Итоги № 48 (2012) - Итоги Итоги

— Шахматам надо учиться или самоучка тоже может достичь больших результатов?

— Многие из политиков, которых я знаю, шахматами профессионально не занимались, просто в детстве дедушка или сосед научил, а со временем набрали приличный уровень. Как Горбачев, например. Он мне рассказывал, что во время немецкой оккупации детям надо было во что-то играть, вот они с соседским мальчишкой и вырезали из деревяшек шахматные фигуры. Так он и приобщился. И потом, будучи уже Генеральным секретарем, садился за доску с членами Политбюро и правительства, там многие увлекались. Как мне кажется, для политика это необходимый навык. Исторический факт: когда Уинстон Черчилль приглашал человека на работу к себе в кабинет правительства, он первым делом интересовался, играет ли претендент в шахматы?

Я к шахматам отношусь больше как квалифицированный шахматист, кандидат в мастера спорта, а поиграть меня часто просят. Помню, как-то в середине 90-х пришел в качестве президента Калмыкии с целым списком вопросов к генеральному прокурору Юрию Ильичу Скуратову. Только бумаги на стол выложил, он спрашивает: «У тебя время есть?» — «А что?» «Пойдем, — говорит, — в шахматы сыграем, заодно и чаю попьем». Зашли в комнату отдыха, на доске фигуры расставлены. Я говорю: «Юрий Ильич, неудобно, там посетители в приемной». Блиц все-таки разыграли.

Или прихожу как-то к Сергею Ивановичу Шматко, министру энергетики, с вопросом по строительству ветряных электростанций. И у него в кабинете оказались шахматы. Пока не сыграли, к делам не перешли.

— У всех выигрываете?

— Мне как опытному шахматисту это необязательно. Жириновскому вот уступил. Он неплохо играет, но как любитель, а я хотел, чтобы ему интересно было. В общем, Владимир Вольфович мне мат поставил и говорит своим помощникам: «Учитесь! Видите, какой Илюмжинов мудрый — сделал так, чтобы я порадовался». Кстати, Горбачев как-то возмущался при журналистах: вот, мол, Кирсан вничью со мной сыграл, поддался, а так бы выиграл. Я говорю: «Михаил Сергеевич, не выиграл же, вничью сыграли!» «Э-э, нет, ты у меня выиграл!»

— Это правда, что вы выкупили права на издание мемуаров Горбачева?

— Да, права на издание мемуаров и их экранизацию. В Голливуде сейчас ведем переговоры с продюсерским центром Аль Пачино. Была у нас в Чикаго встреча с режиссером Оливером Стоуном — Горбачев, я и он. Многие актеры готовы сыграть Горбачева — например, Леонардо Ди Каприо. Но пока не могу сказать, кто сыграет главную роль. Считаю Михаила Сергеевича одним из выдающихся людей эпохи. Меня всегда привлекали масштабные личности, как папа римский Иоанн-Павел II, далай-лама, Бобби Фишер, Саддам Хусейн, Каддафи. Это те, кто влияет на ход истории. Горбачев сначала остановил холодную войну, затем изменил политический строй. Поэтому как личность он всегда меня интересовал. Тем более что мы соседи — Калмыкия и Ставропольский край, откуда он родом. Очень интересно, как человек из ставропольской глубинки стал личностью века.

— Часто политика вмешивается в шахматы?

— Можно вспомнить противостояние Бобби Фишера, который был олицетворением капитализма, и Бориса Спасского — представителя коммунистической идеологии. Через них выясняли, кто умнее — капиталисты или коммунисты. А из новейшей истории вспоминается ситуация с Саддамом Хусейном. В 1996 году он предложил провести чемпионат мира в Багдаде, готов был обеспечить призовой фонд. Тогда как раз подвис матч Анатолий Карпов — Гата Камский. Карпов согласился ехать в Багдад, и Камский хотел играть, но американцы пообещали ему неприятности, если отправится в Ирак. Против этой страны тогда уже действовали санкции. Я написал письмо в Госдеп США: мол, мы же в шахматы играем, а не воюем, не оружие туда завозим, а шахматные доски. Но санкции запрещали ввозить в Ирак даже... карандаши. Потому что в них — графит. Видимо, считалось, что из карандашей Саддам Хусейн изготовит атомную бомбу.

Меня периодически критиковали: мол, общаюсь с тиранами. Но с тем же Каддафи кто только не обнимался — и Берлускони, и Саркози. Кондолиза Райс была у него в гостях. И вдруг стал изгоем, тираном. А ведь ни одной политической тюрьмы в стране так и не обнаружили, ни одного политзаключенного. Было благополучное государство: самая низкая зарплата — 1000 долларов, коммунальные услуги — бесплатно, молодоженам выделяли 64 тысячи долларов на покупку квартиры. Я встречался с людьми, знаю...

— Вы часто оказываетесь в странах, где идут военные действия, происходят какие-то конфликты. В каком качестве вы туда приезжаете?

