Журнал «Компьютерра» №31 от 30 августа 2005 года - Журнал Компьютерра

«[Бабушка] носила синие или фиолетовые платья и не надевала никаких украшений, кроме узенького перстня, который носила на среднем пальце. Моя сестра Ута сказала мне однажды, что на кристаллике, вделанном в этот перстень, записан голос дедушки, когда тот еще жил, был молод и любил бабушку. […] Однажды, играя, я незаметно приложил ухо к перстню, но ничего не услышал, и пожаловался бабушке, что Ута сказала неправду. Та, смеясь, уверила меня, что Ута говорила правду, а когда увидела, что я все еще не верю, поколебавшись немного, вынула из своего столика маленькую коробочку, приложила к ней перстень, и в комнате послышался мужской голос».

Станислав Лем, «Магелланово облако», 1958

Вот пример еще одного потрясающего пророчества: в книге Вадима Никольского «Через тысячу лет» (1927) в деталях предсказан атомный взрыв, который произойдет в 1945 году! Причем атомная бомба у него - наступательное оружие массового уничтожения, совершенно сознательно создаваемое военными, как и было в действительности (взрыв, правда, происходит случайно). Единственное, чего не предсказал автор, а позднее не могли в полной мере предвидеть и сами ученые, создатели бомбы, это то, что основным поражающим фактором атомного оружия будет не собственно взрыв, а радиоактивное заражение местности.

Во врезках приведены некоторые малоизвестные или совсем неизвестные примеры подобных пророчеств, а я закончу свой рассказ интереснейшим фактом: писатель, к науке никакого отношения не имевший, сумел предсказать крах целого научного направления, важнейшей составляющей информационных технологий.

В конце 50-х - начале 60-х годов в советском обществе была очень популярна недавно реабилитированная «продажная девка империализма» кибернетика. В частности, широко (даже на страницах центральных газет) обсуждался вопрос об искусственном интеллекте, редуцированный в массовом сознании до тривиального «может ли машина мыслить?». В такой постановке это, в сущности, не могло быть ничем, кроме спора об определении понятия «мышления», что понимал, увы, далеко не каждый. К тому же тон задавали оптимисты - вот еще немножко, и компьютер научится писать стихи, сочинять музыку, переводить тексты и прочая и прочая - то есть станет «как человек». Серьезные ученые, как рассказывал недавно на страницах «КТ» В. Л.

Интернет-холодильник

«Он подошел к окну Линии Доставки, набрал шифр наугад и с любопытством стал ждать, что получится. Над окном вспыхнула зеленая лампа: заказ исполнен. Штурман с некоторой опаской сдвинул крышку. На дне просторного кубического ящика стояла картонная тарелка. Штурман взял и поставил ее на стол. На тарелке лежали два крепеньких малосольных огурчика».

А. и Б. Стругацкие, «Полдень, XXII век», 1962

Арлазаров["КТ" #44, 2004], за редким исключением во всем этом ажиотаже не принимали участия (однако среди исключений был, например, А. Н. Колмогоров. - Л.Л.-М.), но в общественном сознании вопрос тогда, как, впрочем, и сейчас, стоял так: а не завоюют ли разумные машины Землю, вытеснив человека? Однако нашелся человек - не философ, не ученый, а писатель, поэт и художник, не побоявшийся штурмовать проблему «в лоб». Его звали Михаил Анчаров, и он более известен, как один из основателей жанра авторской песни. В 1965 Анчаров опубликовал фантастическую повесть «Сода-Солнце»[М. Анчаров. Сода-солнце//Фантастика, 1965: Альм. - М.: Молодая Гвардия, 1965], в которой буквально на двух страницах исчерпывающе объяснил, чем отличается человеческое мышление от компьютерного и почему оно никогда не может быть ни воспроизведено, ни даже сымитировано в машине. Его аргументы, в сущности, повторяют то, что еще ста двадцатью годами ранее утверждала Ада Лавлейс и с чем пытался (безуспешно) спорить Алан Тьюринг[Подробнее об этом см. статью автора «В поисках разума. Искусственного» «Знание - сила», №7, 2004], но важно не то, что Анчаров не был первооткрывателем, а то, что он сумел самостоятельно ухватить суть проблемы и довести ее до широкой читающей публики. Позднее те же самые доводы, только, естественно, значительно более аргументированно с научной точки зрения, изложил Роджер Пенроуз в своем известном труде «The Emperor’s New Mind»[Русский перевод: Пенроуз Р. Новый ум короля: о компьютерах, мышлении и законах физики. - М.: Едиториал УРСС, 2003]. В настоящее время говорить о том, что компьютер когда-нибудь научится писать стихи и делать научные открытия, - смешно, и заслуга Михаила Анчарова в том, что он - один из тех, кто сделал это общекультурной аксиомой, вроде запрета на существование вечного двигателя.

