Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон

— Я знаю, что рана достаточно тяжелая, — ответила Маграт.

— Я имею в виду вовсе не рану, — возразила матушка. — Они коснулись ее. И она…

— Я сама могу определить, какой уход требуется больному, — оборвала ее Маграт. — Я же не полная дура, понимаешь?

— Ее ни в коем случае нельзя оставлять одну, — настаивала матушка.

— Здесь будет много людей, — вмешался в разговор Веренс. — Завтра начнут приезжать гости.

— Можно быть окруженным людьми — и в то же время абсолютно одиноким, — нравоучительно промолвила матушка.

— Но, матушка, мы же в замке!

— Ладно, ладно, не будем вам больше докучать, — махнула рукой матушка. — Гита, идем.

На прощание нянюшка Ягг угостилась бараньей отбивной из-под серебряной крышки и помахала королевской чете.

— Веселитесь тут, — сказала она. — Насколько это возможно.

— Гита!

— Уже иду.

Эльфы чудесны. Они творят чудеса.

Эльфы удивительны. Они вызывают удивление.

Эльфы фантастичны. Они создают фантазии.

Эльфы очаровательны. Они очаровывают.

Эльфы обворожительны. Они завораживают.

Эльфы ужасны. Они порождают ужас.

Особенностью слов является то, что их значения способны извиваться, как змеи, и если вы хотите найти змей, ищите их за словами, которые изменили свои значения.

Никто ни разу не сказал, что эльфы хорошие.

Потому что на самом деле они плохие.

— Ну, вот и все, — сказала нянюшка Ягг, когда ведьмы шли по подъемному мосту замка. — Надо признать, ты отлично поработала, Эсме.

— Куда там… — возразила матушка Ветровоск.

— Но ты же сама сказала, что больше никому пройти не удастся. А магией у камней заниматься некому, это точно.

— Да, но круги будут еще появляться день или два. За это время все, что угодно, может случиться.

— Диаманда вышла из игры, а других ты здорово напугала, — сказала нянюшка Ягг, бросая баранью косточку в пересохший ров. — Звать их никто больше не осмелится, это я точно знаю.

— Но один сидит у нас в подземелье.

— Хочешь от него избавиться? — спросила нянюшка. — Если хочешь, пошлю Шона к королю Железобетонссону, что на Медной горе. Или сама могу вскочить на старое помело и слетать шепнуть пару слов Горному королю. Гномы и тролли в одно мгновение избавят нас от этой проблемы. Нет эльфа — нет проблемы.

Матушка не обратила ни малейшего внимания на ее слова.

— Нет, есть еще кое-что, — хмуро промолвила она. — О чем мы не подумали. Она попытается найти лазейку.

Ведьмы подошли к городской площади. Матушка огляделась по сторонам. Конечно, Веренс был королем, и это было правильно, и это было его королевство, что тоже было правильно. Но в более глубоком смысле королевство принадлежало ей. И, конечно, Гите Ягг. Власть Веренса распространялась только на людей — тролли и гномы не признали его королем, хотя сделали это очень вежливо. Но что касается деревьев и скал, их матушка Ветровоск считала своими. Она могла чувствовать их настроение.

За ними продолжали следить. Она ощущала общую настороженность. Достаточно внимательное наблюдение изменяет объект наблюдения, а сейчас таковым объектом была вся страна. Вся страна подверглась нападению, и судьба ее лежала на плечах матушки…

— Забавно… — сказала вдруг нянюшка Ягг, словно сама себе. — Сегодня утром сидела я у Плясунов и вдруг подумала, вот ведь забавно…

— Ты о чем?

— Когда я была молодой, жила здесь девушка, очень похожая на Диаманду — с дурным характером, нетерпеливая, талантливая, ну, настоящая заноза в заднице для старых ведьм. Не знаю, помнишь ли ты ее?…

Они прошли мимо кузницы Джейсона, сотрясавшейся в унисон мощным ударам молота.

— А я никогда ее и не забывала, — тихо ответила матушка.

— Забавно, все развивается по кругу…

— Не совсем, — твердо возразила матушка Ветровоск. — И вовсе я на нее не похожа. Сама знаешь, какими в то время были старые ведьмы. Сопротивлялись всему новому. Кучка заклинательниц бородавок. Я никогда им не грубила. Я просто была… тверда. Прямолинейна. Стояла на своем. Быть ведьмой — это значит стоять на своем. Ты что там, улыбаешься?

