Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Мы в западне, это точно… — начал Хейстен, но звук голосов на тропе заставил его замолчать. Когда голоса стали громче, Саймон затаил дыхание.

Трое троллей протопали по тропе мимо расщелины, концы их копий тащились по камням, низкие голоса звучали ворчливо. У всех троих были кожаные щиты. У одного к поясу был привязан бараний рог. Саймон не сомневался, что по первому зову этого горна сбегутся хорошо вооруженные тролли изо всех пещер, как муравьи из разоренного муравейника.

Владелец горна что-то сказал, и группа остановилась прямо перед укрытием. Саймон застыл, голова его кружилась. Еще через миг тролли тихонько расхохотались, когда рассказ закончился, и продолжили свой путь вокруг горы. Через несколько мгновений их разговор затих.

Саймон и Хейстен долго ждали, прежде чем выглянуть наружу. Пустынная лунная дорожка тянулась по обе стороны. Хейстен выбрался из узкой щели, потом помог выбраться Саймону.

Луна проскользнула мимо отверстия ямы, погрузив пленников почти в полную темноту. Слудиг тихо посапывал, но не спал. Бинабик лежал на спине, короткие ноги его были вытянуты, он смотрел на то, как мелькают звезды, когда ветер с шумом проносится вверху над отверстием их тюрьмы.

Над краем ямы появилась голова. Через мгновение моток веревки просвистел сверху и ударился о камень внизу. Бинабик замер, но не шевельнулся, напряженно вглядываясь в силуэт наверху..

— Что это? — заворчал Слудиг в темноте. — Эти варвары не могут подождать до рассвета? Хотят казнить нас в полночь, потому что стыдятся солнца? Бог все равно узнает. — Он протянул руку и дернул за веревку. — Зачем нам туда взбираться? Давай здесь сидеть. Может, они пришлют стражников за нами? — Риммерсман неприятно хмыкнул. — Тогда сломаю пару шей. По крайней мере, им придется заколоть нас копьями здесь, как медведей.

— Да возьмись же ты за веревку, дурак! — прошипел голос сверху на языке троллей. — Кинкипа на снегу!

— Ситки? — ахнул Бинабик. — Что ты делаешь?

— То, чего я себе никогда не прощу, но если не сделаю этого, я тоже не смогу себя никогда простить. Теперь молчи и взбирайся!

Бинабик осторожно потянул за веревку.

— Но как ты удержишь ее? Привязать не к чему, а края скользкие…

— Ты с кем там болтаешь? — спросил Слудиг, раздосадованный канукским наречием.

— У меня есть помощники, — тихо отозвалась Ситкинамук. — Лезь! Стража вернется, когда Шедда коснется пика Сиккихока!

Бинабик, быстро все растолковав, послал первым наверх Слудига. Риммерсман, ослабевший от долгого заточения, медленно поднялся наверх и исчез во тьме, но Бинабик не последовал за ним.

Ситки снова появилась у края.

— Поторопись, пока я не пожалела о своей глупости! Лезь!

— Я не могу. Я не сбегу от правосудия своего народа. — И Бинабик уселся.

— Ты что, с ума сошел? Ты что? Стража скоро вернется! — Ситки не могла скрыть страха. — Из-за тебя погибнут твои друзья-низаземцы, из-за твоего глупого каприза.

— Нет, Ситки, уведи их. Помоги им бежать. Я буду так тебе благодарен. Уже благодарен.

Она скакала на месте, дрожа от волнения.

— Ох, Бинабик! Ты мое проклятье! Сначала унижаешь меня перед всем народом, теперь несешь сумасшедший бред со дна ямы! Вылезай! Вылезай!

— Я больше не нарушу клятву!

Ситкинамук подняла глаза к луне.

— Кинкипа, Снежная дева, спаси меня! Бинабик, почему ты так упрям!? Ты предпочтешь умереть, чтобы доказать свою правоту?

Поразительно, но Бинабик засмеялся:

— А ты что, хочешь спасти мою жизнь, только чтобы доказать, что я неправ?

Еще две головы появились над краем ямы.

— Проклятие, тролль, — зарычал Слудиг, — чего ты ждешь? Ты никак заболел? — Риммерсман упал на колени, как будто собираясь снова спуститься.

— Нет! — закричал Бинабик на вестерлинге. — Не ожидайте меня. Ситкинамук будет отводить вас в безопасное место, откуда вы можете спускаться вниз. Вы можете выбираться из Йиканука до восхождения солнца.

— Что тебя здесь держит? — спросил потрясенный Слудиг.

