Ошибочная версия - Юрий Михайлик

Но ничего не случилось, Белый, нагнулся, положил руку на плечо мальчишки:

— Проводишь нас. А то мы сами не дойдем, — и засмеялся.

Так они и вышли втроем. Белый, Костик и мальчик между ними. Костик нес портфель. Другой рукой он сжимал потную ладошку мальчишки. Белый свободную руку засунул в карман пиджака. Он не верил, что теперь придется стрелять. Ну а если они не выдержат, полезут…

Он шел, чуть пригнув голову, не глядя по сторонам. Но на самом деле он чувствовал себя локатором, точно фиксирующим любое движение, любой звук, который мог бы отнести к себе.

Улица была пуста. Все трое прошли спокойно вдоль забора, свернули к автобусной остановке. И здесь все было тихо. Сзади тоже никто не объявился. Костик вопросительно глянул на Белого — умный, умный, а дурной. Говорил же, зря он запсиховал — все тихо. Ничего и никого, И автобус идет.

Автобус вывернул из-за угла и покатил к остановке, притормаживая.

Костик уже сделал шаг вперед, отпуская руку мальчишки, когда услышал позади бешеное шипенье:

— Назад!

Он обернулся, недоумевая и досадуя. Белый стоял, чуть пригнувшись, словно укрываясь за мальчишкой. Костик увидел искаженное лицо мальчика, готового заплакать, пальцы Белого, стиснутые на его плече. Он повернул голову. Водитель автобуса недоуменно поглядел на стоящих у остановки мужчин. Двери медленно закрылись, автобус покатил дальше.

— Ты что? — спросил Костик.

Белый глядел вслед автобусу и беззвучно ругался,

— Ничего, — ответил он Костику. — В автобусе-то одни мужики.

— Ну и что?

— Стой тихо, дурак.

Костик поглядел по сторонам. Улица, по которой они пришли, была все так же пуста. Однако что-то двинулось, шевельнулось в конце ее. Двое мужчин показались на углу. На другом дальнем углу тоже произошло какое-то движение. Вот и оттуда идут трое.

Белый коротко взглянул на Костика.

— Положи руку в карман. Обложили они нас, а подойти не могут.

— Думаешь, менты?

Белый решительно шагнул и поволок мальчишку за собой. Тот впервые уперся. Костик услышал:

— Я домой хочу.

Белый не ответил, только крепче сжал пальцы. Костик двинулся следом, все еще не понимая, почему Белый ведет его прямо на тех троих. Прав Белый — обложили. Это понял Костик, едва увидел тех троих. Они замешкались, почти остановились. Потом выровнялись и снова пошли, но уже медленнее, нерешительнее. Те двое, что шли вдоль забора, уже бежали к ним, не скрываясь, не маскируясь. На противоположной стороне улицы появился еще один.

— Ну! — окрик Белого подстегнул Костика.

Они поравнялись с калиточкой в деревянных крашеных воротах.

Белый втолкнул мальчишку в калитку и влетел за ним сам. Костик был уже впереди — во дворе. Отшвырнув мальчика, Белый бросился догонять напарника. Наискосок через двор — низенькие сараи. Через сараи — по толевой крыше, пробивая ее каблуками — через стену — в другой двор. Прыжок. Всполошенно заметались, закричали куры, женщина в палисадничке замерла, изумленно глядя на бегущих. Ворота. Здесь Белый замер. Медленно, осторожно выглянул. Катил по улице грузовик. Махнул рукой Костику — быстро! Выскочил на улицу, сразу же кинулся, ухватился за борт, повис. Костик догонял из последних сил. Кинул портфель в кузов, схватился за стенку заднего борта, повис рядом.

— Влезай! — обливаясь потом, хрипел Белый.

Они лежали на деревянном дне кузова, дыша пылью. Пыль слоем лежала на мокрых лицах. Костик хотел приподняться, выглянуть.

— Лежи, сука! — хрипло крикнул Белый.

Ехали долго. Наконец Белый поднял голову, коротко глянул над бортом машины. И сказал почти спокойно:

— Прыгаем.

Сквер, за сквером базарчик. От базарчика отходит автобус — набитый битком, родненький. Белый заплясал перед радиатором, шофер, сжалившись, открыл двери.

Втиснулись, стояли, стремясь удерживать распаленное, рвущееся дыхание, — ушли, оторвались, сумели.

В центре они пересели на другой автобус, вышли за остановку до автовокзала.

— И туда нам нельзя, — сказал Белый. — Единственный расчет — междугородное такси. И не всякое, а свеженькое.

Возле стоянки такси они вошли во двор. Из подъезда смотрели, как подходят машины. Вот еще одна. Номерные знаки города Бегунова.

…Уже где-то посредине пути Костик сказал тихонечко:

— А жалко, что сорвалось. Хорошее дело было.

— А кто сказал, что сорвалось? — удивился Белый. — Погуляем пару дней, а потом нагрянем. Не боись, милый, все в порядке. Туда ходу четыре часа. Послезавтра мы туточки. На все дела пять часов. И снова тамочки.

