Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

Хотах не отвечал, только что-то бурчал себе под нос. Арианна чувствовала его злость. Темная Звезда — самый опасный из ее маленькой группы заговорщиков — сумел от него сбежать. Он оторвался от своих преследователей и исчез в сердце пустыни с обагренным кровью мечом в руке.

— Ты знаешь меня, капитан, — спустя лиги пути вновь заговорила Арианна, — Ты знаешь меня с детства. Ты всегда охранял меня, как и мою мать, с тех пор, как вы вместе прибыли из Великого Норвоса, чтобы служить ее щитом в этой диковинной земле. Ты мне нужен. Я нуждаюсь в твоей помощи. Я не хотела…

— Что вы хотели, не имеет значения, — ответил Арео Хотах, — Важно то, что вы наделали, маленькая принцесса. — Его лицо сохраняло каменное выражение: — Мне очень жаль. Но принц приказывает, а Хотах подчиняется.

Арианна думала, что ее доставят к высокому трону отца под стеклянным куполом в Твердыне Солнца. Но Хотах привез ее в Башню Копья и сдал на попечение сенешаля отца Рикассо и кастеляна сира Манфри Мартелла.

— Принцесса, — обратился к ней Рикассо, — вы должны простить старому слепому человеку то, что он не сможет подняться вместе с вами. Этим ногам не осилить столько ступеней. Ваши покои готовы. Сир Манфри проводит вас туда, где вы будете ожидать милости принца.

— «Немилости», вы хотели сказать. Мои друзья тоже будут заточены здесь? — После пленения Арианну отделили от Гарина, Дрея и остальных, а Хотах отказался сообщить ей, что будет с ними. — Все решит принц, — только и заявил по этому поводу капитан. Сир Манфри был более откровенен: — Их отправили в Дощатый город, оттуда переправят на корабле в Гастон Грей, где они будут содержаться, пока принц Доран не решит их судьбу.

Гастон Грей был старым осыпающимся замком, построенным на скале в Дорнийском море — угрюмая и жуткая тюрьма, где гнили заживо и умирали самые мерзкие преступники.

— Мой отец хочет их убить? — она не могла в это поверить, — Все, что они сделали, они сделали из любви ко мне. Если отец хочет крови, пусть это будет моя.

— Как скажете, принцесса.

— Я хочу поговорить с ним.

— Он это предвидел, — он взял ее под руку и повел вверх по лестнице, все выше и выше, пока она не запыхалась. Башня Копья была высотой в полторы сотни футов, а ее камера оказалась на самом верху. Арианна оглядывала каждую дверь, мимо которой они проходили, гадая, не за ней ли заперта одна из Песчаных Змеек.

Когда за спиной захлопнулась и закрылась на засов ее собственная дверь, Арианна обследовала свое новое пристанище. Темница оказалась просторной и светлой, и не была лишена уюта. Пол устилали мирийские ковры, в комнате были красное вино для утоления жажды и книги, чтобы занять себя. В одном из углов стоял украшенный орнаментом стол для цивассы с фигурками, вырезанными из слоновой кости и оникса, хотя, даже будь она расположена к игре, сыграть было не с кем. У нее была пуховая перина, чтобы спать, и уборная с мраморным стульчаком, воздух в которой освежался ароматом трав из подвешенной корзинке. С такой высоты открывался великолепный вид. Одно окно выходила на восток, поэтому она могла любоваться восходом солнца над морем. Другое — открывало вид на Твердыню Солнца, Ветреные Стены и Тройные Врата за ними.