— По шахматным делам. В прошлом году 108 стран посетил, в этом — более 60. Меня многие приглашают. Весной, например, был в Сеуле на международной конференции, где среди прочего поднимали тему объединения двух стран — Южной и Северной Кореи. Выступал с докладом.

— Ну и как, объединение грядет?

— Я предложил им на мосту, где стояли войска ООН, поставить сто столов с шахматными досками и посадить за них с одной стороны 100 северокорейских пионеров, а с другой — 100 южнокорейских детишек. Обсуждал эту идею с президентом Южной Кореи Ли Мен Баком. Это мой товарищ еще с 90-х годов, когда он был президентом корпорации «Хендай», а я дилером этой компании на территории бывшего Советского Союза. Он потом стал мэром Сеула, а затем и президентом Южной Кореи. И вот я предложил: первый ход сделает президент Южной Кореи, а со стороны Северной Кореи — Высший руководитель. Южане были готовы, но, к сожалению, в Северной Корее не так давно умер лидер, и придется все переговоры начинать заново.

Еще одна моя идея: линия мира на арабо-израильской границе. Там стоит 6-метровая стена, и на участке, где еще идет строительство, поставить тысячу шахматных столов, за которые усадить детей. С Махмудом Аббасом, лидером палестинцев, я обсуждал эту идею, он двумя руками за. Израильское руководство вроде тоже не возражает. Остается подготовить и осуществить. То же самое подошло бы для Нагорного Карабаха, где могут сыграть армянские и азербайджанские дети, для Тирасполя — пусть встретятся дети Приднестровья и Молдовы. Так что шахматы выполняют миротворческую миссию. Знаете, есть такая легенда. Два индийских раджи постоянно враждовали друг с другом. И вот в очередной раз их войска вышли на поле брани, и тут один мудрец предложил: прежде чем доказать, кто сильнее, вы сначала докажите, кто умнее. Расставили шахматы. Начали соперники играть — день, неделю, месяц... Солдаты стояли-стояли да и разошлись по домам — нужно хозяйством заниматься. Так война и закончилась.

— Как вы, выходец из обычной калмыцкой семьи, попали в МГИМО, куда без блата не брали? И почему своей специализацией выбрали японский язык?

— Шахматы меня научили играть и побеждать. Я окончил школу с золотой медалью, был победителем многих республиканских и всесоюзных олимпиад по математике, химии, физике, литературе. В 1979 году отмечалось 180-летие Пушкина, проводились городской, потом общереспубликанский и общесоюзный конкурсы на лучшее сочинение. И вот у меня оказалось лучшее сочинение в стране, а победители имели право льготного поступления на филологический факультет МГУ. Так совпало, что в то же время я прочел книгу Всеволода Овчинникова «Ветка сакуры», в которой он очень красиво пишет про Японию. А еще в школе я увлекался карате, хотелось вникнуть в восточную философию. Я узнал, что японский язык изучают в Институте Азии и Африки, в МГИМО и Военном институте Министерства обороны. Но в институт я попал не сразу. После школы еще год на заводе отработал. Оказался там, можно сказать, случайно, ведь мне с моим аттестатом все прочили институт. Но как-то шел по Элисте со своим одноклассником, а навстречу парторг приборостроительного завода «Звезда». «О, — говорит, — а когда вас на заводе ждать? У нас людей не хватает». А я же был секретарем комсомольской организации школы, командиром городского комсомольского штаба, призывал всех: «Товарищи, идите на завод!» И как-то неудобно стало: других зову, а сам что? Ну и пошел, тем более что хотелось себя проверить. Конечно, меня не поняли ни дома, ни в школе. Встал за слесарный станок и быстро стал ученическую норму в два раза перевыполнять. Выбрали меня бригадиром комсомольско-молодежной бригады. Получал 220 рублей, тогда как у мамы — ветеринарного врача — зарплата была 140, у отца — инженера — 200. Я почувствовал, что значит зарабатывать. А через год — повестка в армию. Опять вызов: как не принять? Пошел. Попал в Северо-Кавказский военный округ. Прошел путь от рядового до старшего сержанта, замкомвзвода. Конечно, поначалу тяжело было, издевательствам «стариков» надо было противостоять. Да и физически непросто. Представляете, наряд по кухне: 2,5 тысячи людей поели, а мы, пятеро солдат, должны перемыть посуду, а потом еще картошку чистить с 3 до 6 утра. Не скрою, часто закрадывались мысли: вот дурак, зачем пошел в армию, сейчас бы гулял на дискотеке... А потом втянулся, привык и не жалею. Считаю, получил хорошую закалку. Вернулся из армии и поступил в МГИМО. Мне хотелось доказать, что если я попадаю в какую-то ситуацию, то должен быть лучшим, сделать все по максимуму. И вот в институте я оказался среди золотой молодежи — вместе со мной учились внук Брежнева, сын Бабрака Кармаля.