Полководец. Война генерала Петрова - Владимир Васильевич Карпов

Иван Ефимович пережил своего сына на десять лет, он скончался в Москве в 1958 году в возрасте 62 лет.

В дни, когда я завершаю работу над этой повестью, мне исполнилось столько же. Но я не чувствую себя пожилым человеком, мне все кажется, что я тот же, каким когда-то пришел с фронта. Было мне тогда двадцать три. Не знаю, каким ощущал себя Петров, но мне, да и другим, он еще в годы нашей учебы в училище казался человеком немолодым, умудренным большим жизненным опытом. А начальником училища он был назначен в 37 лет, откомандовав перед этим три года дивизией.

ЭПИЛОГ

Про годы войны были сказаны суровые и точные слова — «сороковые, роковые». Но сороковые, роковые, к сожалению, не кончились вместе с победным завершением Великой Отечественной войны. Эти годы и вообще оказались роковыми, и не только для нашей страны, потому что именно в то время появилось страшное ядерное оружие, которое поставило под угрозу существование всего человечества и самой планеты Земля.

С чего начались эти роковые годы, кто первый повесил дамоклов меч над миром, читателям хорошо известно. Об атомном оружии, как ни о каком другом прежде, сегодня говорится и пишется много и с огромной тревогой.

В конце войны, накануне полного разгрома фашистской Германии, 25 апреля, в тот день, когда советские войска завершили окружение Берлина, на конференции Объединенных Наций выступил только что ставший президентом Трумэн с прочувствованной речью о том, что нельзя больше позволить ни одной нации или группе наций попытку урегулировать свои споры бомбами и штыками, что если человечество не хочет погибнуть вместе с войной, оно должно научиться жить в мире. И в этот же самый день он принял руководителей Манхэттенского проекта с докладом о том, что готова атомная бомба.

Люди знают из многочисленных воспоминаний и свидетельств, как сообщением о новом оружии «необыкновенно разрушительной силы» Трумэн пытался запугать советскую делегацию на Потсдамской конференции, как позже, желая практически показать Советскому Союзу да и всему миру, какой страшной новинкой обладает Америка, Трумэн отдал приказ об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.

Последствия этих бомбежек широко известны, не буду приводить их ужасающие подробности. Скажу только о том, что видел сам, когда в 1982 году побывал в Нагасаки и Хиросиме. Я посетил там не только мемориальный музей, посмотрел не только фотографии, фильмы, подлинные вещественные доказательства атомных ударов, но побывал и в госпитале, который в год моего посещения все еще был заполнен людьми, пострадавшими от радиоактивного излучения. Я ходил по палатам, беседовал с этими людьми, врачи давали пояснения. Обычно приводятся такие цифры жертв атомной бомбежки: в один миг погибло более 240 тысяч человек, ранено и подверглось облучению 160 тысяч человек. Но это только первоначальные цифры. Все годы и после взрывов бомб люди умирали медленной мучительной смертью, число погибших, конечно, намного превышает названные цифры.

Довелось мне побывать и в Соединенных Штатах. Я видел там много интересного, удивительного и ужасающего, но не об этом сейчас речь. Больше всего меня поразила вот такая диковинная подробность. Каждый год в те дни, когда были сброшены атомные бомбы, то есть в первой декаде августа, в самом шикарном ресторане Нью- Йорка собираются участники первой атомной бомбежки. Они пьют шампанское, веселятся и отмечают свою каннибальскую победу. Мне подумалось: вот бы провести их по коридорам больницы, которую я посетил в Хиросиме, испортить бы им аппетит… и понимаю наивность своего пожелания — ведь участники этой бомбардировки видели заснятые взрывы бомбы и те последствия, которые они вызвали, видели погибших, обожженных, страдающих людей, все они, конечно, видели в отснятых фильмах.

Советское правительство не было застигнуто врасплох известием о страшном оружии, созданном в Соединенных Штатах. Соответствующие исследовательские работы велись и в нашей стране. Руководил этими работами академик И.В. Курчатов — и теперь об их результатах все тоже хорошо знают.

Но раз уж возникло такое новое, отличное от прежнего оружие, то оно, естественно, повлекло за собой, как это всегда бывало на протяжении всей военной истории, изменения и в стратегии и тактике, в военном искусстве вообще.

Советское правительство хорошо представляло, на что способны американские стратеги, и, желая обезопасить свою страну, всячески форсировало как работы ученых по исследованию технических свойств и возможностей ядерного оружия, так и труды военных по созданию новой тактики, оперативного искусства и стратегии.

Не берусь широко освещать эти труды, это не входит в мою задачу, расскажу лишь об участии Ивана Ефимовича в этой важнейшей деятельности по обороне страны. Да-да, Иван Ефимович вместе с другими нашими крупными военачальниками стоял у истоков новой стратегии и тактики ядерной оборонительной войны!

В 1951 году, когда Петров еще был командующим Туркестанским военным округом, ему было приказано подготовить план большого учения, на котором отрабатывались бы вопросы, связанные с применением ядерного оружия. Имелось в виду проведение маневров на территории Туркестанского военного округа с участием войск и с условным применением ядерного оружия.

Штаб округа под руководством генерала Петрова составил такой план и представил его на утверждение в Генеральный штаб. Генеральный штаб его не утвердил, так как в нем не все отвечало тем намерениям и задачам, которые ставил перед данными учениями высший орган теоретического и практического руководства нашей армии.

Были записаны замечания и пожелания командующему Туркестанским военным округом и отправлены в Ташкент. Ознакомившись с этими замечаниями, Иван Ефимович попросил начальника Генерального штаба помочь в разработке плана и прислать к ним тех, кто знает особенности нового оружия и может подсказать, в каком направлении следует вести планирование учений.

К мнению генерала Петрова отнеслись с пониманием, и в Генеральном штабе была создана группа для оказания помощи штабу Туркестанского военного округа. Группу эту возглавлял генерал А.А. Грызлов. В нее были включены шесть офицеров Генерального штаба, одним из этих шести был я.

Мы прилетели в Ташкент, пришли к командующему войсками округа, выстроились в коротенькую шеренгу, генерал Грызлов представлял каждого по очереди, а командующий, выслушав представление, пожимал руку, здоровался и переходил к следующему.

Когда генерал Грызлов представил меня, я увидел на лице Петрова удивление. Как мне показалось, Иван Ефимович задержал мою руку дольше, чем другим, и сказал:

— Ну вот, теперь ты приехал учить меня, старика.

В этих словах была не ирония, не подтрунивание над собой, теперь уже стареющим генералом, а, скорее, радость за меня, удовлетворение, что вот и я вырос до того, что меня посылают с такими ответственными поручениями.

Генерал Петров