Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya

нынешних студентов даже не знали о его существовании. Большинство студентов в общежитии Эренфеста скептически смотрели на истории с участием Фердинанда, утверждая, что они были преувеличены или даже его имя было просто приписано к свершениям других людей. Я должна была признать, что даже я не могла сказать, были ли эти истории правдой.

— Почему они знают гораздо больше, чем мы? — Вопросила я.

— Оценки лорда Фердинанда были так высоки, что он заслужил гнев леди Вероники. Все в Эренфесте боялись упомянуть его в разговоре, — сказала Эльвира, печально опустив глаза.

Фердинанд не был сыном Вероники по крови, но его крестили как сына эрцгерцога и сделали кандидатом в эрцгерцоги. К тому времени, когда он крестился, две дочери Вероники уже были выданы замуж за других герцогов, и в Эренфесте оставались только двое кандидатов. Если что- то случилось бы с Сильвестром, Фердинанд по умолчанию становился следующим эрцгерцогом

и даже если этого не произойдет, его оценки были достаточно впечатляющими, чтобы его имя было известно во всех других герцогствах. Сильвестр, между тем, имел нулевую мотивацию и обычно оставлял свою работу на выполнение Фердинанду.

Другими словами, у Вероники было более чем достаточно причин опасаться прихода к власти Фердинанда.

— Она с самого его крещения жестоко обращалась с лордом Фердинандом, но ее жестокость только усилилась, когда предыдущий эрцгерцог заболел. Чем больше способностей и великолепия проявлял лорд Фердинанд, тем суровее она обращалась с ним. Никто не мог вмешаться и помочь ему. В конце концов лорд Сильвестр посоветовал ему бежать в храм.

Это кое что напомнило мне — я слышала, что, поскольку Фердинанд вошел в храм незадолго до смерти отца, он не смог присутствовать на похоронах как его сын. Мысль о том, что он даже не смог увидеть его в последний раз, действительно заставила Веронику казаться неоправданно черствой.

— Если бы он остался в замке подольше, он смог бы увидеться с отцом после смерти… — вздохнула я. — Мне так жаль Фердинанда.

Эльвира немного помолчала, прежде чем ответить: — Скорее всего, он видел его после смерти. Официальное объявление о смерти было сделано вскоре после того, как лорд Фердинанд вошел в храм, так что мы можем заключить, что он действительно поднялся по высокой лестнице незадолго до этого.

Оказалось, что похороны эрцгерцогов проводились после конференции эрцгерцогов. Об их смерти сообщили на конференции, а похороны проводились после того, как выбранный следующий эрцгерцог возвращался в герцогство. На похороны прибывали эрцгерцоги и аристократы из соседних герцогств, поэтому для сохранения трупа использовалась магия остановки времени. Это приводило к тому, что иногда между самой смертью и датой ее публичного объявления проходили значительные промежутки времени, поэтому Эльвира предположила, что Фердинанд мог видеть тело.

По крайней мере, я очень на это надеюсь.

— И теперь лорд Фердинанд может жить полной жизнью, не скрываясь от благородного общества, — сказала Эльвира. — Это все, чего я только могла желать.

— Почему ты так привязана к Фердинанду, Матушка? Сейчас все может быть по-другому, но разве не опасно было публично поддерживать его в прошлом? Если предположить, что Вероника действительно подвергла Фердинанда столь сильной как вы рассказывали опале, оказание ему хоть какой-то поддержки, наверняка заслужило бы её неудовольствие.

— Возможно, мне следует объяснить это тебе подробнее. Это не особо большой секрет, но,

учитывая, что в деле замешаны лорд Сильвестр и лорд Вилфрид, я не знаю, стоит ли говорить об этом. Ох… — сказала Эльвира, положив руку на щеку и слегка наклонив набок голову.

Оттилия воспользовалась этой возможностью, чтобы вступить в разговор, печально опустив глаза, пока освежала наш чай. — Леди Эльвира тоже подверглась опале со стороны леди Вероники.

— А ты? — Спросила я.

— Видите ли, моя мать была старшей сестрой леди Вероники, хотя мать у них была не общая.

— Ты имеешь в виду мою бабушку с твоей стороны?

Мне дали список благородных имен, которые я должна была запомнить перед крещением, но в нем не было указано, как они связаны родством. Кроме того, единственное генеалогическое древо, которое я видела, отображало семью Карстедта. В результате мои знания о родственниках со стороны Эльвиры были болезненно скудны. Все что я об этом знала, так это то что Вероника была в очень плохих отношениях со своими сводными братьями и сестрами, вплоть до того, что они отказались забрать имущество ее младшего брата Безеванста после его смерти. Мне даже в голову не приходило, что Эльвира может быть связанна с Вероникой.

— Сын четвертого эрцгерцога был моим дедом. Его женитьба на Габриэле, кандидатке в эрцгерцоги Аренсбаха, повсеместно считается основной причиной нынешнего нашего немирья с ними.

Габриэль влюбилась в дедушку Эльвиры после того, как на межгерцогском турнире он проявил по отношению к ней милосердие. У нее, к сожалению, был весьма небольшой объем маны, как для кандидатки в эрцгерцоги великого герцогства, но поскольку Эренфест тогда имел еще меньшее влияние, чем сейчас, это не имело значения. Она использовала власть и положение своего отца — эрцгерцога великого герцогства, чтобы брак состоялся, хотел он того или нет. Это в конечном итоге привело к тому, что его первая жена — бабушка Эльвиры и дочь графа Лейзеганга — была понижена до его второй жены, несмотря на то, что у них уже было двое общих детей.

Четвертый эрцгерцог опасался последствий такого оскорбления, особенно в связи с тем, что граф Лейзеганг был лидером самой могущественной фракции в герцогстве во время правления четвертого эрцгерцога. Он также был обеспокоен тем, что влияние Аренсбаха в герцогстве станет настолько большим, что в будущем вызовет неурядицы. Именно по этим причинам он лишил дедушку Эльвиры звания кандидата в эрцгерцоги и присвоил ему титул графа Грошеля, а следующим эрцгерцогом избрал отца Бонифация. Ярость графа Лейзегана была утешена, когда Бонифаций женился на другой его дочери.

Гм. Я пытаюсь с ходу составить эти генеалогические древа, но они слишком сложны. У меня от этого начинает болеть голова. Все родословные перепутались.

По иронии судьбы, Габриэле было невыносимым жить в таком захолустном герцогстве, и она постоянно стремилась вернуться в Аренсбах.