Так что же такое научная фантастика: просто развлекательная литература? форма генерации научных идей? способ осуществления футурологических прогнозов? Все это вместе, и еще многое другое, делающее НФ совершенно особой разновидностью искусства и культуры в целом.

Игорь Агамирзян, директор по стратегии Microsoft в России и СНГ

Среди моря книг, составляющих библиотеку моих родителей, на прогнувшихся книжных полках старой профессорской квартиры в центре Питера, стоят и двадцать пять томов серо-красной «Библиотеки современной фантастики», издававшейся в «Молодой гвардии», если не ошибаюсь, в 1965-1973 годах. Несмотря на прошедшие с тех пор тридцать с лишним лет, сохранились они на удивление хорошо - за исключением одного, седьмого, тома, который давно уже дышит на ладан, а его обложка так замусолена, что невозможно прочитать название…

Когда несколько лет назад я окончательно смирился с тем, что работать и жить в дальнейшем мне предстоит в Москве, во мне вдруг взыграла ностальгия в тяжелой форме, и остро захотелось поставить среди книг по профессии и современных изданий в мягких или лакированных обложках те же самые собрания сочинений, что стояли на полках родительского дома в годы моего детства и юности. Посвятив несколько выходных объезду сохранившихся букинистических магазинов, я собрал многое, но не все. В частности, оказалось, что практически невозможно найти «Библиотеку современной фантастики» в приличном состоянии - и все из-за этого злосчастного седьмого тома!

Книжные жучки, специализирующиеся на подборе собраний сочинений советского периода (похоже, такой формой ностальгии среди обеспеченных слоев населения страдаю далеко не я один), на вопрос о серо-красной «Современной фантастике» заводили глаза и сообщали, что седьмой том в хорошем состоянии добавляет к цене собрания (и без того немаленькой - от 150 до 200 долларов) еще сто баксов - но, главное, никаких гарантий срока выполнения заказа дать они не могут…

Не буду больше интриговать читателей - тем более что люди моего поколения наверняка уже поняли, что речь идет о томе братьев Стругацких, в котором были опубликованы два самых, пожалуй, культовых произведения того времени - роман «Понедельник начинается в субботу» и повесть «Трудно быть богом». Думаю, это была первая полная публикация «Понедельника» (несколькими годами раньше в одном из сборников советской фантастики была опубликована отдельно первая часть романа, «Суета вокруг дивана» - где я и увидел впервые в возрасте десяти лет слово «программист», не зная еще, что именно так называется моя будущая профессия). А повесть «Трудно быть богом» уже публиковалась, но в малодоступном издании, так что реальную известность и популярность оба произведения получили именно после выхода седьмого тома «Библиотеки современной фантастики», изданного трудно вообразимым сегодня тиражом в 215 тысяч экземпляров.

Впрочем, что же это я все про Стругацких и про Стругацких? Мне ведь был задан вопрос: «Что такое для меня СФ?» - так что писать-то надо бы о себе… Но так получилось, что фантастика для меня началась именно со Стругацких - несмотря на то, что в том же нежном возрасте я прочитал и холодные утопии Ефремова (и не полюбил их совсем - хотя мне до сих пор нравятся некоторые из ранних ефремовских рассказов и поздняя «Таис Афинская», которая вовсе и не фантастика). Прочитал и Беляева (уже тогда безнадежно устаревшего и не вписывающегося в современные реалии), и революционную «Аэлиту» Толстого, и насквозь идеологизированные романы Казанцева, и космическую оперу Снегова, и многих фантастов мэйнстрима 50-х и 60-х годов, - сегодня не могу даже вспомнить названия и фамилии, помню только тяжелое детское недоумение. А вот когда мне впервые попала в руки книга Стругацких - и это была не «Страна багровых туч», а та самая первая часть «Понедельника», - я вдруг понял, что это мое, что именно так я и буду жить. Что мне предстоят в жизни приключения духа, что наивысшей ценностью жизни является Познание, а коллектив друзей и единомышленников (мой отец, кстати, был театральным режиссером, так что термин этот был мне хорошо известен) - единственное счастье, доступное человеку.

И я стал так жить. Второй книгой, оказавшей существенное влияние на мой жизненный выбор, стал «Сборник стандартных подпрограмм для ЭЦВМ Урал-1» - по тому времени тоже почти фантастика, причем изданная не в пример меньшим тиражом. Она попала мне в руки классе в восьмом и определила твердое решение перейти из английской в математическую школу - по слухам (подтвердившимся), в 239-й была именно эта самая ЭЦВМ Урал-1. И в 1972 году я написал и отладил свою первую программу…