Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин

Колесницу? И Говорящую? Звучит приятно! И про Миры мне тоже нравится слышать! Кстати, видите? У меня тоже есть звезда на полотне! Она моя гордость!

– Великая Морская Колесница! – не унимались цирвады. – Красивая и гордая Морская Колесница! Самой Неба–Араксы!

– Ну, будет, вам, будет! Я сейчас покроюсь солью от смущения!

– Ригель, – обратился я к кораблю. – Ты вроде говорил о том, что тебе все равно, сколько пассажиров взойдет на твой борт. Один, два или миллион. Это правда?

– Или три миллиона! Так и есть!

– Тогда мы все – я обвел рукой сонм цирвадов – хотим это сделать.

Ригель развернулся боком и вытянул бортик, который магическим образом удлинялся, пока не оказался у моих ног. Потом он расширился до десяти футов в поперечнике и обзавелся поручнями!

– Все наверх! Далее направо и в дверь с картинкой трезубца! – весело скомандовал живой корабль.

– Дьеринг, Шомг, Оторвик, Кунбад, ведите всех на Морскую Колесницу! – сказала вожакам Настурция.

– Исполним, небожитель! – гаркнул, осоловелый от всего происходящего, Шомг.

Когда цирвады поднялись на Ригель, я, покинув сушу последним, из любопытства заглянул в кают–компанию живого корабля. Такого я себе вообразить не мог! Помещение с рядами лавочек, столов, убранных всяческой едой и благоухающими свежестью спальниками, разложенными у стенок, уходило в бесконечность.

– Ты заблуждаешься, Калеб! Я продлил свой отсек ровно настолько, чтобы в него уместилось пять тысяч шестьсот восемьдесят два цирвада, четыре горных козла и три лошади. Для парнокопытных я отвел в себе специальное стойло с полуторадневным запасом сена и питьевой воды.

– Когда в моей макушке так бесцеремонно просматривают мысли, я маленько напрягаюсь, – хмыкнул я. – Выходит, мы будем плыть до Ол–То около тридцати часов?

– К первому изречению – будь спокоен, я так же верен тебе, как и лапочка Снурф. А ко второму, – ты же помнишь, что сказал тебе капитан Клаус с Клинка Ночи? – рассмеялся Ригель. – Плывут, сам знаешь, «что» и «кто», а мы идем!

– Ты еще и в памяти ковыряться умеешь? – задумчиво изрек я. – Забавно.

– Да я почти все могу, – не стал юлить живой корабль. – Ну, а на твой вопрос всей совокупностью отвечу: да, с учетом течения, ветра и прочего, около того. Плюс, минус.

Помахав пьющим вино вожакам, мол, все нормально – пока отдыхайте, я вернулся на палубу. Там, у форштевня, под бисером звезд, беседовали Альфонсо и Настурция. Я присоединился к ним. Мы обсуждали то, как нам действовать по прибытию к Ол–То.

Кое–какой опыт в стратегии наша тройка имела, а вот подробностей устройства города–крепости оморов и прилегающих к нему ландшафтных особенностей – нет. Как организовать нападения без вводных данных? Не радужно, не радужно. Если повезет, то цирвады отыщут нору и проберутся в Ол–То, где устроят сечу. Мы же, пользуясь сумятицей, увяжемся за ними, подкараулим Гравразуба и постараемся забрать то, зачем идем. Настурция признавала, что, вероятно, цирвады могут погибнуть почти все. Это удручало колдунью, однако она не жалела, что ее спектакль удался.

– А как мне надо было уровнять нас и Гравразуба? – закончила Настурция, перевязывая волосы лентой. – Он и сам по себе омор – боец не из плевых, так теперь еще и с драконовым духом внутри. Только заставив его побегать за цирвадами, понервничать и допустить ошибку, мы можем рассчитывать на то, чтобы выбраться из Ол–То невредимыми и с Сапфиром–Благословением.