— Меня приговоривал мой народ, — сказал Бинабик. — Я нарушил клятву. Я не буду еще раз иметь ее нарушение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Слудиг пробормотал что-то смущенно и зло.

Темная фигура рядом с ним наклонилась.

— Бинабик, это я, Саймон. Нам нужно идти. Нам нужно найти Скалу прощания. Джулой так сказала. Мы должны отнести туда Тёрн.

Тролль усмехнулся, но как-то глухо.

— А без меня нет хождения, нет Скалы прощания?

— Да, — отчаяние Саймона было очевидным. Времени не оставалось. — Мы не знаем, где она. Джулой сказала, что ты нас отведешь. Наглимунд пал. Мы, наверное, последняя надежда Джошуа и последняя надежда твоего народа!

Бинабик безмолвно сидел на дне ямы, раздумывая. Наконец, он протянул руку к веревке и начал взбираться по гладкой стене. Когда он достиг верха, он попал в горячие объятия Саймона. Слудиг так дружески хлопнул своего маленького товарища по плечу, что тот чуть не упал обратно в яму. Хейстен стоял рядом, пар путался в бороде, мощные руки быстро скручивали веревку.

Бинабик отодвинулся от Саймона.

— Твой вид не очень хороший, твои раны очень беспокойные. — Он вздохнул. — Большая жестокость. Я не имею возможности оставлять тебя для моих соплеменников, но я не имею желания еще один раз нарушить клятву. Я не имею знания, что мне делать. — Он обернулся к четвертой фигуре. — Итак, — сказал он на языке троллей, — ты меня спасла, по крайней мере спасла моих друзей. Почему же ты передумала?

Ситкинамук со сложенными на груди руками смотрела на него.

— Не знаю, — ответила она. — Я слышала, что сказал этот, с белой прядью, — она указала на Саймона, который смотрел на них в немом изумлении. — Это звучало вполне правдоподобно, то есть я поверила, что ты действительно счел, что есть что-то важнее клятвы. — Глаза ее блеснули. — Я не потерявшая от любви голову дурочка, которая готова простить тебя все, но я и не мстительный демон. Ты свободен. Теперь иди.

Бинабик переступил с ноги на ногу.

— То, что меня удерживало вдали от тебя, — сказал он, — важно не только для меня, но для всех. Надвигается страшная опасность. Есть лишь слабая надежда на сопротивление. Но даже эту надежду нужно поддерживать. — Он опустил на миг глаза, потом поднял их и смело взглянул на нее. — Моя любовь к тебе крепче камня этих гор. Это так с того самого момента, как я увидел тебя на Шествии девушек, такую прекрасную и изящную, как снежная выдра под звездами. Но даже ради этой любви я не смог бы стоять в стороне и смотреть, как весь мир окутывает бесконечная черная зима. — Он взял ее за рукав меховой куртки. — Скажи мне вот что: что ты будешь делать, Ситки? Ты услала стражу, потом сбежали пленники. Остается только расписаться на снегу.

— Это будет решено между нами: отцом, матерью и мною, — сказала она сердито, высвобождая руку. — Я сделала то, что ты хотел. Ты свободен, почему же ты тратишь эту драгоценную свободу на то, чтобы убедить меня в своей невиновности? Зачем ты напоминаешь мне о прошлом? Иди!

Слудиг не понимал языка, но жесты девушки понял.

— Если она хочет, чтоб мы ушли, Бинабик, она права. Эйдон! Нам нужно спешить!

Бинабик махнул рукой.

— Идите, я скоро вас догоню. — Его друзья не двинулись с места, когда он снова обернулся к своей бывшей невесте.

— Я останусь, — сказал он. — Слудиг невиновен, и прекрасно, что ты ему помогла, но я останусь, уважая волю своего народа. Я у же много сделал для борьбы с Королем Бурь… — Он взглянул на запад, где луна исчезла в сумраке чернильных облаков. — Теперь другие могут нести эту ношу. Пошли, пусть стража гонится за нами, сделаем так, чтобы мои друзья смогли уйти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На лице Ситки появился испуг.

— Проклятие, Бинабик! Пожалуйста, иди! Я не хочу, чтобы тебя убили! — В глазах ее стояли злые слезы. — Ну вот! Ты доволен? Я все еще люблю тебя, хотя ты разбил мне сердце!

Бинабик шагнул к ней, обнял и притянул к себе.

— Тогда пошли со мной! — сказал он, и в его голосе была внезапно вспыхнувшая надежда. — Нас больше не разлучить! Ты уйдешь со мной, и к черту клятву! Ты увидишь мир: даже в эти темные дни, там, за нашими горами, существуют вещи, которые тебя ужасно удивят.