То «заика», то «золотуха» - AnaVi
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Не стала!»
Несколько стихотворных строчек «мотивации с утра», пришедших со сном!.. И после записи же «Танцев». Красной нитью-параллелью мысль: «А ведь та девчонка и вправду — сильная! Не потому, что делала и сделала, да и будет же ещё, скорее всего, делать это с собой. Да и неважно, что из-за своего же партнёра; того ещё “ветреного мудозвона”, но не о нём; и на ногах, а не… на руках; то ли дело спрятать последние и под длинными рукавами, на “видном” месте, а не первые и… под толстыми же тёмными лосинами, так ещё и юбкой прикрыв “нужные” места!.. Важно же, что она сделала — и смогла остановиться. Сделала — и вновь остановилась!.. А я же!.. Мне худеть-то — нельзя. Равно — как и набирать вес. А уж и здесь. С этим и!.. Подавно. Ведь “побегу” и… не остановлюсь. А она — сильная! Остановилась и!.. Не стала. Более и!.. Больнее». После чего — ещё и «выложенные», почти сразу и как обычно же всё: под утро и с рассветом. Затем — встреча с последним и первого же: в одиночку на балконе!.. «Оповещение» телефона. «Отметка»! «Такой же “ранней пташке” — строчки пришлись по душе». Тут же — и её аккаунт!.. Поверх фото же и… ног. На крыше. Девятиэтажки!.. Срывается и, нацепив, что первое и упало-выпало, под руку попалось, бежит к ней: вспомнив конкретно и этот же дом — ведь гуляла как-то рядом; да и чего уж там — без возможности, опять же — по причине, мерить этажи ногами, мерила «крыши» и «глазами», лишь представляя и тут же сбивая саму же себя, как и тот ещё вертолёт… самолётом!.. Находит и нужный подъезд — по «зонтику» и самой же песочнице с кадра. И почти залетает в подъезд; благо же всё, и как удачно-удобно, пусть и не для всех, был открыт; как и налетает на неё в дверях!.. Повисает молчание. Драматически-театральная пауза! Пока одна сбивает дыхание, другая, наоборот, его набирает. И!.. Срываются друг к другу: в объятия. Вместе плачут. Почти и ревут. И тут же — смеются!.. «Что же ты творишь, а?.. Это тебе не кошкины и девять же жизней!». «Знаю!.. Зато и единственный дом, где семь подъездов». «Всё учла, да?». «Да! Ты же — пришла». «Знаешь!.. И пусть же обзавидуются демоны перекрёстков — какую я душу перехватила: буквально ведь и на лету; так ещё и безголовую совершенно. Где забыла?». «Хотя бы — её: и не у кого!». «Дурка». Будто бы и уже на похоронах; и как бы это ни звучало; а максимальное напряжение — отпускает лишь смех. Пока и прибежавшая вновь смотрит наверх, не столько уже и с трепетом, сколько дрожью и от мысли: «Если бы!.. Если бы — сама не успела! Не написала и не увидела. Не пришла! А та — и не ответила. Не остановилась и… Довела до конца!..». Шаткое же — положение. В любой момент — могла и шагнуть!.. В то же время, как и та же всё и не прыгнувшая, вспоминает, что и «записку» ведь успела — написала, «распрощавшись». И вновь — суета. Бег!.. Только уже за руки: вместе. Едут к ней домой и!.. Успевают-таки — до пробуждения домочадцев. Рвут на мелкие кусочки и выбрасывают вместе: перебрасываясь благодарностями и ругачками. Прощаются! Садится в такси уже одна и… снова плачет: уже и от второй волны осознания; до этого ещё — пролетев пять стадий принятия. «Бывает же… Не стала!».
«Бисквитный торт»
(Cover — «Алиса в стране не чудес» / domiNo; Оммаж — «Искусственный интеллект: слежка, deepfake, превосходство над человеком // Наука. А поговорить?..» / А поговорить?; «Не стала!»)
Маленькая девочка, как и все из очереди перед и после неё, дождавшись своей, подходит для автографа. В глазах же всех остальных — вопрос: ограничение же по возрасту. И пусть же — лишь: «шестнадцать плюс»!.. Всё же. «Может, со справкой?». «С кем-то из взрослых или родителей?». «Но и не в пять же лет!». На что уже и сама же девушка, автор, выходит из-за стола; ведь он — высокий, а она, пусть и лишь внешне маленькая, не дотягивается; и уточняет: кому подписать. И малышка же отвечает ей, что старшей сестре; да и с ней же ещё — она и пришла; но ей самой — неудобно подходить: руки её не слушаются и буквально — потеряли чувствительность… совсем недавно! Девушка её выслушивает, сглатывает и всё-таки просит, если можно, отвести её к ней. И, как в каком-то триллере, ужастике, повисает замогильная, гробовая тишина, пока толпа-колонна из людей расступается, и в самом её же конце: появляется такая же почти, как и младшая, только уже и именно старшая, девушка… с длинными и опущенными по рукам, ниже кистей, рукавами кофты. И если правая — ещё и в кармане худи. То левая!.. Будто бы и поломанная. Да и сама она: как поломанная… уставшая кукла! Маленькая подводит девушку к ней: и та уже сама затем отводит их в сторону, подальше от глаз; спрашивая перед этим разрешения, равно как и на то, чтобы взять взрослую за руку. И та, пусть и соглашается, но начинает плакать!.. Не от встречи и полностью. Да и не от боли. Не «физической», во всяком случае! От усталости и… моральной. Пока ни задирается тот самый рукав: являя… одно мясо. Просто: кроваво-красное… нечто! Почти как у чертей, демонов и дьявола в аду, при обращении, и всё из той же её книги, только… человеческое. Словно бы и хотела дойти «до дна» и