– Прошу прощения, господа и дамы, – вдруг подал голос Ригель. – Я не в состоянии абстрагироваться от вашей полемики, поэтому тоже хочу высказать.

– Кто бы сомневался, – по–доброму фыркнула Настурция.

– Такой уж я, – хохотнул живой корабль. – Вы горюете, что не ведаете, что там вокруг Ол–То, и тут я вам кое–чем помогу. Город оморов находиться на кромке Крюка Святоши, который обхватывает Гнилая. Знайте же, что для моего взора открыты все расщелины, куда только может затечь вода. Влага, где бы она ни была, с дыханием или дождем, всегда уходит обратно в Реку Мира. Она мой информатор. Благодаря воде, я уже сейчас вижу, где мне пристать, чтобы цирвады без всяких помех прошмыгнули в Ол–То. Причем не из одного проема, а с двух–трех.

– Почему ты хочешь стать непосредственным соучастником сражения? – спросил Альфонсо. – Ты же такой добрый корабль!

– Оморы не берегут реки, озера и моря. Всюду, где побывают эти буревестники, остается грязь и мусор. Шаманы Ол–То сливают в Гнилую и Рыжую свои отвары, которые умерщвляют рыбы больше, чем им необходимо для пропитания. Гибнет не только рыба. Гнилая, с надеждой ловит каждую вашу реплику и умоляет меня воздать оморам по их заслугам. И Она собирается вам крошку подсобить. Пока секрет, как.

– Как? Гнилая в курсе, куда ты нас везешь? – удивился я. – Она же река, да есть ли у нее разум!

– Погляди впереди себя, Калеб! – отозвался Ригель. – На небе ни облачка! Мои паруса полнятся воздушными вихрями! А волны с ними заодно гонят меня, как копыта Юнивайна по травяному настилу!

– Юнивайн, он – да, порождение магической скорости.

– Резвее только его брат – Ловилайн, но он редко покидает Лес Скорби и почти не показывается людям.

– Есть ли что–то, о чем ты не осведомлен? – хохотнул я, вдруг вспомнив гнедого рыжего коня из реалистичного сна, в котором Эмириус Клайн и все мои друзья сражались с тенями какого–то Кайнандаса.

– Даже в пустынях иногда льют дожди, – двусмысленно ответил Ригель.

– Ты учился где–нибудь так туманно изъяснятся? – расхохотался и Альфонсо.

– Я возил на себе много великих личностей из разных Вселенных. Некоторые из них были мастера риторики и интеллектуального образа, – с гордостью отозвался живой корабль.

– И ты нахватался от того- от этого? – вторил я следопыту.

– С миру по нитке, – с улыбкой ответил Ригель.

– А есть ли герой, что запомнился тебе больше всех? Необязательно своим краснобайством, – осведомилась Настурция.

– Имя?

– Его.

Ригель призадумался, а я между тем загляделся на его нос, который, словно нож масло, рассекал «голубую наволочку». Создавалось впечатление, что движется не корабль, что он как бы стоит на месте, а будто бы кто–то крутит мир под нами. Я поскреб ногтем поручень и согласился сам с собой, что надо «переварить» этот вывод на досуге. Возможно, что Ригель не то, чтобы скользит по воде, но прогоняет ее в виде реальности–реле через себя. Почему бы и не да?

Мы уж забыли, что огорошили живой корабль вопросом, но он о нем не забыл.

– Мне нелегко выделить кого–то одного, – через несколько минут проговорил Ригель.

– Тогда предоставь список пяти, запавших тебе в сердце–мачту, – потребовала Настурция. – И бокал холодного игристоого, будь добор.

– Мое чутье подсказывает, что ты сейчас желаешь игристое розовое, и на закуску рыбное ассорти, – елейным голосом откликнулся Ригель.

Воздух перед колдуньей как будто сгустился. Он замерцал, а потом обзавелся очертаниями – стол, три креслица, бутылка, вытесанная из рубина и изящные приборы. Мы все с удовольствием расселись по местам.