Имаджика - Клайв Баркер

Пальцы его нашарили свечу. Он поднял ее, нашарил спички и зажег фитиль. Сценическая площадка, которую он населил вампирами и херувимами, была пуста от досок до галерки. Он поднялся на ноги. Хотя та боль, которую причиняли ему враги, была воображаемой, борьбу против них он вел самую настоящую, и теперь его тело, которое и так-то не успело оправиться от изорддеррекских кошмаров, теперь еще сильнее ослабело от сопротивления. Когда он заковылял к двери, за спиной у него вновь раздался голос херувима.

– Наконец-то один, – сказал он.

Он резко обернулся. Хотя голос явно звучал откуда-то сзади, на лестнице никого не было. Площадка второго этажа и коридоры, ведущие из холла, также были пустынны. Однако голос раздался снова.

– Не правда ли, удивительно? – сказал ангелочек. – Слышать и не видеть. Вполне достаточно, чтобы свести человека с ума.

Миляга еще раз обернулся, и свеча затрепетала у него в руках.

– Да здесь я, здесь, – сообщил херувим. – Нам с тобою придется провести немало времени, так что надо постараться друг другу понравиться. О чем ты любишь болтать? О политике? О еде? Лично я могу на любую тему, кроме религии.

На этот раз, обернувшись, Миляга все-таки успел мельком заметить своего мучителя. Тот уже отказался от облика херувима. Представшее Миляге существо напоминало маленькую обезьянку с бледным лицом – то ли от малокровия, то ли от пудры, с черными шариками глаз и огромным ртом. Не желая больше терять силы на преследование такого проворного существа (ведь еще несколько минут назад он видел, как оно умудрилось повиснуть на голом потолке), Миляга остановился и стал ждать. Мучитель был болтушкой. Он неминуемо заговорит снова и тогда покажет себя полностью. Долго ждать ему не придется.

– Слушай, ну и кошмарные, должно быть, у тебя демоны, – сказало существо. – Ты так пинался и ругался!

– А ты их не видел?

– Нет, и не имею ни малейшего желания.

– Но ты же запустил пальцы в мою голову, разве не так?

– Да. Но я не собирался подглядывать. Это не моя профессия.

– А в чем же твоя профессия?

– И как ты можешь жить в этих мозгах? Они такие маленькие и потные...

– Твоя профессия?..

– Находиться в твоем обществе.

– Я скоро ухожу.

– Я так не думаю. Конечно, это всего лишь мое собственное мнение.

– Кто ты?

– Называй меня Отдохни Немного.

– И это, по-твоему, имя?

– Мой отец был тюремщиком. Отдохни Немного – это была его любимая камера. Я всегда благодарил Бога за то, что он не зарабатывает на жизнь обрезанием, а то бы мне...

– Замолчи.

– Просто пытаюсь поддержать светский разговор. Ты выглядишь очень взволнованным. Никакой нужды в этом нет. С тобой ровным счетом ничего не случится, если только ты не будешь противиться воле моего Маэстро.

– Сартори.

– Именно. Видишь, он знал, что ты здесь появишься. Он сказал, что ты будешь чахнуть от тоски и тешить свою гордыню, и как же он оказался прав! Правда я не уверен, что с ним происходило бы то же самое. В твоей голове нет ничего такого, чего не было бы в его. Вот только за исключением меня. Кстати, я должен поблагодарить тебя за то, что ты был так скор. Он предупредил, что мне придется проявить терпение, и вот, пожалуйста, – не прошло и двух дней, как ты появился. Здорово, наверное, тебе необходимы были эти воспоминания.

Существо продолжало в том же роде, бормоча у Миляги где-то в районе затылка, но он уже почти не обращал на него внимания. Теперь он пытался сосредоточиться на том, что же делать дальше. Это существо, кем бы оно ни было, сумело-таки пробраться в него. Открой свое сердце и голову, сказало оно, и именно так он и поступил – надо же было оказаться таким дураком, отдаться на милость этой твари! Теперь надо было думать, как от нее избавиться.

– Ты ведь понимаешь, там их еще много осталось, – говорило существо.

Он временно потерял нить его монолога и не знал, о чем оно бормочет.

– Много кого? – спросил он.

– Воспоминаний, – ответило оно. – Ты хотел получить прошлое, но пока перед тобой прошла лишь крошечная его часть. Самое лучшее еще впереди.

– Мне оно не нужно, – сказал он.

– Почему? Ведь оно – это ты, Маэстро, во всех своих обличьях. Ты должен получить то, что тебе принадлежит. Или ты боишься захлебнуться собственным прошлым?

Он не ответил. Существу прекрасно было известно, какой ущерб может причинить ему прошлое, если оно нахлынет на него слишком внезапно. Идя в дом на Гамут-стрит, он готовил себя к такой возможности. Отдохни Немного, должно быть, почувствовало, как участился его пульс, и сказало:

– Я понимаю, почему ты так боишься своего прошлого. В нем столько твоей вины, не правда ли? Всегда столько вины...

Он подумал, что надо поскорее уходить. Оставаться здесь, где прошлое так похоже на настоящее, – это значит навлекать на себя катастрофу.

– Куда ты идешь? – спросило Отдохни Немного, когда Миляга направился к двери.

– Хочу немного поспать, – сказал он. Вполне невинное желание.

– Можешь поспать здесь, – ответил захватчик.

– Здесь нет кровати.

– Тогда ложись прямо на полу. Я спою тебе колыбельную.

– Кроме того, здесь нечего есть и пить.

– Сейчас тебе не нужно есть, – раздалось в ответ.

– Но я голоден.

– Так потерпи немного.

Почему оно так стремилось удержать его здесь? Просто хотело измучить его бессонницей и жаждой, до того как он переступит порог? Или же сфера его влияния ограничивалась этим домом? Надежда встрепенулась в нем, но он постарался ничем это не показать. Он ощущал, что существо, вошедшее в его сердце и голову, не имело доступа к каждой мысли в его голове. Если б дело обстояло иначе, оно бы не нуждалось в угрозах, чтобы удержать его здесь. Оно бы просто приказало его членам налиться свинцом и уложило бы его на пол. Но его воля по-прежнему принадлежала ему, а это означало, что если действовать быстро, он сможет добежать до двери и освободиться от него, прежде чем оно успеет распахнуть шлюзы прошлого. А пока, чтобы успокоить его, он повернулся спиной к двери.

– Тогда я, пожалуй, останусь, – сказал он.

– По крайней мере, нам повезло: мы находимся в обществе друг друга, – сказало Отдохни Немного. – Хотя, позволь быть мне в этом полностью откровенным, я провожу между нами строгую границу в смысле любой разновидности плотских отношений, какое бы возбуждение тобой ни овладело. Прошу тебя, не прими это за личное оскорбление. Просто я знаю твою репутацию и хочу официально заявить здесь и сейчас, что не имею никакого интереса к сексу.

– У тебя никогда не будет детей?

– Нет, что ты, конечно, будут. Но это совсем другая история. Я откладываю их в головах моих врагов.