Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис

объяснению, так это то, почему Юсе ждал, пока его привяжут к escalera, прежде чем сделать это признание. Почему он не рассказал об этом, когда этот вопрос задали ему во время последнего допроса – или даже во время своего самого первого признания? Невозможно предположить, что он пытался прикрывать Хуана Франко, поскольку он в полной мере выдал его другими своими показаниями. Может быть, из страха перед пыткой он почувствовал, что нужно придумать ответ, который может удовлетворить инквизиторов? Вряд ли, поскольку, как мы увидим далее, Хуан Франко сам подтвердит подлинность этой детали. Остается лишь предположить, что сильный страх перед пыткой обострил память юного еврея, но и это объяснение совершенно не кажется нам удовлетворительным.

«Где находится Ла-Ос?» – спрашивают его далее.

«Это луг рядом с рекой Альгодор», – отвечает он и поясняет, что Хуан Франко сказал им всем, что он повез в Толедо партию пшеницы на продажу, а продав ее, отправился на постоялый двор; позже он увидел стоявшего в дверях мальчика и уговорил его пойти с ним, посулив ему nuégados (сладости, приготовленные из муки, меда и орехов – нуга). Он посадил его в свою повозку и привез в Ла-Гардиа. Юсе неизвестно, кто были родители ребенка и на какой из улиц Толедо нашел его Хуан Франко, поскольку тот не упоминал об этом.

«Кто первым предложил это дело? Евреи вовлекли в него христиан или христиане евреев?»

Юсе отвечает, что братья Франко из Ла-Гардиа, опасаясь инквизиции, вначале совершили магический обряд с освященной облаткой, как он уже рассказывал (11 октября), а потом отправились к Тасарте, прося его провести какой-то более действенный ритуал, поскольку обряд с облаткой не дал результатов. Тасарте согласился и велел им найти для этого христианского мальчика. Когда Хуан Франко привел ребенка, было решено вырезать у него сердце, чтобы при помощи сердца и облатки провести более сильный обряд.

«Почему его умертвили через распятие, а не каким-то иным образом?»

Юсе считает, что распятие предпочли в качестве поношения Христа, но вновь заявляет, что его участие ограничивалось тем, что он уже рассказал.

«Как именно поносили ребенка и кто это делал?»

Ответ Юсе на этот вопрос обличает всех, кто присутствовал при этом; использовавшиеся выражения, которые он пересказывает инквизиторам, были довольно непристойными и включали в себя оскорбительную версию Воплощения, которая в то время несомненно бытовала среди евреев и прочих врагов христианства в Испании и других местах; нет нужды добавлять, что история эта была совершенно безосновательной и глупой, и довольно очевидной выдумкой тех времен против любого исторического персонажа, которого ненавидели.

Юсе говорит, что Тасарте руководил всеми поношениями (это звучит довольно правдоподобно, поскольку именно Тасарте проводил обряд) и что остальные повторяли слова вслед за ним; он признает, что сам он тоже говорил некоторые из упомянутых слов, но в подробности не вдается.

«Для чего требовалось сердце и облатка и какой цели ожидалось достичь этим колдовством?»

Юсе отвечает, что все делалось для того, чтобы инквизиторы или другие люди, желавшие досадить этим христианам, умерли от бешенства.

«Какой выгоды ожидали евреи?»

Юсе говорит, что Тасарте уверил их, будто после этого колдовства все христиане в стране должны либо умереть, либо стать иудеями, чтобы закон Моисея распространился и восторжествовал.

«Кому должны были доставить сердце и облатку для этого обряда?»

«Мосе Абенамиасу в Самору».

«Мосе должен был сам провести обряд?»

«Нет, он должен был велеть колдуну из Саморы провести его».

«Знает ли Юсе или кто-либо другой этого колдуна и его имя?»

Юсе не может ответить на этот вопрос, сказав лишь, что он слышал, как Тасарте говорит, что знает Абенамиаса и колдуна и что со вторым он вместе учился в школе.

«Сколько раз они собирались, чтобы принять решение о распятии?»

Он знает, что все (за исключением его самого) собирались в той же пещере, чтобы провести обряд с облаткой еще до распятия мальчика. Ему это известно, потому что его приглашали на эту встречу; он не захотел пойти и не явился, но потом остальные рассказали ему о том, что было сделано.

«Кто из христиан, как ему известно, соблюдает шабат, празднует Песах и исполняет еврейские обряды?»

Юсе говорит, что Бенито однажды пришел в их дом в Темблеке и провел с ними шабат: не работал, ел adafinas и пил благословленное вино; и что он приходил еще раз и спрашивал их, когда соблюдается пост Эсфири (канун Пурима), и Юсе считает, что, получив ответ, Бенито соблюдал этот пост. Больше он никого не может вспомнить, за исключением некоего Диего де Айльона и его трех дочерей и сына – все они тайно соблюдали шабат и закон Моисея; он также упоминает вдову некоего Хуана де Оригела, уже покойного, которая иногда соблюдала еврейские посты, и Хуана Вермехо из Темблеке, который, как ему известно, однажды соблюдал самый строгий пост. Эти имена писец записывает на полях как важные сведения, которые необходимо расследовать.

«Где раздобыли облатку и откуда ему известно, что она была освященной?»

Юсе отвечает, что, когда они собрались через две недели после распятия, он слышал, как Алонсо Франко говорил, что взял ее из дарохранительницы в церкви Ромераль, заменив ее неосвященной облаткой.

«Эту облатку отдали Тасарте вместе с сердцем?»

Он думает, что да, но не уверен в этом и не знает, что стало с ней дальше.

«Кто принес вторую облатку, отданную Бенито, и где ее взяли?»

Ее принес Алонсо и сказал, что взял ее в церкви в Ла-Гардиа, и она освященная. Но Юсе не знает, дал ли ее Алонсо кто-нибудь[413].

Эти признания Юсе подтвердил двумя днями позже, прибавив в этот раз, что Хуан и Гарсиа Франко вместе привезли мальчика и что один из них оставался с ним в Ла-Ос, а второй приехал в Ла-Гардиа. Кроме того, он говорит, что под письмом Абенамиасу в Самору стояло шесть подписей: Тасарте, Алонсо Франко, Бенито Гарсиа, Юсе Франко, его брата и еще одна, чья – он не помнит[414].

Мы уже отмечали, что с этим письмом связана тайна. Что с ним стало? Сказано, что Бенито повез его вместе с облаткой. Как вышло, что письмо не забрали вместе с облаткой, когда Бенито арестовали на постоялом дворе в Асторге? Возможно, его все же забрали, но в таком случае (и раз под ним стояла подпись Юсе) почему оно не включено в досье и почему мы не находим никаких следов того, что инквизиторы им воспользовались? Единственное возможное объяснение (оно может появиться,