Отец приехал неожиданно, рано утром, когда Ольга еще спала. В доме стало весело и шумно, словно включили репродуктор в праздничный день.

За завтраком он расспрашивал Ольгу о консерваторских делах, об оперной студии, в которую ее недавно приняли. И вдруг спросил о Викторе:

— Полная отставка?

— В общем, полная. Он плавает сейчас…

Ольга внезапно для самой себя рассказала отцу о встрече на вокзале, о разговоре с Селиховым, о его подозрениях и пари.

Отец выслушал все очень серьезно. Потом сказал:

— Удивила меня ты. Вот уж не ждал от Игоря. Ну ладно, ты не огорчайся, это дело я выясню.

— Нет! — возразила Ольга. — Тут ты не вмешивайся.

— Это как “не вмешивайся”? — удивился отец. — Крюков этот — твой знакомый, Селихов мой, можно сказать, товарищ. А сам я, между прочим, моряк и начальник порта. Как же я не должен вмешиваться?

— Ты еще, между прочим, и отец, — сказала Ольга. — И я, твоя дочь, тебе не разрешаю. Получается, что я сплетница, болтунья. Мы с ним просто шутили.

— Глупости, — сказал отец. — Поставим вопрос иначе: если он шутил, то что это за шутки, в результате которых человек оказывается вымазанным в грязи? Если он не шутил, то что это за поведение для юриста? Он-то знает, что жулик на судне загранплавания — опасность.

— Папа, он адвокат. Обвинение не его функция.

— Это любопытная мысль. Интересно, от кого ты ее услышала? Не от Игоря ли?

Часа через три Синельников отыскал Селихова.

Адвокат встретил приятеля радостно, но Синельников сразу остановил его:

— Игорь, что за история с парнем на морвокзале?

Селихов нахмурился.

— Да, в общем-то, ерунда.

— Что ерунда? Как прикажешь это понимать?

— Ольга тебе, вероятно, рассказала, что у нас с ней было пари. Ну когда она мне показала этого парня на судне, я и сымпровизировал.

— Да? — недоверчиво поднял брови Синельников.

— Что ты хочешь от меня? — возмутился Селихов. — А если бы не сымпровизировал, если бы знал, но не располагал фактами? Что прикажешь делать?

— Ну ты знаешь, как поступают в таком случае.

— Знаю. Есть такая статья в кодексе — недоносительство. Знать о готовящемся преступлении и смолчать. Но я — то ни о каком преступлении не знаю, ничего, кроме догадок, у меня нет, они возможны только в частном разговоре, а для мало-мальски официального лица недопустимы. И, кроме того, как тебе нравится термин “доносительство”? Что ты лично предпочитаешь — “недоносительство” или “доносительство”?

— Вот-вот, — заметил Синельников. — Скажи еще, что ты адвокат, а не следователь. Это я уже слышал сегодня.

— Нет у меня никаких фактов. Догадка моя может оказаться просто выдумкой. Зачем же тень на плетень наводить?

— Вот я и спрашиваю — зачем? Зачем же на честного парня такую напраслину возводить? Речь уже не столько об этом парне, сколько о тебе.

Селихов выпрямился.

— Я понимаю, в чем дело, тебе неприятно, что я вижусь с Ольгой.

Синельников покраснел.

— Про это я не хотел говорить. Это дело Ольги, она взрослый человек.

— Ну если ты настаиваешь, я не стану с ней видеться. Но ты мог бы понять и меня. Я еще не стар и честно говоря, уверен, что смог быть для нее лучшим мужем, чем сотня ее ровесников.

— Ты уже говорил с ней об этом? — спросил Синельников.

— Ну что ты? — удивился Селихов. — И никогда не стал бы, не поговорив прежде с тобой.

— Ладно, хватит, — оборвал его Синельников. — Про этого парня я скажу в кадрах, пусть присмотрят на всякий случай. Нам ворья в пароходстве не надо. А что до твоих встреч с Ольгой, я с ней поговорю сегодня же.

— Послушай, — остановил уходящего Синельникова Игорь Львович. — Я все же не хотел бы выступать в этой истории в качестве героя.

— Хорошо. Я тебя не стану называть. Ты ведь этого хочешь?

Селихов стоял потрясенный. Кто же знал, что из легкого развлечения возникнет такая история? Нет сомнения, Синельников, сдержит слово. За мальчишкой начнут смотреть. Если окажется, что подозрения Селихова верны, заинтересуются и ней. А через него — Валерием. А если они доберутся до него, тот не упустит возможности потащит за собой Селихова. Самому бы преподнести такой подарок!

Единственным практическим итогом операции было то, что удалось точно установить — именно эти двое убили Белова. Эти двое — Приходько и Скобцов. Вернее, Скобцов и Приходько. Чернобыльский опустил глаза. Все данные по Скобцову лежали у него на столе.