Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

— Горжусь всеми вами! — объявил он. — А теперь валите отсюда и поубивайте их там.

— Чем вы теперь займетесь? — спросил Джаспер.

— Буду обучать новых малышей-с-пушками выживанию.

— Наш экзамен вышел тяжелым, верно?

Майор посмотрел Феску прямо в глаза.

— Одним из самых тяжелых, что я видел. Но вы справились, сдержали Люцивера и стали кадийскими ударниками!

Потом кадийцы разбились на группки по двое-трое, а Джаспер остался рядом с Люка.

— Как всё закончилось, господин майор? — спросил юноша. — Я был ранен, и плохо помню, что творилось вокруг. Последнее, что осталось в памяти — как вы приказали мне идти прилечь, а всё остальное больше похоже на сон.

— Ты не помнишь бомбардировку? — остановился инструктор.

— А, да. Её припоминаю.

— Так вот, мы оказались в критическом положении, перевал надо было удержать любой ценой. В итоге, как и хотел Крид, анакореты скопились на Экваториальном шоссе, а флотские ребята по команде генерала их накрыли. Никогда раньше у меня под ногами не тряслась планета, а Безана просто дрожала от ярости «Магистра Тина». Сама земля трепетала. Только так мы могли одолеть культистов, они превосходили наши силы десять к одному.

— Почему анакореты просто не отступили? — спросил Феск.

— Ну, они попытались. Но ты помнишь о тех солдатах, что сидели в транспортниках и ждали эвакуации? Крид высадил их в Долгой Суши за спинами культистов, снова вдохнул в бойцов веру — и противник оказался в ловушке. Пустыня. Перевал. Имперские танки, — подняв раскрытую ладонь, Люка медленно сжал её. — Крид сокрушил врага.

Странно оцепеневший Феск поднимался по рампе в составе колонны кадийцев, которых разместили в отсеке Альфа-6. По дороге Джаспер прошел мимо отделений, заставленных танками и «Химерами», а также вдоль галереи «Часовых» — пугающе неподвижные шагоходы напоминали гигантских воинов.

Осмотревшись, юноша увидел, что каждый боец нашел себе койку. Для себя Феск приглядел местечко под увесистым стальным лонжероном.

Джаспер тихо и задумчиво рассматривал громадный отсек, в котором расположился его полк. Теперь это была его семья, его мир.

Через час после погрузки взвыла сирена, но на неё как будто никто не обратил внимания. Заработали двигатели, весь транспортник завибрировал, и они поднялись в воздух.

У Феска всегда сжимался желудок во время взлета, и, зажмурившись, юноша молился, чтобы на этот раз ему удалось не сблевать. Вдруг Джаспер учуял какой-то запах, вскочил с койки и направился к целой толпе кадийцев. Никто из них не знал бывшего кадета, но, увидев молодое лицо, солдаты позволили Феску присоединиться.

Кто-то в центре группы травил анекдоты, и Джаспер протолкнулся поближе. Там оказался длинный стол, за которым сидели бойцы, и, среди них — человек, с виду похожий на медведя, с трехдневной щетиной, шинелью на плечах, сигарой в пальцах и пустой бутылкой рядом.

— Ага! — воскликнул Крид и оперся рукой о стол, чтобы стоять прямее. — Господа! Поприветствуйте одного из наших новеньких рекрутов…

— Джаспер Феск, — назвался юноша.

— Выпей со мной, Феск, — Урсакар достал новую бутылку амасека, налил стопку и протянул ему. — «Гордость Аркадии», из запасов самого магистра войны!

От жидкости в стаканчике исходил приятный и сильный запах. Подняв стопку, Джаспер поприветствовал всех людей вокруг себя — молодых, старых, недоверчивых, раненых, жестоких и дружелюбных. Поднеся амасек к губам, Феск выпил за них.

— За всё хорошее, — подмигнул ему Крид.

Энди Хоар

Охотник/добыча

Затаив дыхание в темноте, Ним Фортуна душила вырывающийся крик.

Она почувствовала движение зверя за миг до того, как огромная туша врезалась ей в грудь, швырнув на каменные плиты пола, когти впились в запястья и взрезали кожу.

Рычащая морда зверя оказалась возле её лица, она чувствовала кожей тяжелое дыхание животного, на щеку капала слюна. Оно было покрыто тусклой серой броней, и свет отражался в огромных собачьих зубах, торчащих в рычащей пасти. Ним протестующее кричала, зверь яростно ревел, и на краткий миг её глаза остановились на двух темных ямах, находящихся менее чем в сантиметре от её лица — маленьких, злобных искорках животной ярости, пылающих багровым во тьме.

