Зияющие высоты - Александр Александрович Зиновьев

напечатано, говорит Сожительница, что у нас скоро откроется школа для одаренных детей. Будут брать с двух лет и всемерно развивать гениальные способности. Что будет? Ничего, говорит Лапоть. Теперь с двух лет будут тщательно следить за тем, чтобы из наших детей не вырос какой-нибудь… боже упаси!… новый Правдец, Мазила, Двурушник и т. п. Где будет школа, спрашивает Спекулянтка. Надо будет сестре сказать. У нее сынишка — стервец, все обои изрисовал и весь гарнитур исцарапал. Ты бы, начальник, помог устроить пария. В накладе не останешься. Много тут вас ходит всяких, говорит Участковый. Кончай разговорчики! По домам! Моя смена кончилась. Как человек ты хороший, говорит Спекулянтка. А как начальник типичная сволочь. Ну ты, заткнись… твою мать, говорит Участковый. Не то… Вот и толкуй тут про демократию, говорит Балда, если самый демократичный в Ибанске начальник чуть что, так сразу кулак показывает. Действительно пора, говорит Учитель. У нас завтра с утра начинается Всеибанский Симпозиум Ночных Сторожей. Доклад делает Заперанг-5. Я обязан присутствовать. Для массы и для оваций. Под расписку!…

Когда разошлись, к Спекулянтке подошли два подростка, дали ей по морде и отняли сумочку. Помогите, грабят, заорала Спекулянтка после того, как парни смылись. Участковый, хорошо слышавший призыв о помощи, даже не обернулся. Пошла ты в ж…, подумал он, моя смена кончилась. И он ускорил шаг. Опять кого-то грабят, сказал Балда, тоже услыхавший крик. Тут на днях такой жуткий случай был… Пережитки прошлого, сказал Лапоть… Вот сволочи, сказала Спекулянтка. Хотя бы изнасиловали…

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Ну, что нового? — спросил Мазила. Ничего, сказал Болтун. Ничего не происходит. Все куда-то исчезли. Говорить не с кем. И не о чем. А у тебя что нового? Ничего, сказал Мазила. Леплю понемногу. Хочешь взглянуть? Нет, сказал Болтун. Ну и жизнь, сказал Мазила. Это не жизнь, сказал Болтун. Мы не живем. Живут другие. Это их жизнь. Нас давно из нее выбросили. Мы доживаем из милости. Или из безразличия. Надо удирать, сказал Мазила. Это уже не меняет сути дела, сказал Болтун. Мы все равно уже проиграли. Но почему, сказал Мазила. Ты же сам говорил, что моя партия беспроигрышная. Именно поэтому мы и проиграли, сказал Болтун. Мы увлеклись победами и не заметили своей собственной смерти. Помнишь конец войны? Война уже кончилась, а во многих еще местах велись отдельные бои. Были бои, но уже не было войны. То, что происходит с нами, — последние мелкие бои оконченной войны.

ЛЕГЕНДА

Пока обедали, у Учителя сперли парашют. Так тебе и надо, сказал Лидер. На будущее наука. За парашютом надо смотреть в оба. Что же, его теперь везде с собой таскать? — спросил Мерин. Неудобно же! Ничего, сказал Лидер, пришей к штанам. Что же мне теперь делать? — спросил Учитель. Заявить в Особый Отдел? Не советую, сказал Лидер. И задумчиво посмотрел на группу пикирующих бомбардировщиков, заходившую на посадку. Ясно, сказал Учитель. Будете на шухере стоять, сказал он Уклонисту и Интеллигенту. Через час Учитель принес два парашюта. А второй зачем? — спросил Уклонист. Наивный человек, сказал Учитель, Про запас. И спрятал трофеи в фюзеляже машины в самом хвосте. Парашют — это же целое состояние, сказал Марин. Представляешь, сколько платочков, кофточек и штанишек бабы из них нашьют! Живем, сказал Учитель. Купим хромовые сапоги. Широкие ремни и кожаные кобуры. Хоть чуть-чуть на офицеров похожи будем. Остальное пропьем. Лучше наоборот, сказал Мерин. Сначала все пропьем, а на остальное купим сапоги.

После ужина Учитель и Уклонист достали бутылку вонючей самогонки и отправилось домой к Официанточке. Та пригласила подружку — тоненькую страшненькую девчушку. Учитель прыснул в кулак. Смотри, шепнул он Уклонисту, косточки не переломай! Уклонист так посмотрел на Учителя, что у того пропала охота острить. Достали кое-какую закуску. Ржавый патефон. Пару до неузнаваемости заигранных пластинок. Немного выпили. Еще меньше закусили. Зато до одури накурились крепчайшей махорки. И Уклониста с непривычки вырвало. Потанцевали. Потом откуда-то появилась поломанная гитара. Пока Учитель приводил ее в порядок, Уклонист разговорился со Страшненькой о литературе. Готово, сказал Учитель.

Напрасно, ты, подруга дорогая,

Мне подливаешь горького вина.

Я — сын воздуха. Я много женщин знаю.

Моя любовь — воздушная волна.

И приходит в малюсенькую тускло освещенную комнатушку со скрипучим полом огромная непонятная тоска из огромного мира. И теснее прижимаются девочки к ребятам, которые им кажутся могучими красавцами-богатырями из прекрасной сказки. И смотрят они широко раскрытыми немигающими глазами куда-то вдаль, где мелькнуло недостижимое и уходящее, но так и не пришедшее счастье.

Взревут моторы, сердце призывая.

И я умчусь, по селам, городам.

Ведь наша жизнь, как борозда кривая.

Сегодня здесь. А завтра будем там.

И не имеет значения, что на тебе кирзовые сапоги, что платьишко перешито из маминого старья. Что на гитаре всего три струны. И играешь ты плохо. И голоса нет. И самогонка воняет бензином. Ты все равно рыцарь. Ты все равно прекрасная принцесса.

Сегодня здесь целую я блондинку.

А завтра там брюнетка меня ждет.

А послезавтра девчоночка-тростинка.

А что потом, сам черт не разберет.

И знают ребята, что это не так. И верят девчонки, что это не так. Но кажется, что все это так. Как будто так. Может быть будет так. Дай бог, чтобы не было так.

Меня не жди. К тебе я не вернуся.

К кому вернусь, и сам я не пойму.

Быть может в землю завтра я воткнуся.

И не достанусь больше никому.

В полночь отправились домой, в свою землянку. Ничего себе, сказал Учитель, погуляли. Все из-за тебя. Знал бы, не взял бы. Развел философию! И с кем? Я его в бок толкаю. Моргаю, намеки делаю. А ему кол на голове теши! Дай поговорить, видите ли! Говори с политруком. Он Краткий Курс по пять раз на день читает. А бабы не для этого созданы. Брось, сказал Уклонист. Не порти хороший день. Они же еще дети. Им не это нужно. Им еще сказка нужна. Им же хорошо с нами было. Может быть это самый счастливый день в их жизни.

Эй, вы, услыхали они голос Лидера. Что вы тут шляетесь? А ну, марш в землянку! Лидер сидел на скамеечке, зажатый двумя здоровенными бабами. Одна из них была Стар уха. А ты что раскомандовался, сказала