Обследование заняло меньше времени, чем ей понадобилось развязать завязки сандалий, но, по крайней мере, помогло на время сдержать слезы. Арианна нашла тазик и бутыль с прохладной водой, омыла лицо и руки, но ничто не могло смыть ее скорбь. — «Арис», — думала она, — «мой белый рыцарь». — На глаза навернулись слезы, и внезапно она расплакалась, все тело затряслось от рыданий. Она вспомнила, как тяжелый топор прошел сквозь его плоть и кости, как его голова кувыркалась в воздухе. — «Зачем ты это сделал? Зачем так расстался с жизнью? Я тебя не просила об этом, никогда этого не хотела, я всего лишь хотела… хотела… хотела…»

Той ночью она молила о сне… в первый раз, но не последний. Но даже во сне она не обрела покоя. Ей снилось, как ее ласкает сир Арис Окхарт, улыбается, говорит о своей любви… но каждый раз из его тела торчали стрелы и кровоточили раны, окрашивая белую ткань в алый цвет. Какая-то часть ее знала, что все это ночной кошмар, который ей только снится. — «Утром все исчезнет», — твердила себе принцесса, но когда наступило утро, она по-прежнему была в темнице, сир Арис был мертв, а Мирцелла… — «Я не хотела такого, ни за что. Я не хотела причинить ей зла. Я всего лишь хотела сделать ее королевой. Если б нас не предали…»

— Кто-то рассказал, — сообщил ей Хотах. Воспоминание об этих словах разжигало в ней гнев. Арианна зацепилась за него, распаляя в своем сердце огонь. Злость была лучше слез, лучше, чем скорбь и чувство вины. Кто-то их выдал, и этому «кому-то» она доверяла. Из-за него умер Арис Окхарт, в равной степени сраженный шепотом предателя и топором капитана. Кровь на лице Мирцеллы тоже его работа. Кто-то выдал. Кто-то, кого она любила. И это ранило больнее всего.

Она нашла кедровый сундук со своей одеждой у подножья кровати, сняла грязную дорожную одежду и надела самое откровенное платье, какое смогла найти — тонкий шелк, который покрывал все, но не скрывал ничего. Принц Доран мог обращаться с ней как с ребенком, но она не желала одеваться как дитя. Она знала, что такое одеяние смутит отца, когда он явится покарать ее за то, что она сотворила с Мирцеллой. Она на это рассчитывала. — «Я должна ползать перед ним и рыдать, это заставит его почувствовать неловкость».

Она ждала его в этот же день, но, когда дверь наконец открылась, там оказались лишь слуги с обедом.

— Когда я смогу увидеться с отцом? — спросила она, но никто ей не ответил. Мясо козленка было зажарено с лимоном и медом. С ним подали виноградные листья, фаршированные смесью изюма, лука, грибов и жгучего драконьего перца. — Я не голодна, — заявила Арианна. Ее друзья на пути в Гастон Грей теперь питались только сухарями и солониной. — Уберите и приведите ко мне Принца Дорана. — Однако еду оставили, а отец не явился. Позже голод поколебал ее решимость, поэтому она села и перекусила.

Когда с едой было покончено, Арианне стало нечего делать. Она ходила кругами по своей комнате, два раза, три и трижды по три раза. Она уселась за столик для цивассы и подвигала фигурку слона. Потом забралась на подоконник и попыталась почитать, но буквы стали расплываться перед глазами, и она поняла, что снова плачет. — «Арис, милый, мой белый рыцарь, зачем ты сделал это? Тебе следовало сдаться. Я пыталась сказать это, но слова застряли в горле. Эх ты, отважный дурак! Я не хотела, чтобы ты погиб, Мирцелла тоже… о, боги сжальтесь, эта девочка…»

Наконец, она перебралась на перину. Мир окутался во тьму, и ей не оставалось ничего иного, только лечь спать. — «Кто-то рассказал», — думала она, — «кто-то рассказал». — Гарин, Дрей, Пятнистая Сильва были ее друзьями детства, ее близкими, как и кузина Тиена. Она не могла поверить, что они были способны на нее донести… но тогда оставался только Темная Звезда. Если предателем был он, то почему поднял меч на бедную Мирцеллу? — «Он хотел ее убить вместо того, чтобы короновать. Именно так он и сказал у Шендистоуна. Он заявил, что таким образом я смогу получить войну, которую хотела». — Но тогда какой смысл для Темной Звезды предавать. Если сир Герольд был червяком в яблоке, тогда почему он повернул меч против Мирцеллы?