крыса взял эту цифру? Почему не пятьсот, не семьсот, не миллион, наконец? И тут он понял почему. И вскочил на ноги, не в силах сдерживаться. Яростно пнул нижний мешок, едва не продырявив его. Да, Крыса знает много, слишком много. Если прибавить ещё деньги Джонни и их особый фонд, их секретный неприкосновенный запас и пересчитать в кредитки… почти семьсот тысяч. Остаток им оставляют на развод. Но взять эти деньги — это подписать признание. Во всём. Он не может взять эти деньги. Этот фонд как заряжённая мина, его нельзя трогать. Но откуда Крыса узнал о нём? От кого? Нет, взять фонд — это подставить Джонни. Общак трогать нельзя. Хотя уже нет никого, кто знает, что он у Джонни. Никого, кроме Крысы?

Фредди медленно, сдерживая желание куда-то бежать, бить, стрелять, подошёл к сделанной из мешков лежанке, проверил целость нижнего мешка и снова лёг. Закрыл лицо шляпой и замер. Входили и выходили Эркин и Андрей, ещё кто-то… он не откликался.

Нет, и ещё раз нет. Верить Крысе — самоубийство. Но… но и Крыса загнан в угол. Наверняка русские висят у него на хвосте. Наверняка им очень хочется побеседовать по душам с комендантом Уорринга. У Нэтти тоже висели русские. Нэтти тогда прибежал к ним, рассчитывая откупиться. Для того всё и привёз. А Крыса? Крыса думает откупиться от русских его картой. А от него… получить деньги в обмен на карту? Ему подсунуть копию и взять с обеих сторон по максимуму? Возможно. Тогда карта, подлинник карты у негра. А если… если повести игру с парнем? Раб-телохранитель. Остался с хозяином после освобождения. Чем бы его ни держал Крыса, деньги будут нужны. И может хватить. Отдавать русским копию Крыса не рискнёт. Если взять у негра подлинник, Крыса не опасен. Не настолько опасен. Да, этот негр должен быть посвящён в дела хозяина. И информация идёт через него, или он только присутствует, но в любом случае он знает много. И если играть честно, если дать ему всё, сколько можно… Тоже сумма немалая. Весьма. Договориться, откупить карту у негра и тогда уже взять Крысу на себя. Или купить её уничтожение. Попробовать? А если сорвётся? Тогда всё. Тогда ничто не спасёт. Нет, это тоже… дом на южном острове. Из Уорринга не бегут. Десять лет бежал, решил — всё, оторвался. И вот он, финиш.

Фредди лежал неподвижно, ни на что не реагируя. Но и Эркин с Андреем ни разу не обратились к нему. Будто не замечали его. Он слышал, как они звенели посудой, ужиная, как Эркин возился с вьюками, что-то отыскивая, как негромко засмеялся Эндрю:

— А ни хрена! Боишься, не делай, а делаешь, не бойся.

И спокойный голос Эркина:

— Там барбариса много. Если не ободрали.

…Фредди рывком сел и огляделся. Было уже совсем темно. Парни сидели у костра и бесшумно болтали по-камерному. Фредди с минуту посидел, что-то обдумывая, и встал. Его движения опять были быстры и точны. Он переложил к выходу своё седло и уздечку, достал что-то из своего мешка и разложил по карманам. И подсел к костру.

— Так, парни, — они спокойно смотрели на него. — Завтра я с утра уеду. По делам. Буду послезавтра, после ленча. Кто бы ни спрашивал, так и говорите, — они по-прежнему спокойно молча кивнули. — И ещё, — он вытащил из кармана глянцевый конверт, протянул его Эркину. — Держи. Это документы на стадо. Кормовые там же. Если что… если совсем трудно, спросите у Дана или Роба, их навесы…

— Знаем их, — спокойно сказал Эркин, принимая пакет.

— Не боись, Фредди, — улыбнулся Андрей. — Всё нормально будет.

— Тогда всё, — Фредди улыбнулся одними губами. — Я сейчас поем и на боковую. Мне до рассвета выезжать. Да, кони в ночном?

— Нет, в загоне, — равнодушно ответил Эркин.

Фредди быстро поел, не чувствуя вкуса, и лёг спать. И заснул сразу. И так крепко, что не слышал, долго ещё сидели парни или тоже сразу легли.

И проснулся он как раз вовремя. Небо только начинало светлеть. Ему оставили кофе и немного варева. И несколько лепёшек. Он позавтракал, оставил посуду — мыть уже некогда — и встал, взял седло, уздечку. Парни спали на своей лежанке из мешков, завернувшись в одеяла и прижавшись друг к другу спинами.

Не оглядываясь, быстрым, но нисколько не торопливым шагом Фредди прошёл к загону и оседлал Майора. Ну, всё. Дальше парням самим управляться. Без него они Крысе не нужны. Может, и уцелеют.

ТЕТРАДЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Тихий и ясный, не по-осеннему тёплый день. Долина: загоны и ковбойский посёлок, конский табун за рекой и фургоны торговцев, русская администрация и шериф с помощником, — все жили обычной, уже устоявшейся жизнью. После вчерашней суматохи с кормами все казались какими-то сонными и вялыми. Хотя двигались и разговаривали как обычно. День складывался из мелких незначащих событий. Как рассыпанные камушки из мозаики.

— Далеко, парни?

— За барбарисом.

— Это где вы его нашли?

— А у Малинового тупика.

— Не обобрали ещё?

— Вроде нет.

— Посмотрим. Приглядишь пока за нашими?

— С вас ягоды.

— Идёт.

Высокий негр в кожаной куртке стоит, небрежно прислоняясь к опорному столбу, глубоко засунув руки в карманы, и оглядывает улицу ковбойского посёлка. Взгляд его настолько равнодушен и безучастен, что и прохожие не замечают его. В глубине навеса за его спиной тихая беседа.

— Ты всегда был дураком, Седди.

— Не стоит со мной ссориться, Джул. Я ведь тоже кое-что знаю. О тебе.

— Взаимно, Седди, взаимно. Но ты зря поссорился со своими цветными.

— Я не ссорюсь со скотиной. А укрощаю её.

— И не слушаешь меня тоже зря.

— А ты зря связался с Фредди. Загнанный в угол, он опасен.

— Не более, чем кто-либо другой. Он нужен мне, Седди. Не его деньги, больше двухсот он не наскребёт при всём желании, а он сам.

— Двести — это тоже деньги. Большие состояния растут по мелочам. Ты достаточно напугал его?

— Вполне. Спорим, он отправился за деньгами.

— Спорим, он не привезёт всей суммы.

— Сколько бы ни привёз, я возьму.

— И отдашь ему карту?

— Э нет, Седди. Он будет платить и работать, лишь бы она оставалась у меня.

— Зачем он тебе, Джул? С волком на зайцев на охотятся.

— С чего ты решил, что я охочусь на зайцев, Седди? Мне нужны деньги. А нам нужен хороший чистильщик.

— Он здорово привязался к этим цветным.

— Любая привязанность — это привязь, Седди. Он сам дал нам ещё один, а то и два крючка. К тому же… это у нас про запас.

— Ты думаешь, эти скоты перспективны?

— Посмотрим, Седди.

— Вот так, — Андрей аккуратно обрезал ветку и затёр землёй срез. — Вот стой и смотри. Если что, свистни. И ягоды обирай потихоньку, я не знаю, сколько провожусь.

— Что мне сказать?

— Ни пуха, ни пера. А я тебя к чёрту пошлю.