ЖИЗНЕОПИСАНИЯ НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ - ДЖОРДЖО ВАЗАРИ

Balthasari Perutio Senensi, viro at pictura et

architecture aliisque ingeniorum artibus adeo excellenti,

ut si priscorum occubuisset temporibus, nostra ilium

felicius legerent. Vix. Ann. LV. Mens. XI. Dies XX.

Lucretia et lo. Salustius optimo conjugi et parenti,

non sine lachrymis Simonis, Honorii, Claudii, Emiliae,

ac Sulpitiae minorum filiorum, dolentes posuerunt.

Die IV Januarii MD XXXVI.

(Бальтазару Перуцци, сиенцу, мужу и в живописи,

и в архитектуре, и в других благородных искусствах

столь превосходному, что если только бы умер он в древности,

прочитали бы о нем с меньшей горечью в наши времена.

Жил он 55 лет. 11 месяцев, 20 дней.

Лукреция и Иоанн Салустий супруга и отца наилучшего

со слезами младших детей Симона. Гонория, Клавдия, Эмилии

и Сульпиции, скорбные здесь погребли

января 4 дня 1536 г).

Слава и известность Бальдассаре стали после его смерти больше, чем были при жизни, и об его умении вспомнили в особенности тогда, когда папа Павел III решил достроить Сан Пьетро, ибо тогда-то и сообразили, какую помощь мог бы он оказать Антонио да Сангалло, так как, хотя Антонио и сделал то, что мы видим сейчас, ему в сотрудничестве с Бальдассаре тем не менее виднее были бы (как полагают) кое-какие недостатки этого сооружения.

Многое из наследия Бальдассаре осталось у болонца Себастьяно Серлио, составившего третью книгу об архитектуре и четвертую с обмеренными древностями Рима, в которой часть упоминавшихся трудов Бальдассаре была помещена на полях, часть же послужила большой подмогой для автора; большая же часть этих сочинений Бальдассаре осталась в руках Якопо Мелигино, феррарца, который позднее был назначен архитектором построек упоминавшегося папы Павла, и в руках упоминавшегося сиенца Франческо, который был воспитанником и учеником Бальдассаре; этим Франческо был выполнен в Риме на Пьяцца Навона герб кардинала Трани, получивший большое одобрение, а также некоторые другие работы. От него же мы получили портрет Бальдассаре и многочисленные сведения, неизвестные нам при выходе первого издания этой книги.

Учеником Бальдассаре был также римлянин Вирджилио, который в Борго Нуово родного города, на одном из фасадов при помощи сграффито изобразил несколько скованных пленников и сделал много других красивых вещей. Он же обучил первоосновам архитектуры Антонио дель Роццо, гражданина Сиены и превосходнейшего инженера, и его же последователем был и сиенский живописец Риччо, хотя позднее он сильно подражал манере Джованни Антонио Содомы из Верчелли; его воспитанником был также и Джованбаттиста Пелори, сиенский архитектор, много занимавшийся математикой и космографией и собственноручно изготовлявший компасы, квадранты и всякие измерительные приборы и инструменты, а также планы многих крепостей, большая часть которых находится теперь у сиенского золотых дел мастера Джулиано, его ближайшего друга. Этот самый Джованбаттиста сделал для герцога Козимо деи Медичи целиком рельефную и поистине прекрасную модель Сиены и ее окрестностей с долинами и со всем, что ее окружает на расстоянии в полторы мили, со стенами, улицами и укреплениями, словом, модель прекраснейшую во всех отношениях. Но так как он отличался непостоянством, он ушел от этого князя, несмотря на то, что получал у него хорошее жалование, и, надеясь на лучшее, отправился во Францию, где обретался долгое время при дворе без всякого для себя толка и в конце концов умер в Авиньоне. И хотя он и был весьма опытным и понимающим архитектором, построек, выстроенных им или под его руководством, не увидишь нигде, так как он так мало оставался на одном месте, что не успевал решиться ни на что, и потому все свое время тратил на рисунки, фантазии, обмеры и модели. Как знаток наших искусств упоминания он все же заслуживает.

Рисовал Бальдассаре превосходно и по-всякому, с большим толком и тщательностью, но больше всего пером, акварелью и светотенью, как это видно по многочисленным его рисункам, хранящимся у художников, и, в частности, на разных листах нашей Книги, на одном из которых есть вымышленная им история, а именно площадь, заполненная арками, колоссами, театрами, обелисками, пирамидами, храмами, построенными в разных манерах, портиками и другими вещами, причем все – в древнем духе, а на пьедестале стоит Меркурий, к которому сбегаются отовсюду всякого рода алхимики с трубками, мехами, колбами и другими промывательными приспособлениями, чтобы очистить ему желудок; и выдумка эта, и фантазия столь же смешна, сколько прекрасна.