Она билась, боролась и кричала, но звериные когти еще глубже впивались в её изодранные запястья, кровь сочилась сквозь рукава и капала на камни, делая их скользкими.

Зверь приподнялся, и Ним Фортуна с абсолютной ясностью осознала, что события предыдущих двадцати четырех часов привели бы её к смерти, здесь, во тьме, на холодных камнях, в забытых Императором пустошах на краю ада.

Фимиам медленно поднимался вверх ленивыми завитками из декоративного напольного кадила, его насыщенный аромат проникал в комнату, превращая свет из светосферы в бледно-голубой.

Ним сидела по-турецки перед кадилом, склонив обритую голову на грудь, надышавшись ритуальным колдовством и впав в состояние транса, что позволял ей послать сознание за границы физического тела. Она глубоко дышала, ощущая, как дым наполняет лёгкие. Через мгновение теплого головокружения она начала чувствовать комнату вокруг себя, ощущая размеры и структуры, несмотря на то, что глаза были закрыты в глубокой концентрации.

Оказавшись за пределами покоев, псайкер позволил своему духу лететь в шлейфах ветра сознания по станции. Внизу теснота, темные коридоры, снующие техножрецы Адептус Механикус в своих капюшонах и шаркающие служители Адептус Астра Телепатика. Она ощущала их беспокойство, она могла чувствовать и это, материальные миазмы проникали в сам воздух, циркулирующий через тысячелетние атмосферные кондиционеры. Доверившись интуиции, она позволила своему сознанию плыть в эмоциональном потоке солдата, направляющегося к контрольному центру станции слежения Ормантеп.

Солдат из элитной роты Касркинов, что была отправлена с Кадии для пополнения гарнизона, распахнул взрывопрочные двери центра управления и шагнул в царство почти контролируемого беспорядка. Техножрецы и служители толпились вокруг когитаторов и пикт-планшетов, одни издавали приказы, другие спешно отправляли их дальше. Одни мирно что-то обсуждали, в то время как другие повышали голос в споре с ними. Но еще больше народа коленопреклоненно молились Богу-Императору Человечества, а другие сидели, положив голову на руки.

Вот сюда-то Ним и проследовала за солдатом, который спокойно прошел через весь этот бардак и, весь во внимании, остановился перед человеком, который явно был его начальником. Солдат отсалютовал, протянул офицеру инфопланшет и откланялся.

Офицер окинул взглядом комнату — на его строгих, благородных чертах лица читалось едва сдерживаемое презрение от недостатка дисциплины у окружающих его людей. Он поднял инфопланшет и проницательные глаза с большой скоростью считали информацию, пробежавшую по экрану. Затем он повернулся к служителю и отдал распоряжение, хотя Ним в таком состоянии смогла разобрать не более чем эхо его слов.

Служитель бросился к стойке когитаторов, его руки замелькали над дисками и рычагами. Ожил массивный экран в центре комнаты, помаргивая вспышками статики. На экране возникли бесплодные кислотные пустоши Ормантепа: низкие изломанные горы зубцами вспарывают горизонт.

Последовал отрывистый приказ офицера и аколит отрегулировал настройки. В центре экрана появилось перекрестье и приблизился участок неба, замелькали цифры в углу прицела, отсчитывающие увеличение.

Но даже при максимальном увеличении картинка была едва различима, но все-таки Ним смогла различить три белых инверсионных следа самолетов, рассекающих ночное небо по направлению к далеким горам.

Она сосредоточилась, позволяя своему духу подняться. Вверх, через сводчатый потолок центра управления, сквозь проходы и служебные трубы, армапластовые пластины обшивки, и наружу, в ночь. Приземистое здание центра управления в форме купола осталось внизу, на бесплодной равнине, с примыкающими к нему в беспорядке подсобными помещениями. Она поднималась выше, представляя, как пробивается сквозь бушующие ветра, которых на самом деле её дух не чувствовал. Развернувшись к горизонту, она понеслась в том направлении, что показал пикт.

Пролетев несколько километров вглубь кислотных пустошей, Ним различила полосы огня, рассекающие темные небеса. Три вспышки прошли на фоне мертвенно-бледного фиолетового пятна, которое было далеким, и в тоже время слишком близким краем Окуларис Террибус, Оком Ужаса, космических масштабов разрывом в ткани реальности, сквозь который десять тысяч лет назад сбежали самые страшные враги человечества, и сквозь который не может проникнуть ни один нормальный человек. Взяв себя в руки, Ним прибавила скорости, пока не увидела вдали облака пара, поднимающиеся от основания древнего кратера.