Элрик: Лунные дороги - Муркок Майкл

Но короля Хуона здесь нет, подумала я. И барона Мелиадуса тоже? А графиня Флана, неужели она до сих пор в тюрьме? И что насчет Сент-Одрана? Разве он не должен наслаждаться своим триумфом?

Что-то просвистело. Я посмотрела вниз и увидела, что из моей руки торчит дротик. Снова просвистело; теперь дротик попал в Джека. Я быстро вытащила эту штуку из своей руки, а затем и из руки Джека. Но голова уже закружилась. Я прислонилась к стене, пытаясь удержаться на ногах. Трусы! Отстреливают нас, как бродячих котов!

– Черт побери! – сказал Джек. – Эти звери в нас стреляют.

И он рухнул на твердую, гладкую, блестящую поверхность амфитеатра.

Спустя пару мгновений я тоже упала.

Мне приснилось, или неприятное хихиканье Боус-Юнге заполняло арену, пока в этом звуке не потонуло все остальное, в том числе и мое сознание?

Когда я пришла в себя, мне показалось, что я до сих пор слышу, как этот голос дребезжит, а потом затихает. Но я догадалась, что с того момента прошло несколько больше времени: меня распластанную успели привязать на одной грани камня. Джека, должно быть, привязали с другой стороны. Рука сильно болела, но не в том месте, куда попал дротик.

Барон Боус-Юнге был без маски. Его круглое лукавое лицо улыбалось мне, в руках он держал два стеклянных флакона с чем-то красным.

С кровью! И я точно знала, кому она принадлежала.

– Мы вовремя! Мы вовремя! – раздался незнакомый голос.

Позади Боус-Юнге я увидела очень странную шарообразную маску с четырьмя разными циферблатами, один как на Биг-Бене, знаменитой достопримечательности Лондона. Оттуда над телом человека свисал широкий маятник, он раскачивался взад и вперед так ритмично, что я даже подумала, что нас пытаются загипнотизировать. Из-за него были видны тощие морщинистые руки в коричневых пятнах, как у древнего старика.

Барон Боус-Юнге захихикал.

– Что? Я вижу это в твоих глазах, детка. Ты думала, мы потратим твою кровь зря? То, что течет в твоих венах, делает тебя такой, какими мы мечтаем стать. Когда твоя кровь потечет в наших венах, мы станем такими же, как ты. Мы получим твою унаследованную силу. Мы станем хранителями Посоха. Сначала мы испытаем его, не убивая тебя. Мы призовем Посох. Мы прочитали все надлежащие книги. Посох исцеляет любые раны и даже воскрешает мертвых. Поэтому придется держать тебя свеженькой. С тебя еще пару стаканов можно нацедить.

– Это говорит вонючий ублюдок, – раздался голос Джека с другой стороны. – Но кто тот второй, тикающий ублюдок?

– Он имеет в виду меня, – голос был на удивление блеклый, без единого оттенка. – Я Тарагорм. Мы ведь спасли тебя на лунных дорогах, да? Онрик, не так ли? Или ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Джеком?

– Я тебя не помню!

– Ты видел меня лишь один раз, Джек. Всего лишь раз.

– Так ты тот ублюдок, что ослепил меня!

Тарагорм промолчал, не отрицая обвинения.

– Зачем ты это сделал? – спросил Джек. Его голос оставался спокойным. Он просто хотел знать.

– Нам нужна была возможность найти тебя, – отозвался Тарагорм. – Если б ты и сбежал, то слепым вряд ли смог бы уйти далеко. Мы совершили ошибку. Не подумали, сколько у тебя умных друзей! А вот наконец и наши умные коллеги.

Раздался тихий удар, словно часы отбили определенный час.

Чуть позади него я увидела Клостергейма. Рядом со своим крупным спутником, Гейнором фон Минктом, он выглядел невероятно худым.

– Вы опоздали, князь Гейнор, – неодобрительно проговорил Боус-Юнге. – Час близок. Нельзя терять ни секунды. Мы должны испытать Камень и Меч. Затем наполнить чаши, одну мужской кровью, другую – женской. Все противоположности готовы к Равновесию. Интеллектуал, – поклонился он Клостергейму, – и практичное животное. – Он снова поклонился. – Приветствую вас, князь Гейнор Проклятый.

– Я не всегда был таким уж животным, – проворчал Гейнор.

Мне показалось, что он сожалеет о каком-то другом времени, когда благородно сражался на нашей стороне, а не против нас. Переметнувшийся Рыцарь Равновесия взглянул на меня. Что-то неясное мелькнуло в его взгляде. Он вздохнул:

– Я только что пришел с поверхности. Это было нелегко. Думаю, мы будем в безопасности довольно долгое время. А затем легко восстановим наши потери.

