Ореховый посох - Роберт Скотт

— В Англии, — сухо ответил Ален. — А ты, я полагаю, учила английский где-то в Америке, верно?

— На юге, в Денвере, — прошептала Ханна и выпустила его. — В Денвере, штат Колорадо. Я там родилась. Это в Соединенных Штатах Америки. В моем родном мире. — И она повернулась к Хойту: — Ну, хорошо. Слушаю вас внимательно. Объясняйте.

— Извини, Ханна, но мы не говорим на этом языке. — Хойт и Черн, похоже, и впрямь ее не понимали.

Ханна тут же перешла на язык Праги.

— Ладно, простите, — пробормотала она.

— За что?

— За то, что я тут наговорила. Похоже, вы были правы. — Она нервно потерла руки. — Именно отсюда, по всей видимости, и следовало начинать.

Ален, как ни удивительно, за эти несколько минут успел существенно преобразиться. Ханна даже и описать, пожалуй, была бы не в силах, что именно с ним произошло, однако теперь он казался ей совсем другим человеком, куда более уверенным в себе и достойным; можно было подумать, что он просто прятался под жутким обличьем пьянчуги, не просыхавшего восемнадцать месяцев кряду.

Слегка дернув Черна за штанину, Ален вдруг на редкость вежливо попросил:

— Черн, старина, будь добр, отнеси меня к корыту на дворе и как следует окуни головой в воду, а потом продолжай делать это по крайней мере пол-авена или до тех пор, пока меня не вывернет наизнанку и я не начну плакать и звать маму. Хорошо?

Лицо Черна словно треснуло от широкой улыбки, и Ханна догадалась: он постарается на славу выполнить это поручение.

А старик пояснил:

— Мне необходимо сперва очухаться. А уж потом, юная леди, мы с вами поговорим. Нам действительно многое нужно обсудить. Я скоро вернусь, а вы пока чувствуйте себя как дома.

ПЕЩЕРА

В течение последующих двенадцати дней жизнь на плоту «Капина Прекрасная» шла спокойно. Путешественники хорошо ели, хорошо спали и постепенно набирались сил. О нападении призраков никто даже не заговаривал. Марк и Бринн быстро окрепли, и даже малейшие признаки того, что в их тела проникали духи, вскоре исчезли. Гарек со Стивеном тоже быстро пришли в себя после того страшного случая, когда их едва не погубило на дне реки неведомое, но смертельно опасное существо. Тогда обоим спас жизнь ореховый посох. Больше, правда, таинственное существо не предпринимало никаких попыток напасть на них, но Гарек все же поклялся, что больше и близко к воде не подойдет. Он говорил, что непременно отыщет свою Ренну и вернется с нею в Эстрад, где и будет жить до конца дней своих — на суше и в полном покое среди округлых холмов Запретного леса.

Бринн тут же, правда, напомнила ему, что в настоящее время он большую часть времени проводит на плоту, плывущем по реке, которая, как известно, состоит из воды.

— Ну и ладно. Тогда, значит, после этого путешествия я больше в воду не войду.

— Что, и купаться тоже больше никогда не будешь? — поддразнила его Бринн.

— Ну, может, когда и окунусь, но не часто. Нет-нет-нет! Да и то только там, где воды по колено, — тут же заявил Гарек.

— Представляешь, как от тебя тогда пахнуть будет?

— Так это же хорошо! — отшутился он. — Раз так, то и друзей у меня будет поменьше, и всякие чужеземцы, черт знает как одетые, на мою голову валиться не станут через какую-то дьявольскую щель в пространстве. Да и древние колдуны, которых уже тысячу двоелуний на том свете с фонарями ищут, лишний раз не станут меня беспокоить и тащить в поход по диким горам навстречу всяким ужасным приключениям. А сумасшедшие подводные твари, может, побрезгуют меня топить и использовать мое грязное тело в качестве украшения своих кошмарных дворцов.

Слушая эти речи, Стивен невольно улыбнулся, хотя ему было совсем не до смеха. Теперь его особенно часто стали одолевать странные приступы неуверенности и подавленности. Он все время ощущал некую грозящую им опасность. Остальные тоже заметили, каким мрачным и рассеянным становился Стивен, стоило ему взять в руки ореховый посох и сесть с ним где-нибудь в сторонке. Он все время думал о том, что впервые магии посоха не сразу хватило на то, чтобы высвободить их с Гареком из лап неизвестного речного чудовища; сероны, греттаны, призраки и даже алмор — со всем этим посох справился легко, явно без особых затрат своей таинственной энергии.

Но теперь Стивен был встревожен: ему казалось, что больше нельзя полностью полагаться на магию посоха. Вдруг ее опять не хватит, и в таком случае их и без того уже сильно поредевшему отряду может очень сильно не повезти. Стивен чувствовал себя ответственным за безопасность своих товарищей, и то, что посох едва не потерпел неудачу, сражаясь с ужасным подводным жителем, сильно поколебало его уверенность в будущих победах. А что, если на берегу Равенского моря их поджидает вражеская армия или некие новые, еще более могущественные магические существа?

Стивен тщетно пытался выкинуть эти мысли из головы. Он убеждал себя, что раз уж он никогда и не понимал, как именно действует магия посоха, то и права не имеет ни чего-то требовать, ни жаловаться, даже если сила посоха действительно начнет угасать. Эта сила и так уже несколько раз спасла им жизнь, и следует быть благодарным хотя бы за это.

Но подобные уговоры не помогали. Как ни крути, а ему хотелось постоянно ощущать могущество посоха — только при этом условии он бы чувствовал себя в безопасности. Когда им удалось разгромить целую армию смертоносных призраков, это дало Стивену ощущение полной неуязвимости, и он испытывал такую уверенность в собственных силах, какой никогда в жизни ему испытывать не доводилось. Он тогда был совершенно уверен: никто в Элдарне не сумеет выстоять против него. Но теперь он понимал: им с Гареком здорово повезло, что они без особого ущерба для себя пережили первое столкновение с такой силой, могущество которой способно сделать его волшебный посох совершенно бесполезным.

И еще кое-что весьма тревожило Стивена. Несколько раз ему довелось управлять силой, более могущественной, чем он когда-либо мог себе представить, и это ему понравилось. Ему хотелось, чтобы эта сила всегда была при нем; он был уверен, что и сам нужен этой силе, что она потому и выбрала именно его — в тот вечер, в Блэкстоунских горах. Он не сомневался: тогда она подчинилась ему, ибо, как и он, полагала, что лишь сострадание способно указать верный путь. Ужас и ненависть правили Элдарном в течение многих поколений, и теперь этот мир балансировал на грани исчезновения; спасти его могли только сострадание и любовь, братство и чувство единения. В этом Стивен был совершенно уверен.