Друзьями и постоянными гостями Бальдассаре (который со всеми был всегда учтив, приветлив и скромен) были превосходный сиенский живописец Доменико Беккафуми, а также Капанна, который помимо многих живописных вещей в Сиене расписал фасад деи Турки и еще один, там же на площади.

ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ДЖОВАННИ ФРАНЧЕСКО, ПРОЗВАННОГО ФАТТОРЕ ФЛОРЕНТИНЦА И ПЕЛЛЕГРИНО ИЗ МОДЕНЫ ЖИВОПИСЦЕВ

Джованфранческо Пенни, прозванный Фатторе, флорентийский живописец, был обязан судьбе не менее, чем своим природным качествам, ибо добрый нрав, склонность к живописи и другие его достоинства стали причиной того, что Рафаэль Урбинский взял его к себе в дом и воспитал вместе с Джулио Романо, всегда относясь и к тому, и к другому, как к родным сыновьям, и доказал им после своей смерти, насколько он их ценил, одновременно завещав им и свои качества, и свое имущество. Что же касается Джованфранческо, который с самого детства, когда он впервые попал в дом Рафаэля, был прозван Фатторе и навсегда сохранил это имя, то в своих рисунках он подражал манере Рафаэля и придерживался ее постоянно, о чем свидетельствуют несколько рисунков в нашей Книге. Поэтому и не удивительно, что их сохранилось много и что все они тщательно отделаны, ибо рисовать он любил больше, чем писать красками.

Первые работы Джованфранческо были выполнены им в папских Лоджиях в Риме совместно с Джованни да Удине, Перино дель Вага и другими превосходными мастерами; росписи эти отличаются прекраснейшей грацией, и в них виден мастер, стремившийся к совершенству в своей работе. Он был человек разносторонний и очень любил писать пейзажи и здания. Он хорошо писал и маслом, и фреской, и темперой, и превосходно рисовал с натуры, причем во всем ему много помогала природа, настолько, что, и не учась много, он отлично постигал все вещи, касающиеся искусства. И потому он оказал большую помощь Рафаэлю в подкрашивании почти всех картонов для ковров папской капеллы и консистории, в особенности же их фризов. Он выполнял и многое другое по картонам и по указаниям Рафаэля, как, например, свод у Агостино Киджи в его дворце за Тибром, а также много картин на холсте и на дереве и разных других работ, в которых он так хорошо себя проявил, что Рафаэль по заслугам любил его с каждым днем все сильнее. В Монте Джордано в Риме он расписал фасад светотенью, а в церкви Санта Мариа ди Анима на боковых дверях, выходящих к церкви Паче, он написал фреской св. Христофора высотой в восемь локтей, отличнейшую фигуру, там же в пещере и с фонарем в руке изображен отшельник, в котором сочетаются воедино и грация, и хороший рисунок.

После этого Джованфранческо отправился во Флоренцию, где для Лодовико Каппони в Монтуги, за воротами Сан Галло, он сделал табернакль с Богоматерью, получивший большое одобрение. В это время умер Рафаэль, и Джулио Романо и Джованфранческо, как его ученики, продолжали долгое время жить вместе, заканчивая совместно работы, оставшиеся после Рафаэля незавершенными и в особенности начатые им в папском винограднике, а также в большой дворцовой зале, где ими обоими написаны истории Константина с отличнейшими фигурами, выполненными уверенно и в хорошей манере, хотя самый замысел и наброски к историям принадлежали Рафаэлю.

Во время этих работ Перино дель Вага, превосходнейший живописец, женился на сестре Джованфранческо, после чего много работ они выполняли вместе и подобно тому, как это делали Джулио и Джованфранческо, они написали вместе двухстворчатый образ с Успением Богоматери, который попал к Монтелучи в Перудже, и подобным же образом выполняли они и другие работы и картины для разных мест. Они получили затем заказ от папы Климента на образ, подобный образу Рафаэля, что в церкви Сан Пьеро ин Монторио, который должен был быть отослан во Францию, куда он первоначально и предназначался Рафаэлем. Они начали его, но вскоре дело дошло у них до разрыва; они поделили имущество, рисунки и все прочее, оставленное им Рафаэлем, и Джулио отправился в Мантую, где выполнял для маркиза бесчисленное множество всяких работ. Вскоре туда приехал и Джованфранческо, привлеченный то ли дружбой к Джулио, то ли надеждой найти там работу, но Джулио принял его так нелюбезно, что он немедленно оттуда уехал и, объездив всю Ломбардию, возвратился в Рим, а из Рима морем отправился в Неаполь к маркизу дель Васто, взяв с собой и законченный образ, который якобы был из Сан Пьеро ин Монторио, и другие вещи, которые он оставил на острове Искии, принадлежащем маркизу. Позднее же образ был помещен туда, где он находится и ныне, а именно в неаполитанскую церковь Санто Спирито дельи Инкурабили.