Гулы - Сергей Кириенко

Гольди нахмурился:

— Да, теперь мне все ясно. Он подстроил встречу двух кланов, контролирующих город, они приехали к монастырю в полном составе, и гулы их расстреляли. А когда туда подъехал Плацци с частью полиции, они уничтожили и полицейских.— Сделав паузу, комиссар проговорил: — Все это ясно, но непонятно другое: почему Вассах не убил и меня? Ведь сделать это ему было просто — когда я подъехал к монастырю, мы встретились с ним один на один. Он легко мог убить меня, а потом представить это так, будто меня застрелили вместе с другими.

— Похоже, вам повезло, комиссар. Хотя и не совсем повезло — по-видимому, Вассах вас оставил в живых специально… — Заметив непонимание на лице Гольди, Аз Гохар пояснил: — Ему нужно было привести к монастырю остатки полиции, и для того, чтобы сделать это, ему требовался помощник, наверное, поэтому он и оставил вас жить. Он думал, что вы поедете в город и пришлете к монастырю оставшихся воинов, которых он затем уничтожит. Что же касается вас, комиссар, то вы бы умерли в комиссариате, при встрече с Вассахом. Он все рассчитал, а единственное, чего не смог учесть,— нашу встречу и то, что вы успеете сообщить в Милан о случившемся. Впрочем,— закончил старик,— вы видели, как он разделался с миланскими карабинерами.

Гольди кивнул и перевел взгляд в долину. Мгновение смотрел на черепичные крыши домов, с расстояния в три километра сливавшиеся в сплошную рыжеватую массу, подспудно отмечая, что под каждой из них лежат мертвецы, а потом произнес:

— Синьор Аз Гохар, но не кажется вам, что Вассах все-таки сделал ошибку? — В глазах старика появился вопрос, и комиссар пояснил: — Ведь, как вы сами сказали, в Милане уже знают о бойне в монастыре…

Выскочив из-за «хонды», Франческо бросился к горящей кабине: в считанные мгновения оказался возле места падения и остановился, глядя на груду железа. Оторванная взрывом кабина упала в тридцати метрах от кузова. При падении она задела стену двухэтажного дома и оцарапала ее, словно коготь огромного тигра. Каркас ее был помят — кабина потеряла прямоугольные очертания, превратившись в подобие бумажной игрушки, по неосторожности смятой ребенком. Лобовое стекло ее вылетело, дверца водителя была согнута пополам, правое колесо подломилось, приняв на себя всю силу удара. Обе покрышки горели. Из-под капота раздавалось шипение вытекающих антифриза и масла — последнее, выплескиваясь на мостовую, занималось голубоватым огнем,— впрочем, опасность взрыва отсутствовала, так как бензобак остался под кузовом.

Не долго раздумывая, Франческо опустил гранатомет на асфальт, снял с плеча подсумок и сумку и положил их рядом с оружием. Потом он передернул затвор и шагнул к горящей кабине.

Через пару секунд он оказался в метре от водительской дверцы и внимательно ее осмотрел. Кабина лежала на правом колесе и из-за подломившегося амортизатора создавался уклон в тридцать градусов: дверца водителя располагалась на полметра выше пассажирской. Стараясь не задевать расплавленный корд, Франческо ухватился за зеркало, уперся ногой в подножку водителя и подтянулся. Через мгновение он оказался высоко над землей, уцепился за ручку искореженной дверцы и потянул ее на себя. Согнутая пополам дверца ухнула, но поддалась — неуклюже повернувшись на уцелевшем шарнире, отвалилась, обнажая внутренности кабины, а через мгновение грохнулась о крыло. Свободной рукой Франческо разогнал клубы дыма и нагнулся в кабину. В первое мгновение он в ней ничего не увидел — здесь царил настоящий хаос из разорванной резины, горелого пластика, смятых деталей. Но через секунду разглядел то, от чего его едва не стошнило.

В метре от него находилось то, что осталось от гула — видимо, во время взрыва заднюю стенку кабины разорвало, и ее куски, словно лезвия тесака, рассекли тело водителя пополам: ноги его оказались зажатыми под рулем — между креслом и передней панелью,— на самом кресле торчал короткий обрубок — металл прошел от живота до левой ключицы и теперь к ногам крепился остаток торса с левой рукой. Франческо сглотнул и перевел взгляд за руль, ища вторую часть гула. Мгновение он ничего не мог разобрать — металлическая панель вдавилась в кабину, перекрывая пассажирское сидение,— затем сдвинулся влево и разглядел голову и правую руку создания, впрессованные в пол сорванным креслом.

Переведя дух, Франческо попытался собраться с мыслями. Каким бы живучим ни было это существо, после такого ранения оно вряд ли будет жить дальше — похоже, взрыв прикончил его. Он бросил взгляд на лицо — мышцы гула не шевелились, голова с рукой были плотно прижаты к полу, так что, даже если бы гул и оставался живым, он не смог бы выбраться из-под кресла,— потом посмотрел на нижнюю часть существа, зажатую под рулем. Едкий дым проникал внутрь кабины, забиваясь в ноздри и вызывая жжение в веках, однако даже через пелену дыма Франческо видел, что в кабине отсутствуют следы крови, а на месте среза, рассекающего тело создания, виднеется серое «мясо» — мелко подрагивающее, словно брюхо кальмара, с белыми вкраплениями костей позвоночника. Похоже, эта тварь сдохла, еще раз подумал Франческо и на мгновение ощутил легкое разочарование, было бы лучше, если бы она оказалась попросту оглушенной и он мог ее допросить, теперь же ему придется искать нового гула.

Стоя на подножке и чувствуя поднимающийся от горящего колеса жар, он провел рукой по лицу, а затем неожиданно для себя перегнулся в кабину. Оказавшись в метре от головы гула, протянул пистолет и ткнул его дулом в серую щеку.

— Ну, что, сукин сын, сдох?..— процедил он, чувствуя, что его разочарование переходит в раздражение — эти твари оказались не такими живучими, как их представил старик.— Кусок дерьма! Ты понимаешь, что ты всего лишь кусок дерьма?

Франческо хотел добавить что-то еще, но в этот момент заполнивший кабину дым попал ему в рот, и он кашлянул, с силой вдавив пистолет, а в следующий миг ощутил, как оружие двинулось в сторону, и это движение не было вызвано им. Франческо непроизвольно напрягся, глядя на то, что происходило в полуметре от него, и не веря глазам: голова гула дернулась и медленно повернулась к нему.

До сих пор он видел только правую щеку и закрытый глаз существа, теперь же оно повернуло голову, и он разглядел все лицо: левая щека и глаз существа были спалены, однако правый глаз уцелел и через секунду открылся, уставившись на него с нечеловеческой ненавистью.

На мгновение Франческо ощутил укол страха, но не двинулся с места, а прошептал:

— Жив, паскуда!

Потом он приставил пистолет к уцелевшему глазу создания и процедил: