Дети Великой Реки - Грегори Киз

— Я этим занимаюсь уже в двадцатый раз, — едва слышно сказала Хизи. — Нельзя мне делать что-нибудь более интересное?

— Например?

— Не знаю. Ты упоминал о каком-то индексировании.

— Ты этого делать не можешь. Ты еще не умеешь читать как следует.

— Мне надоело делать то, что я делаю.

— Однако ты должна стараться делать это хорошо. Почему я обязан тратить свои силы на то, чтобы научить тебя чему-то новому, когда ты еще не доказала, что можешь как следует справиться с простейшим заданием. Прежде чем учить тебя индексировать, я должен научить тебя читать, а я не намерен тратить впустую огромное количество времени, которое для этого потребуется.

— Но я ведь уже могу немного читать, — начала было Хизи, но остановилась, подумав о том, что, может быть, стоит и потерпеть, если она научится читать, — будет хоть какая-то выгода от этой тяжелой кабалы.

— А теперь помолчи, — рявкнул Ган. — Когда ты сможешь склеить две простые страницы без уродливых налезающих один на другой швов, тогда и поговорим о том, чтобы заняться чем-то другим. Или… — На лице его мелькнуло какое-то хитрое выражение, и он задумался на мгновение, очевидно, что-то просчитывая и выгадывая. Потом он неожиданно налег на стол, низко наклонившись, так, что глаза его теперь были совсем близко от глаз Хизи. — Или же ты уйдешь прямо сегодня. И можешь не возвращаться. Толку от твоей работы я не вижу, а долг свой ты так и не выплатила. Пока ты здесь, каждый день жду нового ущерба. Официально я сообщу, что соглашение выполнено и претензий нет. Завтра не приходи. Ни завтра, ни в какой другой день. — Губы слегка раздвинулись в улыбке, он выпрямился и отошел, ни разу не оглянувшись. Когда вечером она, наконец, разогнула спину, отложила пасту и направилась к выходу, он даже не повернул головы. И она молча ушла.

Квэй встретила ее в дверях, и Хизи сразу поняла, что она чем-то сильно взволнована: пальцы ее нервно плясали, будто бабочки, когда они садятся на руки.

— Я устала, — сказала Хизи.

У нее не было ни времени, ни желания выслушивать робкие увещевания Квэй.

— Это все сейчас не имеет значения, — ответила Квэй. — Твой отец прислал за тобой.

— Отец? Не представляю, для чего я ему нужна.

Квэй отчаянно затрясла головой.

— Ты должна явиться ко двору сегодня вечером, — сказала она.

Хизи нахмурилась.

— Это что, обязательно? Пошли отцу мои сожаления.

— Нет, Хизи, на этот раз невозможно. — Квэй глубоко вздохнула, все еще продолжая трясти головой. Она смотрела мимо Хизи, скорее всего на Тзэма.

Заподозрив что-то, Хизи обернулась. Тзэм старательно делал бесстрастное лицо, но Хизи увидела, что мышцы на шее натянулись и он скрежетал зубами.

— На этот раз, малышка, тебе придется пойти, гонец, которого прислал твой отец, был очень настойчив.

Она молча обдумывала неожиданную новость. Почти год под тем или иным предлогом ей удавалось уклониться от посещения двора, но может быть… может быть… если она пойдет во дворец, ей повезет и она поговорит с отцом или с матерью. Убедит их забрать ее из-под власти Гана. Одна мысль об этом злобном старике приводила ее в бешенство. После того как Ган показал ей официальную бумагу, она два дня вообще не появлялась в библиотеке. Четверо в форме дворцовой стражи пришли за ней и заставили вернуться в библиотеку к Гану. Хизи тогда пришлось сдерживать Тзэма — она видела, какой опасный огонь горел в его обычно добрых глазах. Никто из стражников так никогда и не узнал, что только благодаря Хизи уцелели их шейные позвонки и не были раздроблены кости. Но если бы она позволила Тзэму вступиться за нее, его бы потом искалечили или убили. Для нее это было бы невыносимо.

Она надеялась, что, может быть, теперь отец склонит свой слух хотя бы на мгновение и выслушает ее, если, конечно, он узнает ее. Она не разговаривала с ним больше года.

— Какие цвета нынче носят при дворе? — спросила она.

Квэй вздохнула с облегчением и улыбнулась счастливой улыбкой.

— Тебе прислали платье, — сказала она.

— Они возродили стиль столетней давности, — недовольно ворчала Хизи, пока Квэй помогала ей втиснуться в чудовищное платье. Вниз от жесткого воротника по всей спине шел пластинчатый хребет из хряща речной акулы. Каркас платья на середине таза отходил от ее собственного позвоночника — он выгибался назад, поддерживая жесткий, но, к счастью, достаточно короткий шлейф, напоминающий хвост речного рака. Этот «позвоночник» нужно было каким-то образом удерживать на месте, потому что надо было скрыть тугие ремни под грудью и посередине живота. Платье было желтовато-зеленое с золотым отливом, все усеянное блестками малинового перламутра.

— Интересно, сто лет назад это тоже считалось таким же уродливым? — спросила Квэй и хихикнула, как в далекие времена молодости, когда она еще не была такой серьезной. Неожиданно повеселевшая Хизи демонстрировала платье Квэй — она ходила медленно и совсем особой походкой, издевательски копируя придворных дам. Квэй смотрела на нее глазами, полными изумления.

— Еще немного, и ты станешь совсем взрослой женщиной, — сказала она. — Как это ты так вдруг успела?

За этими словами, сказанными с явной гордостью, Хизи уловила нотки скрытой печали и беспокойства.

Когда платье, наконец, было надето, Квэй, согласно требованиям последней придворной моды, наложила густые темно-красные тени вокруг глаз Хизи и нарисовала прямую тонкую линию на лбу до переносицы.

Хизи с удивлением разглядывала себя в зеркале — перед ней стояла настоящая принцесса, а вовсе не рабыня старого плешивого хранителя библиотеки и уж совсем не та маленькая девчонка, в грязи с головы до ног, барахтающаяся в воде затопленных и заброшенных дворцовых залов и переходов. Сейчас она ничем не отличалась от других придворных дам. От своей сестры, которую она видела всего лишь раз. Принцесса. Она так обычно себя называла, не очень понимая, что это значит.

Квэй по-прежнему не сводила с нее глаз.

— У тебя теперь появятся ухажеры, даже независимо от твоего желания, — заметила она. Хизи в ответ мрачно кивнула — ей вдруг захотелось, чтобы у нее было морщинистое широкое лицо и грубые руки и ноги, как у Квэй, но это все равно не спасет ее от ухажеров: она ведь королевская дочь. У нее было какое-то двойственное отношение к своей внешности, скорее она не одобряла ее, а в ушах все еще стоял издевательский голос Гана, изгоняющий ее из библиотеки, как какую-нибудь смазливую дворцовую тварь.

Но какое ей дело до того, кто что думает? Она вздохнула и вышла вслед за Квэй во двор, где их ждал Тзэм. На нем была короткая юбка из черной хлопчатобумажной ткани, бледно-зеленая рубашка и парчовый жилет без пуговиц. Волосы были напомажены и заплетены в косы, косы собраны на макушке и втиснуты под маленькую плоскую фетровую шляпу. Он изо всех сил старался сохранить достойный и непринужденный вид.