— Это ветер, клянусь.

— А она — совсем другое дело. Никто не может упрекнуть меня в том, что я отвергала новые идеи.

— Ты знаменита именно тем, что всегда приветствовала все новое, — кивнула нянюшка Ягг. — Лично я это всем и вся говорю: Эсме Ветровоск никогда не отвергает новые идеи.

— Правильно.

Матушка Ветровоск окинула взглядом поросшие лесом холмы, возвышающиеся над городом, и нахмурилась.

— Главная беда в том, — сказала она, — что современные девушки совершенно не умеют мыслить логически. Нужно ведь что? Ясный ум и умение сосредоточиться. Твоя Маграт, например, постоянно отвлекается. А это мешает ей поступать правильно. — Она на мгновение замолчала. — Я чувствую ее, Гита. Чувствую ее, Королеву Фей. Ее разум способен проникать за камни. Вот ведь гадина! Она таки пробралась сюда. Она повсюду. Я чувствую ее везде, куда бы ни направила свои мысли.

— Все будет в порядке. — Нянюшка похлопала ее по плечу. — Увидишь.

— Она ищет лазейку, — повторила матушка.

— Доброе утро, братья, а почему вы так хмуры в сей славный день? — вопросил пекарь Возчик.

Все остальные танцоры в недоумении уставились на него.

— Ты что, какое-нибудь лекарство принимаешь? — поинтересовался кровельщик Ткач.

— Просто пытаюсь вжиться в роль, — ответил Возчик. — Так обычно изъясняются городские по… по… повисельники.

— А кто они такие, эти повисельники? — удивился ткач Пекарь.

— Насколько понимаю, они обычно ходят с куртизанами. Так мне кажется, — пожал плечами пекарь Возчик.

— Кстати, я спросил у мамы, кто такие куртизаны, — сообщил Джейсон.

— Да?

— Она сказала, это те, кто по лесам лазает. А вокруг нас сплошной лес, значит, это мы.

— Так мы еще и городские повисельники? — спросил ткач Пекарь.

— Видимо.

— Круто!

— Ну, разговариваем мы совсем не так, как эти козлы в пьесе, — возмутился пекарь Возчик. — Они постоянно упоминают эту самую суету, которая вечно сует. А их шуток я совсем не понимаю.

— А ты и не должен понимать шутки, это же пьеса, — объяснил Джейсон.

— Мои штаны! — закричал вдруг ткач Пекарь.

— Слушай, заткнись и толкай тележку.

— Не понимаю, почему мы не можем показать наш Танец с Палкой и Ведром… — пробормотал другой ткач — Портной.

— Мы не будем показывать этот танец! Я даже слышать о нем ничего не хочу! У меня до сих пор болит колено! Так что заткнитесь все! Еще раз о Танце с Палкой и Ведром услышу…

— Мое брюхо! — снова заорал Пекарь, которого не так-то просто было сбить с мысли.

Тележка прыгала по изрытой колеями дороге.

Даже Джейсон вынужден был признать, что танцевать значительно проще, чем лицедействовать. Люди не глазели на тебя и не хихикали. А эти дети… Им только дай повод посвистеть. Ткач и Кровельщик почти открыто бунтовали и умышленно путали слова. Каждый вечер приходилось искать новое место для репетиции.

Даже в лесу невозможно было скрыться. Просто удивительно, и откуда только берутся эти прохожие?

Ткач перестал толкать тележку и вытер пот со лба.

— Я уж думал, у Чертова Дуба нас никто не найдет, — сказал он. — В полумиле от ближайшей тропинки, но, будь я проклят, всего через полминуты там было не протолкнуться от всяких углежогов, отшельников, трапперов, лесорубов, охотников, троллей, сборщиков птичьего помета, хвороста, свинопасов, грибников, гномов, хулиганов и каких-то подозрительных типов в длинных плащах. Удивительно, и как это в лесу еще осталось место для деревьев! Ну, куда теперь?

Они подошли к перекрестку — если его можно было так назвать.

— Что-то не припоминаю я это место, — сказал браконьер Плотник. — А думал, что знаю все тропки.

— Это потому, что ходишь ты по ним, только когда темно, — подсказал Джейсон.