– Потери? – поднял брови Боус-Юнге. – Они уже перешли по мосту через пролив. Они что, уже в столице? Тогда нет сомнений, что им помогает кристалл. А я‑то думал, что он разбит…

– У них есть осколок. Им хватит и одного осколка. Часть так же велика, как и целое, помните? Хоукмун погиб или тяжело ранен. Он исчез, но граф Брасс захватил Лондру, – ответил Клостергейм. – Они призывают армии из ниоткуда. И многие из ваших уже перешли на их сторону! Король Хуон уничтожен. Мелиадус примерно полчаса назад провозгласил себя королем. Мелкий рыжий дикарь Оладан покончил с собой. Последнее, что я слышал – они пытались найти, в какую тюрьму вы бросили Флану. Хотели сделать ее королевой.

– Эта предательница не станет королевой. Ее маска висит на пике у речных ворот, а голову бросили на растерзание зверям ее мертвого супруга.

– Тогда кто… – начал Тарагорм.

– Мы создадим республику, – перебил его Боус-Юнге. – И будем править без ответственности…

Князь Гейнор Проклятый издал презрительный смешок.

– Ну да. Королей и королев всегда обвиняют во всех несправедливостях.

– Графу Брассу недолго радоваться победам, – оскалился Боус-Юнге. – Через час мы станем хозяевами мультивселенной. Одной лишь мыслью любой из нас сможет разрушать целые миры и создавать новые. Каждый получит четвертую часть мироздания и будет править ей по соглашению с другими. И этим соглашением мы пообещаем, что никто из нас не вступит и не попытается влиять на части, принадлежащие другим. Так мы сохраним равновесие, не нуждаясь в этой штуке…

Он указал на меня. Очевидно, имел в виду камень, на котором мы с Джеком висели, как чересседельные сумки.

Изумрудный куб стал заметно теплее; я могла поклясться, что слышала, как он издал слабый стон. На ощупь он казался живой плотью. Порой он дрожал, когда меч вибрировал в его зеленом чреве.

Клостергейм подошел и посмотрел на меня, холодные глаза его наполнились непостижимым отчаянием. Он тяжело вздохнул.

– Вы до сих пор считаете, что мой коллега ошибался, отказываясь согласиться с примирением Небес и Ада? Смотрите, что из этого вышло. Истерия самопознания, монотонное копание в себе, рефлексия распространяется, как заразная болезнь. Что все это такое, как не зараза, которая передается через неочищенные грани смерти? Никогда и не предполагалось, что духи мира смертных будут так мирно соседствовать с духами других существ. Я сделал для вас все что мог. Вы использовали мои знания, чтобы обеспечить смерть не только Бога, но и Люцифера. Так тому и быть.

Князь Гейнор взревел от нетерпения и потянулся к рукояти Черного меча, которую я видела лишь краем глаза. Но не успел он за нее схватиться, как барон Боус-Юнге сжал его кисть.

– Вы же знаете, только обладатель Крови может справиться с этими проклятыми клинками. Сначала вы должны стать одним из них. Именно поэтому так важно испить их кровь. Дождитесь момента.

На арену бодро спустился Сент-Одран. При всем своем вероломстве он оставался весьма привлекательным.

– Вы хотели лишь обмануть альбиноса. Привести его под землю, – губы Сент-Одрана сложились в насмешливую кривую улыбку. – Вы получили почти все, что искали.

– И мы благодарны вам, сударь, – ответил Клостергейм.

– Ты получишь хорошую награду, шотландец, – отозвался князь Гейнор, по его широкому лицу пробегали другие мысли. – Но не пятую часть власти – ее мы разделим между собой. Мы с самого начала продумали весь этот план – Клостергейм, Боус-Юнге, Тарагорм и я. Это заняло годы. Мы знали, что произойдет Стечение стечений. Мы знали, что сможем собрать вместе все необходимые элементы Равновесия. Мы обнаружили Камень, что некоторые зовут Граалем, выкрали его из квартиры фон Беков в Лондоне и принесли сюда. Мы долго ждали. Ты, Сент-Одран, принес Меч. Вы, господа, две золотые чаши. Дети отдадут свою кровь бессмертных близнецов, и она станет символом всех противоположных и взаимосвязанных элементов мира, Порядка и Хаоса. Кровь, что надлежит взять у близнецов, имеющих предков-чародеев. Но нам не хватает Посоха. В глубине души я знаю: Посох непременно притянется ко всем остальным элементам, ибо не может существовать без них. Он проявится как результат нашего ритуала. Но пока неизвестно, какую форму он примет.