Буря мечей - Джордж Мартин

— Почему он сам не пришел? Они-то ведь прошли, — Мира кивнула на Лилли с младенцем, — почему же он остался? Почему ты и его не провел через Черные Ворота?

— Он… ему нельзя.

— Почему?

— Из-за Стены. Он говорит, что Стена — не просто лед и камень. В ней заключены чары… древние и сильные. Он не может пройти через нее.

В кухне стало очень тихо. Бран слышал, как потрескивает огонь, как ветер шуршит листьями, как поскрипывает тощее чардрево, силясь достать до луны. «За Стеной живут чудовища и великаны, но они не пройдут сюда, пока Стена стоит. Спи, мой маленький Брандон, и ничего не бойся. Здесь чудовищ нет».

— Я не тот, кого тебе велено привести, — сказал Жойен Сэму. — Это он.

— А-а, — неуверенно протянул Сэм — он, кажется, только теперь заметил, что Бран — калека. — Но ведь я тебя не донесу… у меня сил не хватит…

— Меня понесет Ходор. — Бран показал на свою корзину. — Я езжу вот в этой штуке у него на спине.

Сэм уставился на него во все глаза.

— Ты брат Джона Сноу. Тот, который упал.

— Нет, — вмешался Жойен. — Тот мальчик умер.

— Не говори никому, — попросил Бран. — Пожалуйста.

Сэм на миг смешался, а потом сказал:

— Я умею хранить тайны. И Лилли тоже. — Он взглянул на нее, и девушка кивнула. — Джон… он был и моим братом, лучшим моим другом. Но он ушел с Куореном Полуруким в разведку в Клыки Мороза и больше не вернулся. Мы ждали его на Кулаке, когда… когда…

— Джон здесь, — сказал Бран. — Лето его видел. Он был с какими-то одичалыми, но потом взял лошадь человека, которого они убили, и сбежал. Спорить могу, что он поехал в Черный Замок.

Сэм перевел округлившиеся глаза на Миру.

— Вы уверены, что это был Джон? Вы его видели?

— Меня зовут Мира, — улыбнулась она, — а Лето…

От проломленного купола наверху отделилась тень и спрыгнула прямо в пятно лунного света. Волк, несмотря на поврежденную лапу, опустился на пол легко, как снежинка. Лилли вскрикнула и прижала к себе ребенка так сильно, что он снова расплакался.

— Он вас не тронет, — сказал Бран. — Он и есть Лето.

— Джон мне рассказывал про ваших волков. Призрака я знаю. — Сэм снял перчатку и протянул к волку дрожащую руку с белыми и толстыми, как сосиски, пальцами. Лето обнюхал ее и лизнул.

Это решило дело.

— Хорошо, — сказал Бран. — Мы пойдем с тобой.

— Все? — удивился Сэм.

— Он наш принц, — сказала Мира, взъерошив Брану волосы.

Лето, принюхиваясь, обошел колодец, остановился у верхней ступеньки и оглянулся на Брана. Он согласен идти, понял Бран.

— С Лилли ничего не случится, если я оставлю ее здесь до своего возвращения? — спросил у них Сэм.

— Думаю, ничего, — сказала Мира. — Пусть присаживается к нашему костру.

— В замке никого, — добавил Жойен.

Лилли оглянулась.

— Крастер рассказывал нам о замках, но я не знала, что они такие большие.

А ведь это только кухня. Что бы она сказала, если бы увидела Винтерфелл?

Они быстро собрали свои пожитки и посадили Брана на спину Ходору. Лилли с ребенком устроилась у огня.

— Смотри же, возвращайся за мной, — сказала она Сэму.

— Как только смогу, — пообещал он. — И мы пойдем туда, где тепло. — Услышав это, Бран усомнился в правильности своего решения. Попадет ли он сам когда-нибудь туда, где тепло?

— Я пойду первым и буду показывать дорогу. — Сэм задержался наверху. — Она очень длинная, эта лестница, — вздохнул он и стал спускаться. Жойен шел за ним, потом Ходор с Браном на спине, потом Лето. Мира с острогой и сетью замыкала процессию.

Спуск был долгим. Верхушку лестницы озарял лунный свет, но с каждым витком он становился все слабее. Их шаги вызывали гулкое эхо в сыром колодце, и плеск воды стал слышнее.

— Надо было, пожалуй, факелы взять, — сказал Жойен.

— Ваши глаза скоро привыкнут, — уверил его Сэм. — Держитесь только рукой за стенку, чтобы не упасть.

С каждым поворотом лестницы в колодце делалось все темнее и холоднее. Когда Бран, задрав голову, посмотрел наверх, устье колодца стало не больше полумесяца.

— Ходор, — тихо бормотал Ходор. — «Ходорходорходорходор», — отвечал ему колодец. Вода плескалась совсем близко, но Бран, глядя вниз, видел только тьму.

Через пару витков Сэм внезапно остановился. Он опережал Брана с Ходором всего на четверть окружности и был на каких-нибудь шесть футов ниже, но Бран его почти не видел. Зато он разглядел дверь, «Черные Ворота», которые вовсе не были черными.

Дверь вытесали из белого чардрева, и на ней был лик.

Из дерева лучился свет, молочный, вроде лунного, и такой слабый, что не освещал ничего, кроме самой двери — даже Сэма, стоящего прямо перед ней. Лик был старый, бледный и сморщенный — словно мертвый. Рот и глаза закрыты, щеки ввалились, лоб изрыт морщинами, кожа на подбородке обвисла. Такое лицо могло быть у человека, который прожил тысячу лет и все это время старился.

Дверь открыла глаза — тоже белые и слепые.

— Кто вы? — спросила она, и колодец отозвался: «Кто-кто-кто-кто-кто?»

— Я меч во тьме, — ответил Сэмвел Тарли. — Я дозорный на стене. Я огонь, отгоняющий холод, свет, приносящий зарю, рог, пробуждающий спящих. Я щит, обороняющий царство человека.

— Тогда проходите, — сказала дверь. Ее рот начал открываться все шире и шире, пока от нее не осталось ничего, кроме рта в кольце морщинистой кожи. Сэм отошел в сторону и сделал Жойену знак пройти вперед. За Жойеном, принюхиваясь, последовал Лето, и настала очередь Брана. Ходор пригнулся, но недостаточно низко. Бран слегка задел макушкой верхнюю кромку двери, и на нос ему упала капля воды — странно теплая и соленая, как слеза.

Дейенерис

Миэрин был велик, как Астапор и Юнкай, взятые вместе.

Как и первые два города, он был построен из кирпича, но не красного, как Астапор, и не желтого, как Юнкай, а из разноцветного. Стены его, выше и сохраннее юнкайских, были оснащены бастионами и большими оборонительными башнями на каждом углу. За ними до самого неба высилась Великая Пирамида, чудовищное сооружение восьмисотфутовой вышины с бронзовой гарпией на вершине.

— Их гарпия — трусиха, — заявил Даарио Нахарис, увидев ее. — У нее женское сердце и куриные ноги. Неудивительно, что ее сыновья прячутся за этими стенами.

Герой, однако, не прятался. Он выехал из городских ворот в чешуйчатых доспехах из меди и темного янтаря, верхом на белом скакуне, покрытом попоной в белые и розовые полосы. За плечами у героя развевался такой же плащ… Четырнадцатифутовое копье раскрашено в такие же полосы, взбитые и залитые лаком волосы уложены в два витых бараньих рога. Он разъезжал взад-вперед перед разноцветной кирпичной стеной, вызывая вражеского бойца на поединок.